— Он машинки не любит. Даже не радуется им, — Агата присаживается к ним ближе.

— А железную дорогу, поезда, обожает? — у Дениса аж глаза наполняются светом.

— Точно! — восклицает Агата.

— Я также в детстве. Машинки вообще не нравились. О поезда — это все для меня было. Помню, когда первый раз отец меня в путешествие повез, я думал, что не выдержу свалившего на меня счастья, — смеется, так открыто, искренне, что у меня невольно дух захватывает.

Я ведь помню эту поездку. Тогда в поезде мы ехали вместе, с его отцом и моим. Я была рядом с ним даже в момент исполнения его заветной детской мечты.

— Помнишь, как мы вместе на поезде ехали! — тут же подключает свои воспоминания Агата. — Тогда я не первый раз ехала, но всю невероятную атмосферу поезда оценила, когда вы вместе были рядом со мной.

Именно в этот момент чувствую нашу связь. Сильную, мощную, нереальную. Когда не надо слов, все чувства родного человека как на ладони.

Я была уверена, мы потеряли эту связь. Но именно сейчас она воскресла, поднялась, разорвав путы, сдерживающие ее, и окутала нас теплым невесомым покрывалом.

— Помню, доченька, — Денис отворачивается, словно пряча взгляд. — Тогда я думал… все иначе будет…

— Так мы сейчас можем все наверстать! — восклицает Агата.

— Поедешь со мной завтра выбирать железную дорогу для Марка? — подмигивает ей.

— Конечно, еще спрашиваешь! — дочь вскакивает с места, крутится вокруг отца и братика. — Я представляю, как Марик обрадуется! Он же ошалеет! У него игрушечные поезда есть, а дороги нет!

— А меня спрашивать не считаете нужным? — скрещиваю руки на груди.

— Неа, — Агата шутливо показывает мне язык. — Это наши дела с папой.

Иллюзия счастливой семьи. Слишком реальная.

— Отличный пацан, Вик, — Денис смотрит на меня с грустью.

Между нами снова пролегает тень невысказанных обид. Минуты иллюзорного счастья приобретают запах горечи.

— Да, он чудо ребенок, — киваю. Беру сына на руки. — Ему пора спать.

Сынок и правда уже закрывает глазки, зевает.

— Мы тогда с папой внизу побудем, чаю попьем.

— Угу.

Денис поднимается с пола. Подходит ко мне, наклоняется и целует Марка в щеку.

— Любовался бы тобой вечность, — шепчет едва слышно. — Материнство тебе к лицу. Ты невероятна.

От его слов, горло сдавливает, а щеки нестерпимо горят.

Ухожу в ванную комнату, ничего не отвечаю.

Я так долго не выдержу! Надо что-то придумать!

По всей видимости, Денис вознамерился появляться в моем доме часто. А я не представляю, как смогу переносить его близость? Как там люди в разводе делят совместную опеку? Как они выдерживают?

Если я после недолгого общения, совместных воспоминаний, его нескольких слов, уже схожу с ума. Мечтаю о большем, думаю, а если вдруг…

А сама загоняю себя в ловушку ложными надеждами. Это надо прекращать.

Хлопоты с сыном не помогают отвлечься. Мой малыш сонный и очень спокойный, ласковый. Укладываю его в кроватку. Светлана крутится рядом, но старается не попадать в поле моего зрения. Сижу около сына, слушаю его мерное посапывание и не решаюсь даже пошевелиться.

Страх, неизвестность, растерянность. Некое предчувствие, которое омрачает все.

Через минут тридцать, все же отхожу от кроватки. Заставляю себя спуститься на кухню.

— А где Агата? — замечаю, что дочери нет, Денис сидит и пьет чай с печеньем.

— Ей подруга позвонила, она извинилась, вышла, — оглядывает меня с ног до головы бесовским взглядом.

— Ясно, — переступаю с ноги на ногу.

Вот зачем я спустилась?

— Спасибо, что не препятствуешь моему общению с дочерью.

— Я не имею права этого делать. А вот с тобой общение нам лучше ограничить, — опираюсь о стену.

— Наоборот, Вик, нам надо видится как можно чаще, — порочно облизывает свои соблазнительные губы.

— Денис, не забывай, у тебя еще одна дочь имеется. А ты Еву, скорее всего, даже не видел.

— И не собираюсь на нее смотреть. Пусть ее родной отец этим занимается, — морщится, будто само воспоминание об Ольге ему омерзительно.

— Упертый. На своем стоишь, — горько усмехаюсь.

Резко вскакивает и за долю секунды около меня оказывается.

— Очень скоро, Вик, — берет меня за подбородок двумя пальцами, сдавливает сильно, рычит. — Я ткну тебя твоим красивым носиком в правду. И буду тыкать долго-долго как нашкодившего щенка. Пока ты не уяснишь, что к той девочке я не имею никакого отношения.

— Отпусти меня! — пробую вырваться. — Я тест сделала!

— Плохой тест, — проводит языком по моим губам. — А ведь еще извиняться будешь, Вик, — второй рукой блуждает по моему телу. Бесстыдно прикасается там, где кроме него никого и никогда не было. — Еще как будешь, страстно, долго, отчаянно, — стонет мне в губы. — Дождаться этого не могу… ммм… это будет незабываемо.

— Сумасшедший, — дрожу в его руках. Денис пробуждает вулкан, подвластный только ему. — Ничего подобного никогда не будет!

— Будет… ох как много всего будет, Виктория… Я же обещал, что никогда тебя не отпущу.

Его обновленная энергия, напористая, сокрушительная, подчиняющая и околдовывающая, забирает остатки моего разума. Желание сопротивляться, что-либо анализировать пропадает.

Денис алчно набрасывается на мои губы. Отдаюсь бушующему порыву, растворяюсь в нем, сливаюсь в танце нашей страсти. Когда остатки самообладания покидают меня, и я уже сама готова тащить его наверх в свою спальню, у него в кармане звонит телефон.

Денис вытаскивает гаджет.

— Сейчас… минуту… — тяжело дышит. Мельком смотрит на экран, принимает вызов.

— Дениска, привет! — слышу в трубке звонкий женский голос.

— Привет, дорогая, — отходит немного дальше. — Ты хочешь что-то мне сказать?

— Я хочу тебя видеть! — подхожу к нему ближе. Хочу и дальше слышать его разговор. — Сейчас и немедленно! Ты не представляешь, что я тебе приготовила!

— Скоро буду! — без раздумий соглашается. Отключает вызов. — Вик, я завтра заеду за Агатой. Извини, должен уехать. Пойду с дочерью попрощаюсь, — стремительно покидает кухню, даже не глянув в мою сторону.

Держу себя в руках, ровно до момента, когда засыпает Агата. Выслушиваю ее восторги по поводу встречи с Денисом. Больно ранят ее мечты о семье, как мы все будем дружно жить. Как она представит Дениса в качестве папы своим подружкам.

Во мне поднимается волна негодования. За ложные надежды дочери, которые никогда не станут правдой.

Когда Агата засыпает, падаю на кровать и вою в подушку. С Денисом всегда так, только я хоть на секунду позволю себе поверить в лучшее, как он опускает меня на грешную землю.

У него есть любовница. Постоянная, или одна из. Не важно. Она есть, и он побежал к ней по первому зову.

Про его разгульный образ жизни в Калифорнии докладывали и Ярославу. Но почему я всегда отметаю доказательства и бегу на зов сердца? А потом ем битое стекло, давлюсь, истекаю кровью, и продолжаю корчиться в болезненных судорогах своей любви!

Он завтра заедет за Агатой. Снова его видеть. Он снова начнет вести себя, словно ничего не бывало. Сколько я так выдержу?

Поток моих душевных терзаний прерывает сон. Я настолько измучена, что просто отключаюсь. Утром просыпаюсь разбитой и злой. Денис наотрез отказывается покидать мою голову. Это жутко бесит.

Сделав домашние дела. Позаботившись о детях, дав инструкции охране, сажусь за руль.

Паршиво признавать очевидное, но Денис прав. Мне больше нельзя работать с Каримом. После того, как я озвучу ему свое решение, мне будет слишком неловко видеть его каждый день, а ему больно.

Я сама давно живу в душевных терзаниях. И презираю себя, что придется причинить их Кариму. Он столько лет был рядом. Столько всего для меня сделал. А я, получается, отплачиваю ему черной неблагодарностью.

За мыслями не замечаю, как подъезжаю к больнице. Надо проведать Ярослава. Неспокойно мне на душе.