Возможно, она дремала сотни лет и только и мечтала пробудиться, и пробудить силу в новом владельце этого небольшого красивого камешка.

Я приложил руку к холодной величественной скульптуре, попытался установить с ней связь.

— Не тупи! — выкрикнул кто-то из зрителей.

Возможно, Джонни был законным преемником. Возможно, он даже был достоин того, чтобы обладать камнем. Но он привык брать силой то, что не мог получить. А я привык слушать, собирать информацию и действовать по обстоятельствам. И возможно, имея в себе Печать Потока, мог уговорить медальон вырваться из плена.

И тут я услышал тихий стрекот. Сердце заколотилось быстрее и зажглась искра робкой надежды, что это я преемник, и медальон откликается. Он почувствовал меня и «запел». Некрасиво, колко, но вдруг…

«Вдруг» не случилось. Вернее, не так, как рассчитывал. Источником звука оказались существа, напоминавшие тараканов, и я отшатнулся. По испуганным возгласам с трибун стало ясно, что кухонные «Стасики» совсем не кухонные. Существа имели потустороннюю природу и быстро оплетали величественную статую стройными рядами, провоцируя отвращение у всех присутствующих.

«И ведь повезло же именно мне!» — расстроился, предполагая, что время испытания мне никто не продлит.

— Можно, я сначала избавлюсь от тварей? — выкрикнул вопрос в ближайшую камеру, не теряя надежды.

«Продолжайте испытание. У вас меньше двух минут…» — раздался ответ.

— Что ж…

Собрав всю ярость в кулаки, выбросил ладони вперёд, так, что опять почти коснулся мрамора. Зажмурился, вслушиваясь в стрекот и пытаясь мысленно прорисовать дорожки, которыми твари расползлись. Когда их вибрации от тысяч ножек и усиков образовали единое поле в моём сознании, я принялся сдавливать их силой Печати.

Если эти рыжики по размерам превосходили обычных известных мне прусаков раз в десять, то одно у них было общим — не очень прочный корпус. Организовав им давление собственных спинок на внутренности, понадеялся, что успею расправиться и хотя бы часть времени уделю медальону.

Когда послышался первый «чвак», открыл глаза, чтобы убедиться, что таракан действительно лопнул. Вслед первым последовало сразу несколько других. Они лопались со звуками, похожими на то, как лопается пупырка или взрывается попкорн.

Про себя отметил, что эта забава мне даже понравилась. Не то чтобы прям игрушка-антистресс, но что-то в этом было. Особенно радовало, что скорость, с которой они взрывались, увеличивалась в геометрической прогрессии. И когда остался последний, я посмотрел в камеру, не забывая, что это всё пока в первую очередь шоу, улыбнулся, щёлкнул пальцами.

Таракашка разлетелся, обрамляя поле вокруг себя внутренностями и оставляя грязный след, как и его собраться. Но статуя Великого Воина не стала смотреться мене величественно после этого. Просто теперь Адан Мун выглядел, будто слез с мотоцикла после долгой поездки через сельскую местность.

Я сделал три шага назад и посмотрел на капсулу. У меня оставалось меньше минуты, и я собирался истратить это время по максимуму.

Сдвинуть артефакт, для человека имевшего дар к телекинезу, не так сложно. Но вытащить камень через небольшой скол — задачка не из лёгких.

— Всегда мечтал стать фокусником… — рассмеялся тихо и поднял раскрытую ладонь.

Медальон поднялся и прильнул к лицевой стенке. И в моём случае никто не сказал, что тот откликается.

Сотни глаз сейчас наблюдали за моей попыткой выгрызть победу в последние секунды. Среди наблюдавших был и Стивен Ли Рой, и милая Чили, и все мои друзья, которых я, казалось, знал всю свою жизнь, и даже хитрая репортёрша Линн со своим оператором, старавшимся урвать лучшие кадры для будущего репортажа.

Сконцентрировав все силы, чтобы со всей дури «дёрнуть» медальон, расколов сооружение изнутри. И каким бы красивым ни был план, всё оказалось без толку, конечно же. Попытки повлиять на саму капсулу тоже не дали результата. Я чувствовал, как быстро и беспощадно утекает время, и безотчётно прошептал внутри себя: «Пожалуйста…»

Слово волшебное как никак, с детства запомнил.

И пусть оно не сработало, зато придало сил.

По странному стечению обстоятельств по экранам поползли помехи, и знакомый женский голос объявил о временных технических неполадках.

— Давай же… — стиснув зубы, прорычал, не отдавая отчёта, что говорю вслух. — Давай!

А потом, поддавшись азарту, видя чёрно-белые всполохи на экранах и слыша тревожные перешёптывания за спиной, щёлкнул пальцами и высек искру, в доли секунд превратившуюся в пламя.

— Жги! — выкрикнул кто-то, и я не сразу понял, что это была Линн.

Я улыбнулся и зажёг. Пламя выстрелило подобно огромной огненной пуле, раздуваясь и увеличиваясь в размерах. И я начал корить себя, что не подумал об этом раньше. На многихзанятиях нам твердили, что нужно комбинировать техники, применять разные комбинации подходов к решению разных задач, а я не догадался соединить два своих основных умения.

Идиот.

Но как вовремя пришло озарение!

Пламя окатило статую, попав самую сердцевину. И до момента, как огонь развеется, я дёрнул рукой в надежде выдернуть медальон и ухватить. Так и стоял, застыв с поднятой к небу сжатой ладонью, глядя, как расползается и гаснет порождённое щелчком пальцев пламя.

И пока оно угасало, шёпот трибун перерос в галдёж, причину которого понял не сразу.

В руке, замёрзшей от первых настоящих прохладных осенних деньков, даже не ощущалось холода камня, который я вот уже несколько секунд равнодушно сжимал. Как и во множестве удивлённых глаз, смотревших на меня кто вживую, что через экран, в моих глазах тоже застыло восхищённое недоумение.

Как?

Неужели?

Удалось?

На эти и другие вопросы уже не требовались ответы. Медальон Великого Воина поблёскивал и переливался в моих руках. Не в руках Джонни или Кристофа, не в изящных ручках Руби или кого-либо ещё. А в моих!

Я сжал его крепче и поднял так резко и высоко над головой, что чуть не подпрыгнул от радости.

— Здоровенный язь! — расхохотался, в приливе эндорфинов и адреналина, демонстрируя всем и каждому свой восхитительный лов.

Конечно, в глазах присутствующих не было понимания, и я особенно остро ощутил одиночество в толпе, всем телом ощущая, что никто не выкупает прикола. Только лишь Линн робко хихикнула, да и то, наверное, потому, что сам я выглядел комично в этой ситуации. И этого было достаточно. Мой радостный смех потонул в овациях.

Конечно, хлопали не все. Но тех, кто поддержал мой успех, оказалось немало. Терр, как истинная собака сутулая, взвыл по-волчьи. Шен вытянул на пару метров руки вверх и начал размахивать плакатом «Канто Алан Рэй — на свете всех мощней!». Скорее всего, он подготовил плакат на случай моего поражения, просто чтобы поддержать, но теперь выглядело так, будто друзья даже не сомневались в победе.

Холодный красный камень продолговатой формы успел нагреться в руке. Я покрутил его, пытаясь что-то почувствовать, но ничего кроме тепла и трепета не испытал. Эта незатейливая вещица принадлежала Великому Воину много веков назад. Она видела эпические битвы, победы и поражения, и если верить легендам — помогала направлять, концентрировать и контролировать энергию Печати Хаоса.

И пока я любовался медальоном, ведущая вещала поздравления и о том, что медальон теперь направится в музей, где каждый желающий сможет им полюбоваться. Меня такое положение дел не то чтобы не обрадовало, но вызвало ряд опасений по части безопасности. Если в прошлый раз Дэниелле с дружком удалось выкрасть перстень, то где гарантии, что этот артефакт кто-нибудь не упрёт?

Но спорить не было сил, да и желания тоже. Испытание длилось всего несколько минут, но я успел ощутить некоторое истощение. И физическое, и моральное. Будто мешки с вагонов сгружал. Поэтому молча передал вещицу вооружённым людям в форме, которые на глазах у всех оформили её в бронированный ящик.

И пока они отдалялись, я бросил последний взгляд на трибуны, желая продлить ощущение успеха и радости. Заметил, что Чили с грустью и восхищением смотрит на меня. Возможно, она опечалилась, что мы так быстро расстались, и что я мог бы принести ей ещё немало пользы, но подсознание говорило о другом. Я нравился ей. И я тоже был на её месте, когда встречал потрясающих девушек, но глубоко внутри понимал, что они — не мои. Чего-то всегда не хватало. И хоть расставаться было грустно, это было неизбежно. Так и с Чили. Мы оба сделали шаг вперёд, но уже по непересекающимся прямым.