Не хотелось лишать парня последних иллюзий.

— Ага, — рассеянно сказал Дэниел, наблюдая за входом в участок.

Двери участка открылись и выпустили инспектора Хокинса.

— Дэниел, ты не мог бы…

Он указал пальцем назад.

— Да, сэр, — отозвался Дэниел, качнул головой и, чеканя шаг, исчез внутри здания.

Хокинс подошел к Пиппе.

— Живая? Может, скорую вызвать? Голова не болит?

Он прищурился.

— Все нормально, — отмахнулась Пиппа.

— Прости. Виноват. Поначалу он не сопротивлялся. Я не ожидал… Следовало предусмотреть.

— Все нормально. — Пиппа напряженно улыбнулась, не размыкая губ. — Не волнуйтесь.

Повисла тишина, густая и гнетущая.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Хокинс.

— Пришла с вами поговорить.

— Правда?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Понимаю, вы сейчас заняты. — Она взглянула на двери участка. — Но мне кажется, нам следует поговорить. Нужно кое-что показать вам, в ходе расследования я обнаружила некоторые странные обстоятельства. По-моему, очень важные.

Хокинс не спускал с нее взгляда. Пиппа уставилась в ответ — она ни за что не отвернется первой.

— Да, конечно, хорошо, — кивнул инспектор, мельком посмотрев на участок. — Десять минут подождешь?

— Разумеется. Я буду здесь.

Хокинс склонил голову набок и отвернулся.

— Значит, это он, да? — спросила Пиппа. — Это Макс убил Джейсона Белла?

Инспектор остановился, скрипнув подошвами начищенных ботинок по бетону. Повернул голову и чуть заметно дернул ею в легком намеке на кивок.

— Есть неопровержимые доказательства, — сказал он.

И снова окинул Пиппу взглядом, будто высматривая реакцию на эти слова.

Пиппа ничего не ответила, ее лицо осталось прежним. Чего он ждет, улыбки? Напоминания о том, что она была права с самого начала?

— Хорошо, что есть улики. Значит, никаких сомнений.

— Сегодня вечером состоится пресс-конференция, — добавил Хокинс. — Мне нужно идти…

Он шагнул к автоматическим дверям, и датчики с шипением сработали.

— Конечно, я подожду вас здесь, — сказала Пиппа.

Хокинс сделал еще один шаг, затем остановился и с едва заметной усмешкой покачал головой.

— Полагаю, если бы ты была замешана в подобном преступлении, — произнес он, все еще улыбаясь, — то знала бы, как избежать наказания.

В животе у Пиппы что-то оборвалось, волосы на затылке встали дыбом.

К губам приклеилась улыбка, точно такая же, как у него.

— Ну, — сказала Пиппа, пожимая плечами, — я прослушала немало криминальных подкастов.

— Конечно, — коротко рассмеялся Хокинс, снова опустив взгляд на ботинки. — Конечно. Я найду тебя, жди.

Он вернулся в участок, а Пиппа уставилась ему вслед, не зная, откуда исходит странный гул — от закрывающихся дверей или из ее собственной головы?

Вторую ночь подряд Пиппа слышала голос Хокинса, пока разглядывала темные тени под потолком, высматривая в них разные фигуры. Глаза она держала открытыми, чтобы их нельзя было заклеить скотчем. В сердце стрелял пистолет.

«Полагаю, если бы ты была замешана в подобном преступлении, то знала бы, как избежать наказания».

Хокинс больше не поднимал эту тему, когда они с Пиппой сидели в допросной номер один и она рассказывала, что удалось найти: передавала фотографии и диктовала логин с паролем от тайной почты Энди. Инспектор мимоходом обмолвился, что они уже обнаружили связь c Убийцей КЛ и расследуют дело заново, но ее информация будет крайне полезна. Перед тем как проводить Пиппу к выходу, Хокинс пожал ей руку.

Не слишком ли долго он сжимал ей пальцы? Словно пытался что-то нащупать?

Пиппа мысленно повторяла его загадочную реплику, вертя ее со всех сторон и высматривая подтекст в каждой паузе.

На первый взгляд инспектор просто пошутил. Однако говорил он странно: слегка запнулся и намеренно фыркнул в конце, чтобы смягчить эффект.

Он знает.

Нет, глупости. У них уже есть убийца. А у Пиппы железное алиби.

Ладно, допустим, он не знает наверняка, но в глубине души, сам того не осознавая, подозревает неладное. Это смешно, даже нелепо: все улики указывают на Макса. Но не слишком ли быстро завершилось расследование? Подозреваемого словно подали на блюдечке. Хокинс мог заподозрить неладное. Поэтому он всматривался ей в лицо — искал доказательства.

Макса арестовали, ему предъявили обвинение, дело Убийцы КЛ начали расследовать заново. Билли Карраса скоро выпустят из тюрьмы. Пиппа свободна, ей ничего не грозит, как и всем, кто ей дорог. Рави, узнав новости, долго смеялся, плакал и крепко ее обнимал.

Но… но если это и есть победа, почему Пиппа не испытывает радости? Почему ее по-прежнему мучает чувство, будто она тонет?

«Я найду тебя, жди», — повторил в голове Хокинс. Пиппа знала, что он обещал вернуться, когда оформит задержание Макса, но в ее сознании эти слова обрели совершенно иной смысл. То была угроза. «Я найду тебя, жди».

Знает он или нет, подозревает ли, думает, гадает, вертит ли эту мысль… Неважно, как и почему, откуда и каким образом, эта идея однозначно засела у инспектора в голове, какой бы маленькой, нелепой и бессмысленной ни казалась.

Пиппа с Хокинсом остались на доске вдвоем и теперь глядели друг на друга из противоположных углов. Раньше инспектор не верил тому, что случилось с Сэлом Сингхом и Энди Белл или с Джейми Рейнольдсом. Однако Пиппа выросла и повзрослела; возможно, Хокинс тоже. Он мог позволить себе крохотное сомнение, которое пустит в его голове корни и обязательно погубит Пиппу.

Пиппа расплакалась. Она рыдала, пока слезы не кончились. Ей не будет покоя, не будет нормальной жизни, не будет счастливого будущего. Не будет того, ради чего все затевалось. Придется заплатить страшную цену.

Она долго думала, что можно сделать; изобретала разные сценарии, задавала вопросы… И все же видела только одну дорогу к спасению, только один способ уберечь всех, кто ей дорог.

Она знала, что нужно делать.

Но если выбрать этот путь, она умрет.

Глаза Рави отражали лучи заходящего солнца, отчего казались светлее обычного. «А может, наоборот, — думала Пиппа, — может, это глаза горят ярче солнца».

Рави криво усмехнулся.

— Эй, сержант! — сказал он, топча опавшие листья. Те звонко, по-домашнему хрустели. Круг наконец замкнулся.

— Прости. — Пиппа догнала его, стараясь идти в такт. — О чем ты спросил?

— Я спроси-и-ил, — он растянул последнее слово, ткнув ее локтем под ребра, — во сколько вы завтра уезжаете? — Рави сделал паузу и напомнил: — В Кембридж. Алло? Меня кто-нибудь слышит?

— А, э-э… Утром вроде бы. — Пиппа тряхнула головой, приходя в себя. — В десять.

Она не знала, как ему сказать: с чего начать и что вообще говорить. Таких слов не существовало в природе. Пиппу трясло. Кости трещали, руки мокли от крови, боль с каждой минутой становилась все невыносимее.

— Круто, — сказал Рави. — Тогда зайду с утра, помогу твоему отцу погрузить вещи.

Он ничего не замечал; они шли сквозь лес, сойдя с тропинки.

— Когда тебя лучше навестить? — спросил Рави, нырнул под ветку и, не оглядываясь, придержал ее для Пиппы. — В конце недели? Давай сходим куда-нибудь поужинаем или…

Пиппа не может ему сказать. Просто не может!

И идти вслед за ним она тоже не может.

В груди стянулся невыносимо тугой узел.

— Рави… — тихо произнесла Пиппа.

Он что-то понял по голосу. Резко обернулся и распахнул глаза.

— Эй! Что такое? Что случилось? — Он взял ее за руки, притянул к себе, заключая в объятия, обхватил ладонью затылок и прижал к груди.