— Ты сказала, что пользуешься ими каждый день. Постоянно, — процитировал ее слова Хокинс. — При этом не общалась с Джейсоном Беллом с апреля. Так каким образом к нему попали твои наушники?

— Я не знаю, — повторила Пиппа, ерзая на стуле. Нет, ерзать нельзя, это выставляет ее виноватой, надо сидеть спокойно и смотреть в глаза. — Я пользуюсь ими постоянно, да, но в последнее время их не видела…

— В последнее время — это сколько?

— Может, неделю или чуть больше, — ответила она. — Наверное, я потеряла их… Правда не знаю.

— Правда? — иронично переспросил Хокинс.

— Правда. — Пиппа пристально посмотрела на него, но ее взгляд заметно утратил силу. Кровь на руках, пистолет в груди, желчь в горле и клетка, сжимавшаяся вокруг сердца, давили со всех сторон. Кожу жгло, словно от клейкой ленты. — Я в таком же недоумении, как и вы.

— Никаких предположений? — уточнил Хокинс.

— Ни единого, — кивнула Пиппа. — Я даже не знала, что они потерялись.

— Значит, они пропали совсем недавно? Дней девять или десять назад?.. Например, в тот день, когда ты потеряла телефон?

Теперь окончательно все стало ясно. Хокинс ей не верил. Он не пошел по тому пути, который Пиппа для него проложила. Она больше не была второстепенным свидетелем; между ней и Джейсоном возникла прямая связь. Инспектора обмануть не удалось. Он победил.

— Я правда не знаю, — сказала Пиппа, и ужас накатил снова, подталкивая ее к краю обрыва. Дыхание участилось, горло сжалось. — Думаю, надо спросить у родителей, может, они вспомнят, когда в последний раз видели у меня наушники. Но я не могу понять, как они попали к Джейсону.

— Ясно, — произнес Хокинс.

Ей нужно уйти отсюда, поскорее выбраться, пока она еще держит себя в руках. Она должна уйти — и имеет полное право, потому что на допрос явилась добровольно. У полиции нет оснований ее задерживать. Пока нет. Наушники — косвенная улика, им нужно найти другие, более весомые доказательства.

— Знаете, мне пора идти. Мы с матерью договорились встретиться у магазина. В выходные я уезжаю в Кембридж, а еще совершенно не готова. Как всегда, затянула до последней минуты. Я спрошу у родителей, вдруг они вспомнят, когда видели у меня наушники, и обязательно вам сообщу.

Пиппа встала.

— Допрос окончен в 11:57.

Хокинс нажал на магнитофоне кнопку и тоже поднялся, захватив пакет для улик.

— Я провожу тебя, — сказал он.

— Не надо, — ответила Пиппа, стоявшая возле дверей. — Не волнуйтесь. Я столько раз здесь бывала, что уже запомнила дорогу.

Обратно в тот же коридор, в плохое, невыносимо жуткое место. Руки испачканы в крови, лицо тоже.

Оставляя красные капли, Пиппа, спотыкаясь, брела наружу.

Она перевернула ноутбук. Руки тряслись так сильно, что тот чуть было не упал.

Взять отвертку из отцовского набора инструментов. Извлечь жесткий диск — она умеет это делать, — положить его в микроволновку и врубить на полную мощь. Если полиция получит ордер и заберет компьютер, криминалисты ничего не найдут: не увидят, что она заходила на сайт «Грин Син» перед смертью Джейсона, не обнаружат тайную почту Энди и прочие улики, подтверждающие связь с Джейсоном Беллом и Убийцей КЛ.

Тот умер поздно вечером: с половины десятого до полуночи. У Пиппы есть алиби, причем надежное, наушники — лишь косвенная улика, которая ничего не доказывает.

Она успела выкрутить первый винт, прежде чем осознала правду — та накрыла ее свинцовой плитой. Пиппа гнала эти мысли прочь, но голос в глубине сознания не унимался, снова и снова тихонько повторяя на все лады.

Все кончено.

Пиппа бросила отвертку и зарыдала, уткнувшись лицом в руки. У нее есть алиби; план сработал! Но так нельзя! Нельзя тянуть до последнего и стоять на своем до конца. Ладно бы в деле была замешана только она, однако риску подвергаются и другие: Рави, Кара, Наоми, Джейми, Коннор, Нэт… Они помогали ей, потому что она попросила о помощи, потому что любят ее, а она любит их.

Именно поэтому Пиппа должна действовать. Потому что любит их. Любит и не может утянуть за собою на дно.

Она дала им слово.

Раз все кончено, Пиппа знала только один способ уберечь их от наказания. Надо сделать так, чтобы они не могли быть причастны к делу. Надо придумать нечто иное: новую версию, новый план.

Тот, о котором больно даже думать, больно осознавать, как он перевернет всю ее будущую жизнь.

Надо признаться.

— Никуда ты не пойдешь! — звенящим голосом крикнул Рави.

Он дышал часто, словно пытался унять панику.

Пиппа плотно прижала трубку к уху. Они разговаривали по одноразовому телефону, обычным она не доверяла. Нельзя оставлять новые следы, очередные ниточки к Рави.

— Придется, — сказала она, представляя выражение его глаз, слепо глядящих вдаль, потому что мир вокруг разваливался на части.

— Я же тебя спрашивал! — произнес Рави с неожиданной злостью. — Я спрашивал, все ли ты взяла. Я спрашивал, Пиппа! Я же говорил, чтобы ты проверила!

— Я знаю, прости. Мне казалось, что все на месте.

Она моргнула. Слезы скопились в уголках глаз, живот неприятно скрутило. Рави еще никогда так с ней не разговаривал.

— Я совсем про них забыла. Да, виновата. Только я одна, поэтому я должна пойти и признаться, чтобы…

— У тебя есть алиби! — выпалил Рави, явно сдерживая слезы. — Патологоанатом решил, что Джейсон умер между половиной десятого и двенадцатью, все это время ты была на виду. Еще ничего не известно, Пиппа. Наушники — косвенная улика. Мы что-нибудь придумаем.

— Это прямая связь между мной и Джейсоном, — напомнила она.

— Мы что-нибудь придумаем, — повторил Рави. — Составим новый план. Я помогу.

— Рави, Хокинс поймал меня на вранье. Уличил во лжи. У него есть основания меня подозревать. Скорее всего, полицейские могут получить ордер на изъятие моего ДНК. Если вдруг на месте преступления остался хоть один волос, все будет кончено. Наш план сработал бы лишь в одном случае: если бы не было прямых улик. Только косвенные: звонок Эппсу и подкаст. А теперь все кончено.

— Нет! — крикнул Рави. Пиппа слышала, как он напуган, и сама заражалась его страхом, который заползал под кожу и сворачивался там клубком. — Ты просто сдаешься!

— Знаю, — сказала она, закрывая глаза. — Да, я сдаюсь. Потому что не могу допустить, чтобы ты утонул вместе со мной. Ни ты, ни Рейнольдсы, ни Уорды, ни Нэт… Таков был уговор. Если что-то сорвется, всю вину я беру на себя. Увы. Прости, Рави.

— Ничего не сорвалось. — Она слышала в трубке шорох: он молотил кулаками по подушке. — Все получилось. У нас получилось, черт возьми, у тебя есть алиби. Как ты можешь признаться, если в момент убийства находилась в другом месте?

— Я расскажу про кондиционер в машине, только сделаю вид, что этот трюк сработал не очень успешно. У тебя алиби с восьми пятнадцати, так что я, скорее всего, заявлю, что убила его около восьми вечера, тогда ты будешь ни при чем. Я засунула труп в машину и поехала организовывать себе алиби вместе с Карой и Наоми. Они ничего не знали. Они не виноваты. — Пиппа вытерла глаза. — Если я признаюсь, полиция прекратит расследование. Признание — самое весомое доказательство. Вспомни Билли Карраса. Продолжать следствие будет незачем. Я расскажу Хокинсу, кем был Джейсон и что он собирался со мной сделать. Вряд ли мне поверят, ведь Джейсон не оставил никаких улик, но вдруг что-то найдется. Те же трофеи, например. Самооборона исключается, особенно учитывая, как старательно я заметала следы. Если повезет, хороший адвокат сумеет переквалифицировать обвинение на непредумышленное убийство, и тогда я…

— Нет! — в отчаянии рявкнул Рави — Ты отправишься в тюрьму на долгие годы, если не до конца дней. Я не позволю. Джейсона убил Макс. На него указывает огромное количество улик, гораздо больше, чем на тебя. Мы справимся, Пиппа. Все будет хорошо.