Отец его хотел отравить. А вдруг он предпримет еще одну попытку? Сейчас, когда Ярослав совсем беспомощный.

— Он пережил ночь. Боец. Показатели норме. Думаю, угроза миновала, — сообщает мне врач.

Пускать меня к Ярославу сначала отказывается, но шелестящие купюры делают свое дело. Мне необходимо его увидеть!

Около палаты охрана. Интересуюсь, не видели ли они никого подозрительного. Ответ отрицательный. Только это меня не успокаивает.

Вхожу в палату. Ярослав лежит на постели под капельницей, неестественно бледный. Приборы в палате пугают. Сердце отбивает болезненные удары. Он не заслужил такого.

— Ты обязательно поправишься! Борись! — глажу его пальцы.

Отец слишком активизировался. Что теперь от него ожидать?

Провожу в палате у Ярослава десять минут. Как договаривалась с его лечащим врачом. Потом отправляюсь к нему, узнать детали. Врач подтверждает, что было отравление, в крови нашли яд. И если бы немного позже, если бы я не была рядом, то Ярослава спасти бы не удалось.

Когда выхожу из больницы, мне звонят из полиции и приглашают приехать к ним на встречу. Соглашаюсь сразу же. Мне есть что рассказать, я не намерена покрывать отца. Это не должно сойти ему с рук.

В участке встречаю брата. Он стоит, будто меня поджидает.

— Привет, сестренка!

— Ты что тут делаешь, Кость? — хотя я уже знаю ответ на этот вопрос.

— Ты забыла, где я работаю? Сестренка, извини, но я все проконтролирую.

Понимаю, что с братом спорить бесполезно. Потому выкладываю все, что знаю следователю в его присутствии. Разговор выходит довольно коротким.

Брат выходит из кабинета вместе со мной.

— Карим, просил тебе передать, — достает из кармана несколько сложенных в четверо листов. — Там он от руки набросал, что надо по работе сделать. Ты же не откажешь?

— Не откажу, — закусываю нижнюю губу. — Когда это ты с Каримом так сдружился?

— Отличный пацан, сестренка! Вы будете счастливы.

— Костя, тебе твою судьбу никто не помогал выбрать. Наоборот, практически все отговаривали, только я поддержала. Так будь любезен, не навязывай мне своего виденья моего спутника, — разворачиваюсь и покидаю участок.

Сажусь в машину и еду к офис. Отказать Кариму в помощи уж точно не могу. Пока не поправится, говорить ему о своем решении уволиться, не буду.

В офисе просматриваю документы, уточняю детали у сотрудников, а сама не могу отделаться от странного, липкого предчувствия.

Звоню Агате, проверяю, все ли у нее хорошо. Потом созваниваюсь с охраной. Они докладывают, что все спокойно. Мне становится немного легче.

Ненадолго.

На телефон с неизвестно номера приходит сообщение:

«Поиграем, сучья дочь?».

Как же мне сейчас не хватает Ярослава! Первая мысль бежать к нему! Только он и сам сейчас за жизнь борется.

«Кто это?».

Отправляю сообщения на этот номер.

Ответа нет.

Скорее всего, и номер уже выкинули. Но все же кто это?

В голове вертится только одна догадка — Степан.

А на отца не думаю. Я могу ошибаться, но он бы ко мне так не обращался. Или… в нем говорит обида на мать, поэтому так написал?

И все же некое чутье подсказывает, что это не отец.

Но кто?!

Тучи сгущаются. А я не знаю, как мне поступить. Есть Костя, но я не имею права втягивать его во все это.

Но к кому мне обратиться? Ладно я. А дети! Если неизвестный за них возьмется?

Страшно за моих крох. Я не знаю, откуда ждать удара, как себя защитить!

Звонок телефона приводит в панику. Вот я уже становлюсь дерганной. Денис звонит.

— Привет. Извини, что я вчера так быстро уехал, — спокойный голос, ни капли сожаления. — Я с Агатой договорился на сегодня. Когда могу заехать?

— Сегодня не выйдет.

Мне еще не хватало дочь куда-то отпускать, после такой смс.

— Вика, не дури. Я имею право видеть дочь!

— Имеешь. Но не сегодня.

Сбрасываю вызов.

Денису говорить о сообщении не хочу. Но… а вдруг это его любовница прислала? Он вчера у меня был, она приревновала?

«Сучья дочь»… это намек на мою маму… Скорее всего…

А его любовнице какое дело до моей матери? Она бы иными словами меня называла.

Выбора нет. Звоню Косте. Диктую номер из сообщения, рассказываю свои предположения.

— Езжай домой и безвылазно будь там, — дает указания. — Я попробую пробить. Если будут новости, сообщу.

— Кость… прости, что впутываю…

— Ты все правильно сделала. Вик, ты не одна. Помни об этом.

Если что-то с ним случится, никогда себе не прощу!

Но я понимаю, что и одной мне не справится. Если бы Ярослав был рядом, я была бы гораздо спокойней. А так и он под ударом.

Еще раз звоню охране. Дома все покойно. Надо срочно ехать домой. И не отпускать от себя детей.

Выхожу из офисного здания и едва не налетаю на своего отца.

— Что ты тут забыл? — бормочу вместо приветствия.

— Надо срочно поговорить! — хватает меня за руку и тянет в сторону.

— Сейчас вообще не время. Я спешу! — пробую высвободиться, но он лишь сильнее сжимает.

— Ты не понимаешь! — встряхивает меня как тряпичную куклу. — Ты в опасности!

— Серьезно? А не по твоей ли милости? Или ты мне это сообщение написал, чтобы запугать? — в запале злости, выкрикиваю то, что явно не собиралась ему сообщать.

— Ааа… — ноздри раздуваются, багровеет. — Угрозы уже пошли… ну… ну…

— Это все из-за тебя! — кричу. — Отпусти меня! Ненавижу!

Отец заталкивает меня в свою машину.

— Не истерии! Не беси, Виктория!

Садится за руль и срывается с места.

— Что тебе написали? — спрашивает, сосредоточенно глядя на дорогу.

— А ты не знаешь?

— Нет.

— Угрозы это же твой стиль, папочка, — цежу со злостью.

— Дочь, я не был идеальным отцом. Принес тебе много неприятностей. Но я не стал бы тебе вредить, — смотрит на меня с оттенком сожаления в глазах. — Давай спокойно поговорим и все обсудим.

— А Ярославу? Его ты тоже травить не планировал?

— Я его не травил.

— Я видела, как ты выходил из кабинета!

— И? Это доказывает мою вину? Вик, твоя ненависть ослепляет тебя, — поджимает губы. — Мне Ярослав был нужен для борьбы. Мне не выгодно его выводить из строя.

— Борьбы со Степаном?

— Ты видела Степку? — он аж руль из рук выпускает, машину клонит вправо.

— Видела. Он капец как тебя любит, — фыркаю. — Следи за дорогой! Еще не хватало по твоей милости в аварию попасть!

— Виктория, это очень опасный человек. Не верь ему. Никак с ним не контактируй, хмурится, ерзает на сиденье. — Лучше тебе уехать из города с детьми. Я тебя спрячу. И мне надо уезжать. Нам всем надо… сейчас он словно и не ко мне обращается, а бубнит себе под нос. — Надо продумать путь отхода. Не засветиться с отъездом. Нам надо торопиться.

Весь салон пропитывается липким страхом отца. Он действительно боится.

— Мне надо к детям. Во что ты нас всех втянул?! — рявкаю на него.

— Я пытался уберечь.

— Не вешай мне лапшу! Ты маму подкладывал под других мужиков! — ударяю его кулаком в плечо.

— Не стоит это сейчас обсуждать, — мрачнеет, голову от меня отворачивает. — Я был молод и совершал ошибки, увы… Но сейчас я хочу спасти свою дочь и внуков.

— У тебя две дочери! Про Ольгу не подумал?

— Ольге ничего не угрожает, — машет рукой.

— Почему?

Ответить он не успевает. Салон оглушает звонок его мобильного. Он подобен взрыву, настолько нервы расшатаны.

Отец с опаской смотрит на экран. Недоуменно сводит брови.

— Соседка… — принимает вызов. — Слушаю, Антонина… Что? Понял… еду… — отшвыривает телефон.

Резко разворачивает машину и едет в другую сторону.

— Что случилось? — его тревога передается и мне.

— Галя… беда с ней…

Мы приезжаем, когда мою мачеху увозят на носилках. Ее порезали ножом. Она жива. Отец кидается на врачей, требует, чтобы ее обязательно спасли. Общается с полицией.