— Меня тошнило, — простонала Пиппа. — И не только. Простите, не хотела никого будить. Даже ведро взяла, но от него пахло рвотой, пришлось помыть средством для унитаза.

— Ох, милая моя…

Мать подошла, села на край матраса и прижала тыльную сторону ладони к ее лбу.

Пиппа чуть не расплакалась: до того нормальной показалась ей эта сцена. Мать не знала, что еще чуть-чуть, и она лишилась бы дочери. А может, и лишится вскоре, если план подведет и цифры, которые судмедэксперт сообщит Хокинсу, окажутся не такими, как следует. Пиппа могла упустить что-то из виду, или вскрытие обнаружит новые улики…

— Ты и впрямь горячая. Неужели подхватила ротавирус? — спросила мать.

Голос у нее был таким же мягким, как и руки. Пиппа ужасно радовалась, что жива и может быть рядом с ней.

— Не знаю… Думаю, просто что-то съела.

— А что ты ела?

— Мы ездили в «Макдоналдс», — призналась Пиппа с бледной улыбкой.

Мать в притворном возмущении округлила глаза.

— Скажу Джошу, что мы никуда не едем, — решительно заявила она, оглянувшись на дверь.

— Не надо, — отмахнулась Пиппа. — Езжайте.

— Но ты болеешь! — сказала мать. — Нельзя же тебя бросать.

Пиппа покачала головой.

— Если честно, мне уже лучше. Наверное, все прошло. Просто хочу спать. Правда. Езжайте… Представь, как Джош будет капризничать.

Мать улыбнулась и погладила Пиппу по щеке. Только бы не почувствовала, что ее трясет.

— Да, верно. А с тобой точно все будет хорошо? Может, попросить Рави — пусть тебя проведает?

— Мама, честное слово, все нормально. Просто хочу поспать. Отоспаться за ночь.

— Ладно. Давай хотя бы налью тебе воды.

Разумеется, отчим, услышав, что Пиппа больна и никуда не едет, тоже заглянул к ней.

— Моя маленькая Пиппетка!.. — сказал он, присаживаясь рядом, отчего матрас заметно просел. Пиппа безвольно перекатилась к нему: у нее совершенно не было сил. — Выглядишь паршиво. Солдатик ранен?..

— Солдатик ранен… — отозвалась она.

— Обязательно пей воду, и побольше. И ешь что попроще. Хлеб, вареный рис…

— Да, знаю, папа.

— Ладно. Мама сказала, ты потеряла телефон и даже говорила об этом вчера, хоть я и не помню. Позвоню на домашний через пару часов, проверю, жива ли ты.

Он шагнул к дверям.

— Постой! — Пиппа села, вцепившись в одеяло. Отчим замер у самого порога. — Люблю тебя, — тихо сказала она, потому что не могла вспомнить, когда говорила это в последний раз.

Отчим широко ухмыльнулся.

— И что от меня требуется? Бумажник я оставил в комнате.

— Ничего, — сказала Пиппа. — Я просто так.

— Ну что ж… Люблю тебя, Пиппетка.

Пиппа дождалась, когда они уедут: она прислушивалась к звукам мотора и смотрела сквозь раздвинутые занавески, как машина исчезает вдали. Затем, собрав остатки сил, встала и, спотыкаясь, побрела через комнату, волоча за собой ноги. Взяла мокрые кроссовки, которые спрятала обратно в рюкзак, и два одноразовых телефона.

В списке оставалось еще три галочки; надо их поставить — и план будет исполнен. Невидимый Рави подбодрил: она обязательно справится. Пиппа сняла заднюю крышку со своего одноразового телефона, вытащила аккумулятор и сим-карту. Зажала маленький пластиковый прямоугольник между пальцами и переломила посередине, потом то же самое проделала с сим-картой Джейсона. Отнесла все это вниз, в гараж. Заменила использованный рулон клейкой ленты другим, буркнув под нос: «Видеть не могу этот скотч». Взяла дрель и нажала кнопку, полюбовавшись тем, как вращается сверло, закручивая частицы пыли. Вогнала его в экран «нокии», разбивая его вдребезги. Черный пластик осыпался крошкой. Затем она повторила процедуру с телефоном Джейсона.

Кроссовки Пиппа положила в пакет для мусора и плотно его завязала. В другой пакет отправились сим-карты и аккумуляторы. В третий — остатки телефонов.

Потом она схватила с вешалки у двери длинное пальто и надела мамины туфли, хотя они были ей велики.

Пиппа, спотыкаясь, побрела по пустой в столь ранний час улице, таща за собой мусорные пакеты, другой рукой плотнее запахивая пальто. Вдали навстречу шла миссис Ярдли, она выгуливала собаку. Пиппа свернула.

Луна зашла, поэтому приходилось идти на ощупь: зрение подводило, и мир вокруг странно мельтешил, будто неверно загрузился.

До чего она устала… Еще чуть-чуть — и конечности перестанут двигаться. Ноги уже практически не слушались.

На Уэст-вэй Пиппа выбрала наугад дом номер тринадцать. Если подумать, то, наверное, не так уж и случайно. Она подошла к мусорным бакам на колесиках возле калитки, выбрала черный: для обычного мусора. Открыла его и убедилась, что внутри лежат чужие мешки. Достала самый верхний, заметно пахнущий гнилью, и положила под него пакет с кроссовками.

В тупике Роумер, где жил Хоуи Бауэрс, Пиппа подошла к его дому, хотя тот давно перешел к новым хозяевам, открыла мусорный бак и запихнула туда черный пакет с сим-картами и аккумуляторами.

Последний, с «нокией» и еще какой-то неопознанной моделью, пробитыми насквозь сверлом, Пиппа выбросила в мусорный бак возле дома на Уайвил-роуд: того самого, где росло красное дерево, которое ей нравилось.

Улыбнувшись дереву, она поставила в голове последнюю галочку. Длинная ночь подошла к концу.

Мусор вывозят во вторник. Пиппа знала точно, потому что каждый понедельник вечером мать кричала на весь дом: «Виктор, ты забыл вынести мусор!»

Через два дня телефоны с кроссовками окажутся на свалке и исчезнут со всеми прочими уликами.

Пиппа будет свободна.

Она вернулась домой, запнувшись о порог, потому что ноги подкашивались. Ее трясло; возможно, это естественная реакция организма на бессонную ночь, полную адреналина, который поддерживал ее в нужный момент, пока это требовалось. Теперь надобность отпала.

Пиппа упала поперек кровати, слишком слабая, чтобы дотянуться головой до подушки. И без того хорошо: удобно, безопасно и тепло…

План исполнен. Остается ждать.

Больше сделать ничего нельзя. Более того, она не имеет права вмешиваться. Надо вести себя естественно. Вчера она ездила гулять с подружками, потом легла спать. Чуть позже она позвонит Рави с городского телефона и расскажет, что потеряла сотовый: надо же оставить следы, подтверждающие, что в тот вечер они не виделись. В понедельник купит новый.

Нужно просто ждать. И жить.

Не вбивать в поиск имя Джейсона Белла. Не проезжать мимо его дома. Не листать новостные сайты.

Так делают убийцы, а Пиппа не преступница.

Новости найдут ее сами. О смерти Джейсона Белла скоро сообщат по телевизору.

Веки сомкнулись, дыхание в опустевшей груди стало глубже, со всех сторон подкрадывалась тьма…

Пиппа наконец уснула.

Ссадины на лице и запястьях успели зажить, а новостей по-прежнему не было.

В понедельник было тихо. Пиппа целый вечер просидела возле телевизора. Мать, перекрикивая диктора, напомнила отчиму, что пора вынести мусор.

Во вторник — то же. Новостной канал фоном работал весь день. Ничего. Никаких трупов.

Пиппа не находила себе места.

Хуже всего стало вечером, когда пришел Рави. Они затравленно переглядывались и украдкой сжимали друг другу руки; говорить вслух было нельзя.

Нашли Джейсона или нет? Наверное, нашли… При тушении пожара должны были заметить следы крови… Среди сотрудников «Грин Син» наверняка ходят слухи: их должны были отправить по домам и объяснить, почему не пускают на работу. Можно заглянуть к ним в социальные сети и…

Нет, нельзя. Нельзя оставлять следов. Никаких зацепок.

Надо просто ждать, переборов в себе желание. Иначе попадешь в число подозреваемых.

Засыпала Пиппа с трудом. Впрочем, это было ожидаемо. Таблеток у нее больше не осталось, хотя сейчас, возможно, они были нужны как никогда прежде. Всякий раз, когда Пиппа закрывала глаза, она боялась, что уже не откроет их, поскольку они будут залеплены скотчем. На губах ощущалась клейкая лента, воздуха не хватало. Выстрелы в сердце грохотали громче прежнего. Засыпала она лишь под утро, от бесконечной усталости.