К Ольге добираюсь быстро. Она открывает практически сразу, будто под дверью стояла.

— Проходи. У меня тортик есть. Посидим, поболтаем, уже не помню, когда такое было, — хмурится.

Прохожу, снимаю куртку, разуваюсь, незаметно по сторонам смотрю. Нет ли Степана. Вроде бы она одна в квартире.

— А Ева как всегда у родителей?

— Ага, — кивает. — Малой там нравится.

Молчу. Не мне ей напоминать, что она мать.

Прохожу на кухню. На столе торт, Ольга к чайнику подходит, наливает чай.

— Ты чего смурная такая? — сестра сама беззаботность.

— Ты давно со Степаном? — перехожу сразу к делу.

Играть в ее игры, изображать любящих сестер нет смысла.

— Давно, — ставит передо мной чашку.

— Ты знаешь, что он за человек? — смотрю на нее в упор.

Ольга берет нож, нарезает торт, кладет мне кусочек на тарелку.

— Твой любимый с заварным кремом, ты же у нас шоколадный не любишь. Я все помню, сестренка.

— Оль, я тебе вопрос задала, — барабаню пальцами по столу.

— Степа… ммм… он человек непростой. Но никто его не знает, так как я, — садится напротив меня.

— Ты была с ним, когда за Дениса замуж выходила?

— Да.

— Оль, как ты позволила себя во все это втянуть? Ты ведь знала, какие у нас с Денисом отношения! А ты, будучи влюбленной в Степана, вышла замуж за другого, еще и нас разлучила, — только проговорив это в голос, осознаю жуткую картину.

Мозг отказывался воссоздавать убийственный шедевр жестокости.

— Вик, я любила и шла на уступки. Моему мужчине так было надо, — она отвечает буднично, ни раскаяния, ни сожалений. — Поверь, мне тоже было нелегко. Ты была свободна, а я была заперта в клетке с нелюбимым. И реально радовалась, когда вы снова начинали встречаться, — тут она мне мило улыбается, словно говоря, видишь, я хорошая сестра. — Денис тогда вообще редко дома появлялся, а для меня это праздник был. И про Агату я знаю, она его дочь. И поверь, я ничего не имела против, — строит невинные глазки.

Точь-в-точь как всю жизнь перед родителями. Ангел во плоти. И всегда у нее это прокатывало.

Не то, что я демоненок проблемный.

— Предлагаешь мне еще спасибо тебе сказать за все «хорошее»?

— Предлагаю понять, что я не враг тебе. Просто так сложились обстоятельства. Поверь, жить с нелюбимым восемь лет. Терпеть его в одной квартире, изображать любящую жену — это наказание, огромная пытка. И пошла я на это только из-за любви. Да, сестренка, иногда любовь бывает жестокой, неправильной, но от этого она еще сильнее. Она закручивает как смерч, из которого уже нет хода назад.

— Хватит мне лапшу вешать, — прерываю поток ее излияний. — Ты спала с другим мужиком, ради любви к Степану? Ты себя слышишь?

— Я не спала с Денисом, — отвечает серьезно. — Он назвался импотентом, а я ликовала за эту его придумку. За все эти годы он ко мне не притронулся.

То же самое говорил Денис. Неужели правда!

Сердце пускается в преждевременный радостный танец.

— А если бы он все же настаивал? Стала бы с ним спать?

— Мне бы пришлось, — разводит руки в стороны и корчит грустную гримасу.

— Ты бы спала с нелюбимым и страдала от любви к Степану, — самой тошно от моих же слов.

— Именно так, сестренка. Я не прошу понять. Наша любовь она сложная, тебе не постичь ее масштабов, — мечтательно закатывает глаза.

— А Ева чья? Степана?

— Наша со Степушкой малышка, — подтверждает без раздумий.

— И ты спокойно вешала ребенка на Дениса?! Убеждала всех, что он отец Евы?!

— Так было нужно, — подпирает подбородок ладонью.

— Степе?

— Ага, — ни раскаяния, ни сожаления, ничего.

— Но я же тест сделала, как он показал, что ребенок Дениса? — непонимающе смотрю на нее.

— Ааа проверяла сестренка! — шутливо изображает недовольство. — Честно говоря, тут чисто случай спас нас. У меня знакомая работает медсестрой в той клинике, куда ты тест пришла делать. Она мне позвонила, ну а дальше мы подсуетились.

— Только зачем? Мы все думали, что Дениса в живых нет. Или ты знала больше?

— Нет. Не знала. Для меня тоже неприятным сюрпризом стало его появление, — морщит нос. — Не представляешь, как мне паршиво стало, как представила, что снова его жену придется изображать, — ее реально передергивает.

— То есть ты бы предпочла, чтобы он действительно умер? — задаю вопрос и заранее знаю на него ответ.

— Так точно, — кивает. — И тебе бы проще было, на самом деле, он тебе тоже жить не дает. Уже сколько лет мечетесь, не пойми чего. А так бы ты вышла за Карима и жила спокойно. Ты не думай, Вик, я не настолько плохая, — смотрит на меня привычным ангельским взглядом. — Я реально тебя люблю и плохого не желаю. А вот Дениса терпеть не могу еще с нашего детства. Он всегда все портил. И сейчас это не изменилось.

Я смотрю на красивую девушку, с виду миловидную, изо рта которой вылетают поистине жуткие вещи. И она нисколько не смущается, вываливая это все на меня.

В какой момент из обычной девушки она стала настолько циничной?

Да, мы не были близки, но когда я считала что их барк настоящий, я однозначно была о ней лучшего мнения. Но сейчас я смотрю на нее, как на чужого человека. От той девочки, которой ее помню абсолютно ничего не осталось.

— За что ты его так не любишь? Ты же сама помогла его шантажировать? Хотела повесить чужого ребенка? Оправдываешь это любовью? А моя любовь, мои желания, да хоть чьи-то для тебя значение имеют? — выпаливаю со злостью.

— Для тебя было бы лучше без него. Ой, да нам всем!

— Ты считаешь себя вправе решать, что для меня лучше? Но за тебя ведь никто не решал! Ты сама выбрала такую судьбу. Может, ты знаешь, кто тогда на нас напал? Или сама была заказчиком? — внимательно слежу за ее реакцией.

— Нет, — отвечает без запинки. В глазах нет испуга, тревоги, ничего. — Я тут не при чем. И Степа тоже… я так думаю. Он вообще зачем-то связался с Денисом, что мне не нравится, — вздыхает.

— Что их связывает?

— Не знаю, — пожимает плечами. — К сожалению, далеко не все мне известно. Мой мужчина оберегает меня и не посвящает.

— Оль! Ты себя слышишь? Ты играла судьбами, просто потому, что твой мужчина приказал тебе! Ты хоть знаешь, что Степан натворил? Он же монстр!

— Я его люблю. И сделаю все. А сейчас тем более, — сцепляет руки в замок. — Он со мной и я больше никому не позволю нас разлучить. Я так близка к цели, — глаза ее горят нездоровым блеском.

— А ты не боишься получить от него, за свою откровенность со мной?

— Раньше да, — усмехается. — Потому молчала. Но сейчас все изменилось, и он у меня в руках, — щелкает пальцами. — Еще немного и он поймет окончательно, что я его судьба!

— А за столько лет он этого не понял? — выгибаю бровь.

— Мы жили вдали друг от друга, и это сказывалось на наших отношениях, — а сейчас взгляд отводит.

Я ступила на неприятную для нее тропу и тут сестра чувствует себя не уверенно.

— Он ведь никогда тебя не любил, а просто использовал помешанную на нем дурочку? — бью жестко, и по ее затравленному взгляду читаю — попала в цель.

— Бред! — фыркает поспешно. — Мы любим друг друга! Наш отец и Ярослав слишком много горя принесли Степушке, а я помогала ему мстить. Скоро все буде позади, и никто не помешает нашему счастью!

— Ты себя в этом убеждаешь, или меня? — спрашиваю насмешливо.

Мой телефон подает признаки жизни. Звонит брат.

— Да, что? — тут же принимаю вызов. Страх за детей оттесняет все. — У вас все нормально?

— Вик, угрозы нет. Не переживай. Просто у Марка поднялась температура. Я врача вызвал. Светлана с ним. Но думаю, ты должна знать, — голос брата спокойный.

А у меня тревога в горле бьется.

— Поняла. Сейчас буду.

Отключаю вызов.

— Оль, я тебе услышала. Спасибо за откровенность. Мне бежать надо. Сын заболел, — поднимаюсь со стула.

Все мысли только с Марком. Мне надо как можно быстрее оказаться рядом с ним.