В них нет ни раскаяния, ни правды.

Такой человек просто не умеет любить. Это нужно принять и идти дальше.

— Я ведь тоже перед вами так виноват, — Ярослав говорит, показывая мне комнату для отдыха.

— Ты искупил свою вину. Ты ошибся. Сделал много подлостей, да. Но ты осознал. Ты человек, а он, — неопределенный кивок в сторону беседки, — Нет. В этом разница. Мы все ошибаемся, но надо иметь мужество признать и исправить.

— Прости меня, — заглядывает мне в глаза. Смотрит так, что слезы снова градом.

— Давно простила, Яр, — провожу пальцами по его щеке. — Мама тебя любила, мама ждала, она зла не держала, и я тем более не стану. Я в тебе уверена. Ты дедушка моих детей. Ты часть моей семьи и это не изменится, — говорю то, что чувствую в данный момент.

И с каждым произнесенным словом понимаю, что именно так и есть.

— Люблю тебя, Викусь, — Андрей мне говорил тоже самое.

Но оказывается одинаковые фразу могут звучать совершенно иначе. Все дело в людях, произносящих их.

Слова без эмоций ничего не значат. Ноль.

— И я тебя, Ярослав, — искренне улыбаюсь, глотая слезы.

Давно я столько не плакала…

Ярослав укладывает меня в постель. Его забота дарит теплоту и состояние покоя.

Думала не засну, а проваливаюсь в сон едва коснувшись подушки.

— Солнце мое, я больше никогда тебя не отпущу! — голос Дениса окутывает жаром.

Мне снится такой реалистичный сон. Я утопаю в его руках.

— Нельзя меня отпускать, — отвечаю, зарываясь носом в его шею.

— Моя, Виктория. Моя победа, — и только на этих словах распахиваю глаза, чтобы осознать — это не сон.

Денис рядом со мной…

— Победа, — всхлипываю. — Мама меня называла погибелью…

— Только победа, солнышко! Ты выстояла победила. Ты и мне принесла победу, — покрывает мое лицо поцелуями.

А я просто впитываю момент. Наслаждаюсь его прикосновениями. Они еще никогда не были такими сладкими. Спустя столько лет больше нет преград.

Пока до конца еще не верю.

— Без тебя я бы не справился, — куда-то ушел его звериный взгляд. Передо мной родной Денис, которого я в пять лет полюбила с первого взгляда.

— Денис… мне так много надо тебе сказать, — крепче прижимаюсь к нему. Вдыхаю до боли родной запах. — Ты цел? — спохватываюсь. Только сейчас осознаю, откуда он вернулся. — Где Даша?

— Забрали ее. За решеткой. Цел, — а сам смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в них больше нет тревог, боли, обид, только любовь, страсть и нечто, для чего просто не существует слов. — Потом разговоры… все потом, — рык вожделения.

Впивается мне в губы, целует как изголодавшийся путник, нашедший свой оазис с кристальной водой. С жадностью и невероятным голодом.

Отстраняется, смотрит на мое лицо, вглядывается внимательно, словно фотографирует для себя.

— Ты чего так смотришь? — спрашиваю тихо.

— Налюбоваться не могу. Родная моя, — проводит подушечкой большого пальца по моим губам. — Как же ты прекрасна, солнышко мое.

Снова целует, утягивает в водоворот долгожданных ощущений. Чувствую, как с каждым прикосновениям ломаются преграды, сдерживающие нашу любовь. Крушатся каменные стены непонимания и недомолвок.

Кому я врала? Я бы никогда не смогла без него. Просто бы не выдержала. Он мне нужен, как кислород, без него невозможно существование. Любовь… это больше чем любовь, это сила, соединившая нас раз и навсегда.

— Денис, — отрываюсь от его губ, зарываюсь пальцами в его жесткие волосы. — Мне надо тебе сказать… — хватаю ртом воздух, пропитанные его запахом.

Ведь это так просто признаться, а дух все равно захватывает.

— Потом… я так хочу тебя чувствовать, — шепчет, глядя на меня затуманенными страстью глазами.

— Сейчас… Марк… он…

— Я люблю его. Твой ребенок — мой ребенок. Я приму его не переживай, — дрожащим пальцем очерчивает линию скул. — Все хорошо. Больше никто и никогда нас не разлучит!

— Нет, ты не понял, — мотаю головой. — Марк он твой. Твой сын.

Денис резко дергается, широко распахивает глаза и не удержавшись падает на пол. Сидит там, и безмолвно смотрит на меня. Таким ошарашенным я его впервые вижу.

— Да, он твой, — еще раз повторяю свои слова.

— Как? — выдает хрипло, продолжая сидеть на полу.

— Твой отец мне рассказал, что ты перед лечением биоматериал сдавал. А мы потеряли малыша… я же думала тебя нет, ну и, — слезы снова льются из глаз. Запинаюсь, сложно говорить, эмоции захлестывают, — Я подумала, что это шанс… что ты будешь жить в нашем малыше. Мне было невыносимо без тебя… знать, что тебя нет… Я не могла это принять, — тело сотрясает рыданиями.

Я так долго держалась. Столько сражалась. Что сейчас просто хочу быть слабой в объятиях любимого мужчины.

— Вик, я не мог иначе… просто не мог, — по лицу пробегает черная тень. Поднимается с пола, снова садится ко мне на кровать. Притягивает к себе.

— Сначала Дашка организовала мой плен в мексиканской тюрьме. А там, как понимаешь, никто мне право на звонок бы не дал. Когда я вышел, я попал к ней в лапы. Понял, что если не подыграю, она со своими дружками прибьет меня. Я сделал вид, что поддерживаю ее сумасшедшие планы. Стал вливаться в их дела. Она хотела связать меня со своими покровителями так, чтобы я рыпнуться не мог. Мне приходилось бывать на тусовках, изображать, что я забыл тебя. Пудрить мозги и ее дружкам. А потом появился Степан. Он предложил сыграть против Дарьи. Он ее ненавидел и мечтал отделаться, но ее покровители держали его за горло. А я был ближе к ним. Так стал работать на два фронта, а по факту, просто хотел выжить и попасть к тебе. И раньше появиться я не мог, если бы Дашка узнала, что в моих мыслях только ты и Агата, она бы ударила по тебе. Ты сама видела, она на все способна, — говорит быстро, держа мой взгляд, не отпуская. Боится, что не приму. — Прости меня, — нежно целует. — Вик, поверь, я ни с кем там не был. Только ты. Всегда одна единственная.

— Тебе не за что извиняться, — прижимаюсь к нему желая слиться, раствориться, снова стать единым целым. — У меня ведь тоже никого и никогда… всегда тебя любила.

— Серьезно? — в глазах столько радости, а сердце колотится, будто пытается проломить грудь и прыгнуть в мои ладони.

— Ты все ответы можешь прочитать в моих глаза. Ты же умел это делать, — шепчу с нежностью, глажу его лицо, наслаждаюсь ощущением его кожи под пальцами.

Родной человек… в нем прекрасно все… он идеален… Он продолжение меня.

— А Карим?

— Просто попытка забыться. Но я его к себе ни разу не подпустила.

— Солнце мое, — с губ срывается протяжный стон. — Сколько времени упущено… сколько я всего надумал. Как терзал себя, — морщится.

— Аналогично, Денис. Я столько лжи принимала за правду. Верила всем, а тебя не слышала. Лелеяла обиды… Идиотка!

— Не называй себя так! — берет мое лицо в капкан своих рук. — Они очень старались, чтобы мы поверили. Только они не учли одного. Настоящая любовь не умирает, а испытания только закаляют ее, делают сильнее.

— Сильнее… — эхом повторяю. — А ты ведь не отпустил… Боролся за нас вопреки лжи… А я… я не верила в нас…

— Верила. В душе всегда верила, — нежно убирает упавшую на лоб прядь. — Ты родила сына. Сделала мне такой подарок… Это ли не любовь…

— Это больше чем любовь…

— Хочу видеть сына! — подхватывает меня с постели на руки и несет в комнату малыша.

— Оу! — Агата завидев нас всплескивает руками. — Наконец-то! Мы с дедой уже устали ждать, когда вы поймете, что от судьбы бегать глупо.

— И давно вы с дедом шепчетесь за нашей спиной? — смеюсь. Весело, беззаботно. Я уже забыла, как это.

Привыкла, что всегда за плечами висит непосильный груз. И надо его тащить. А сейчас чувствую невероятную легкость, пропитанную счастьем воссоединения.

Марк сидит на диване и внимательно за нами наблюдает.

— Денис, знакомься, Марк — твой сын, — кладу ладонь на горло.