Однако так нечестно. Сейчас Рави нельзя находиться с ней рядом. Пиппа не имеет на него прав. Она должна быть сильной, найти в себе храбрость и уйти.

Пиппа посмотрела на него в последний раз, затем отвернулась. Дальнейший путь расплывался в глазах, потому что из них потоком текли слезы. Может, они встретятся в будущем. А может, и нет. Так или иначе, надо заканчивать, иначе не хватит сил.

Ветер доносил до нее тихий вой; Рави это был или деревья, Пиппа не знала.

Она ушла и больше не оглядывалась.

День семьдесят второй.

Пиппа старательно их считала, мысленно делая засечки.

Стояла середина декабря, и солнце клонилось к закату, окрашивая небо в розовый цвет смытой крови. Пиппа поплотнее запахнула пальто и зашагала дальше по узким извилистым улочкам Кембриджа.

Дату суда еще не назначили, до Пиппы вообще последнее время не доходили новости. Только вчера Мария Каррас прислала по почте фотографию Билли в ярко-красном джемпере с оленями: он с ухмылкой наряжал рождественскую елку. Пиппа тоже улыбнулась, глядя на экран. Билли Карраса освободили на тридцать первый день, все обвинения с него сняли.

На тридцать третий день появились новости: Убийца КЛ — Джейсон Белл.

— Эй, это же тип из твоего города? — спросил ее кто-то в общежитии, где на фоне работал телевизор с новостями.

С Пиппой мало кто разговаривал; она держалась особняком, стараясь ни с кем не общаться.

— Ага, — кивнула Пиппа, прибавляя звук.

Джейсон Белл оказался не только Убийцей КЛ, но и Юго-восточным Маньяком, насильником, который орудовал на окраине Лондона в начале девяностых, что подтверждали результаты ДНК. В 1994 году родилась Энди Белл; после рождения дочери Джейсон утихомирился и переехал в Литтл-Килтон. Убивать он начал, когда Энди исполнилось пятнадцать и она начала превращаться в женщину. Может, поэтому он и сорвался. После смерти старшей дочери Джейсон опять затих. Правда, ненадолго, но про шестую, неудавшуюся жертву никто не узнал.

Всю жизнь Энди провела в одном доме с чудовищем. Ей не удалось от него сбежать.

Пиппа завернула за угол; мимо с шумом пронесся автомобиль, и она поправила на плечах тяжелый от книг рюкзак. В кармане зазвонил телефон. Пиппа вытащила его и уставилась на экран.

Папа.

Живот завязало узлом, а в сердце пробило дыру. Пиппа нажала боковую кнопку, отключая звук, и убрала телефон в карман. Она напишет завтра и извинится, что пропустила звонок. Скажет, что была занята: например, сидела в библиотеке. Будет с каждым днем все больше откладывать разговоры: звонить раз в неделю, потом раз в месяц… Перестанет читать сообщения и писать в ответ. Семестр заканчивался, и Пиппа заплатила за то, чтобы оставить за собой комнату на время каникул, сказав родителям, что у нее много домашней работы. На Рождество тоже придется выдумать отговорку, почему она не может вернуться в город. Пиппа знала, что тем самым мучает родных, и это разбивало ей сердце, но по-другому было нельзя. Она опасна, надо держаться от них на расстоянии, чтобы дорогих ей людей не зацепило отдачей.

День семьдесят второй. Прошло всего два с половиной месяца с момента ее изгнания, когда она попала в чистилище. Все свободное время Пиппа бродила по мощеным улочкам и давала себе обещания. Вот и все, что ей оставалось.

Она обещала, что изменится, что станет лучше, что заслужит право вернуть свою жизнь и всех, кто ей дорог.

Она больше никогда не будет возмущаться тем, что нужно идти на футбольный матч Джоша и весь день сидеть на стадионе. Будет отвечать на вопросы, какими бы они ни были странными и глупыми. Станет идеальной старшей сестрой, наставницей и человеком, на которого Джош может равняться.

Она будет добрее к матери, потому что та всегда хотела для нее самого лучшего. Пиппа воспринимала мать как нечто само собой разумеющееся: что она постоянно дома, вечно закатывает глаза и находит повод испечь блинчики. Больше никакого равнодушия. Они были единым целым — не разлучались с самого рождения Пиппы. Если она сумеет вернуть свою жизнь, то не отойдет от матери до последнего ее вздоха. Обязательно будет держать ее за морщинистую руку.

Папа… Пиппа отдала бы что угодно, лишь бы снова услышать, как он весело смеется и называет ее Пиппеткой. Она будет благодарить его каждый день за то, что он выбрал ее и ее маму, за все, чему он научил ее. Будет рассказывать ему обо всем, чем она похожа на него, и радоваться тому, что это он вылепил из нее того человека, которым она стала. Просто нужно вернуть себе прежнюю жизнь. Если получится, когда-нибудь папа возьмет ее за руку, поведет к алтарю, на полпути остановится и скажет, как ею гордится.

Друзья… Пиппа всегда первой интересовалась их делами. Они понимали друг друга без слов. Ужасно не хватало долгих разговоров с Карой по телефону, неловких перешучиваний с Коннором, смущенных обнимашек с Джейми, поддержки Натали и сестринских нравоучений Наоми.

Бекка… Пиппа мысленно обещала себе, что обязательно ей все расскажет, когда они обе будут свободны. С ней тоже пришлось прервать общение: не ездить в тюрьму и не брать трубку. Для Бекки не тюрьма была клеткой, клеткой был для нее отец. Теперь его не стало, и Бекка заслуживает правды: она должна знать, кем Джейсон был на самом деле и как умер, а самое главное — от чьей руки. Но в первую очередь она заслуживает правду про Энди, свою старшую сестру, которая знала, что за чудовище прячется в их доме. Бекка должна прочитать письмо и узнать, как сильно та ее любила, узнать, что гадости, которые сестра наговорила ей в последние минуты жизни, на самом деле были вызваны стремлением ее спасти. Энди ужасно боялась, что отец убьет их обеих. Пиппа все расскажет Бекке. Та заслужила право знать, что в другой жизни они с Энди обязательно сбежали бы вместе.

Одно обещание за другим…

Пиппа все их выполнит — только дайте шанс.

На самом деле она ждала суда не над Максом, а над собой. Ей вынесут окончательный вердикт. Присяжные решат судьбу не только Хастингса, но и Пиппы, а еще всех, кто ей дорог.

Особенно Рави.

Она по-прежнему разговаривала с ним каждый день. Не с настоящим, а с тем, который жил у нее в голове. Она обращалась к ему, когда была напугана или не уверена в своих силах, спрашивала, что он сделал бы на ее месте. Рави сидел рядом, когда ей было одиноко и она рассматривала фотографии в телефоне — а одиноко ей было всегда. Рави желал спокойной ночи и составлял компанию в темноте, когда она заново училась спать. Пиппа сомневалась, правильно ли помнит тембр его голоса и манеру строить фразы. Как именно он произносит «сержант»?

Надо помнить, держаться за него и беречь…

Она думала про Рави каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Чем он занимается, что сказал бы про бутерброд, который она съела на завтрак (разумеется, похвалил бы), все ли с ним в порядке, скучает ли он по ней так же сильно, как она по нему?..

Не перерастает ли его тоска в обиду?..

Хотелось бы, чтобы Рави, чем бы он сейчас ни занимался, вновь научился быть счастливым. Неважно, что это значит: будет ли он ждать ее или нет, Пиппа поймет. Пусть сердце разрывалось при одной мысли, что Рави улыбнется другой девушке, придумает ей прозвище и изобретет новый способ сказать «Я люблю тебя», — не важно, таков его выбор. Пиппе хотелось одного — чтобы он был счастлив, чтобы в его удачно сложившейся жизни была радость. Если придется пожертвовать ради этого собственной свободой — пускай, она согласна.

А если он и впрямь ее дождется и если вердикт вынесут в ее пользу, Пиппа будет прикладывать все силы, чтобы стать достойной такого человека, как Рави Сингх.

«Ах ты размазня», — сказал он ей на ухо, и Пиппа улыбнулась, тихонько фыркнув.

В шуме дыхания почудился еще один звук: слабый вой, высокий и раскатистый, который становился все ближе и ближе.