Вскакиваю со своего места.
— Такой и была задумка, Денису надо было выбирать кого спасти. А ты, папаша недоделанный, все испортил! Весь кайф мне обломал! — возмущается Дарья.
Я уже не обращаю внимания на ее реплики. Мне надо к детям. Надо успеть.
Бегу к выходу, и едва не отлетаю в сторону, сталкиваясь в проходе с Денисом.
Так бы и упала на пол, если бы он меня не удержал.
— Там… там наши дети! Им угрожает опасность! — сжимаю ворот его свитера, кричу в лицо, заливаясь слезами. Страх ослепляет, повинуясь ему, уже мало что соображаю. Главное — успеть спасти.
— Не переживай, Вик. Они в безопасности. Я успел, — говорит очень тихо, вытирает слезы с моих щек.
— Как? Точно? Где они? — не верю его словам. Страх слишком сильно держит, еще не отпускает.
— В месте, куда до них никто не доберется. Тише, — гладит меня по спине. — Успокойся, Вик.
Слышу только его успокаивающие слова, все остальное замирает.
Истошный крик Степана заставляет встрепенуться, возвращает в страшную реальность.
Денис отодвигает меня к стене, и рывком, за которым даже не успеваю уследить бросается к ним. Обзор мне загораживают отморозки Даши, перешедшие на сторону Степана.
Возня продолжается недолго. Вначале замечаю на полу кровь, потом воющую и дико хохочущую Дашу оттягивают.
Денис сидит на полу. На его коленях голова Степана. Из раны на шее сочится кровь.
— Надо скорую, быстро! — Денис делает какие-то манипуляции.
— Поздно… — хрипит Степан.
— Что она сделала… я не понимаю? — в голове после пережитого сплошная каша, перед глазами кровь, и ее все больше и больше.
— Она перегрызла ему горло… — сдавленно отвечает Денис.
— Сейчас будет медик, — отчитывается один из парней.
— Виктория… — тихо хрипит Степан.
Делаю один шаг в его сторону.
— Сдохни, как тварь! Ты это заслужил! — вопит окровавленным ртом Даша.
— Заткните ей рот, — дает указание Денис.
— Виктория, а я ведь любил твою мать… так добивался хоть капли взаимности, а она меня отвергала… всегда отвергала… только Яр в глазах… А она могла меня изменить, могла сделать счастливым… Но она ненавидела, так сильно, что я не смог выдержать и отправил ее в психушку. Но она никогда меня не отпускала, свела с ума обоих… А теперь я иду туда к ней, — раздается булькающий звук…
— Он… — дальше не могу и слова сказать. Спазмы в горле мешают.
— Все, Вик, — шепчет Денис.
— Дети… мне надо к ним… Агата… Марк, — сползаю на пол, закрываю лицо руками и скулю.
— Скоро… все будет хорошо… все позади, — как в тумане слышу голос Дениса.
А дальше я ничего не помню. Мной движет одно желание — дети. На остальном не могу фокусироваться. Я морально истощена до предела.
— Вик, я сейчас не могу с тобой поехать. Мне надо тут остаться. Тебя отвезут, — голос Дениса продолжает звучать как в тумане. Не могу ответить, только киваю головой.
Чьи-то чужие руки усаживают меня в машину. Дорога сливается в одно пятно. Перед глазами мои дети… я ведь реально могла их потерять…
Мы приезжаем к незнакомому дому. Мужчина открывает передо мной дверь. А я выйти из машины не могу. Обессилена.
— Мама! — голос Агаты буквально подкидывает меня на сиденье. Мгновенно в чувства приводит.
— Доченька! — ору как ненормальная и бегу к своей малышке. — Цела?! Все хорошо?! — осматриваю ее, расцеловываю, ничего не вижу, плотная стена из слез застилает все.
— Хорошо. Папа приехал и привез нас сюда. Мам не плачь, — дочь пытается меня успокоить, берет мое лицо в ладони, целует в обе щеки. — Мам, ты чего?
Ни испуга, ни каких-то повреждений, ничего не замечаю. Моя жизнерадостная Агата цела и невредима.
— А Марк?
— Он спит. Вкусное поел и в люлю, — смеется.
— У нас все под контролем, Викусь, — оборачиваюсь на звук родного голоса.
— Ярослав, — падаю на траву и снова заливаюсь слезами… такими счастливыми слезами.
Глава 55
— Эти недоноски и не успели ничего сделать, Денис приехал раньше. И мне сообщил, — рассказывает Ярослав, отпаивая меня успокоительным чаем. — В этот дом нас привез и к тебе умчал. Переживал жутко, что не успеет.
— Успел, — всхлипываю. Нервы все еще на пределе. Не верится, что угроза миновала. — Хотя… для Степана, опоздал…
— Такая судьба, — разводит руки в стороны.
Жалости нет. У меня тоже. Степан ходил по тонкому краю, очевидно, что рано или поздно он бы оступился. Конечно, жуткая смерть, от зубов собственной дочери…
Сколько же ненависти в хрупкой Даше, что у нее хватило смелости и сил сотворить такое?
Мне никогда этого не понять. Наверное, нормальным людям тоже.
Сейчас мне жутко хочется увидеть Дениса. Нам так надо поговорить. Он ведь еще не знает, что у него есть сын…
— Тебе бы отдохнуть. Все позади, — Ярослав устало улыбается.
За это время он сдал сильно. Седина серебрит волосы, ранее ее было гораздо меньше, около глаз и на лбу появились новые морщины. Выглядит очень уставшим. Но только сейчас вижу на его лице некое подобие умиротворения.
— Дениса жду, — опускаю взгляд на чашку чая в своих руках.
— Тем более, перед встречей надо сил набраться.
— Наверное…
Сомневаюсь, что сон ко мне придет. Волнение то отпускает, то снова волнами накатывает.
Агата заглядывает на кухню.
— Мам, дедушка прав, надо тебе отдохнуть, — смотрит на меня совсем взрослым взглядом.
Умная не по годам, с огромным сердцем. У нас с Денисом лучшие дети… Все же не все мы в жизни упустили.
Замечаю в окне какое-то движение. Вскакиваю со стула и выбегаю.
Неужели Денис так быстро? Ярослав за мной идет.
Нет, не Денис, с губ срывается вздох разочарования.
Отец.
— Вик, мне бы поговорить с тобой, — стоит в воротах, охранник его в середину не пропускает.
— Зачем? — спрашиваю безразлично.
У меня нет злости. Все перегорело. Но и теплых чувств нет. Ничего. Пустота в отношении Андрея.
Даже отцом его больше не воспринимаю. Так абсолютно чужой человек.
— Вик, я хочу извиниться…
— Входи, — пожимаю плечами.
Мне не нужны его извинения. Но и оставлять отца у ворот, чтобы все вокруг были свидетелями нашего разговора, не хочется.
А впрочем, точки надо ставить.
— Ты уверена? — спрашивает Ярослав, участливо прикасаясь к моему плечу.
— Угу…
— На кухне поговорите.
— Нет. За домом. Не хочу его в дом, — говорю тихо. — Иди за мной, — уже громче добавляю для Андрея.
— Я хотел детей увидеть…
— Смешно… — протягиваю. — Нет… просто глупо…
Андрей только громко вздыхает и идет за мной.
Располагаемся в беседке.
Память подсказывает, что именно в подобной беседке он насмехался надо мной, снова загоняя в угол своим шантажом.
— Доченька, мне так жаль, я очень перед тобой виноват… — глаза в пол.
— Ты в первую очередь виноват перед мамой. Даже страшно представить, что ты с ней творил и как издевался…
— Я был молод. Гормоны бурлили, а она меня ненавидела. Знаешь, как меня бесили ее отказы!
— И поэтому ты решил ее подкладывать в корыстных целях? — вздрагиваю. — Ты реально хочешь это обсуждать?
— Я знаю, нет мне прощения. Ты бы знала, как я раскаиваюсь, — продолжает смотреть в землю. — Я бы многое изменил, но ничего не сделать… И шантаж этот, я не хотел, меня заставили. Извини меня, доченька!
— Зачем тебе мои извинения? Ты в них не нуждаешься. Ты себя простил, себе ты нашел оправдания. А я… мало что изменилось… Просто если я прощу, твоей душе будет спокойнее.
— Я многое осознал…
— Перестань, — перебиваю, отмахиваюсь рукой. — Ты просто боишься, что я буду мстить. Не буду. Я слишком ценю мгновения жизни, чтобы тратить их на возмездие. Так что выдохни, живи как хочешь. А про меня забудь, — поднимаюсь со скамьи. — Меня и детей больше нет в твоей жизни. Прощай, — направляюсь в сторону дома.
— Виктория, ты моя дочь! Ты мне дорога! — летят мне в спину пустые слова. — Я люблю тебя!
