Припарковавшись, скользнул в общежитие, поздоровался с дежурным, который уже успел смениться за время моего отсутствия. Видимо, пересменка у них с медсёстрами приходилась примерно на то же время.

Нетерпеливо щёлкнув кнопку лифта несколько раз, уже почти обрадовался, что буду дома. Как вдруг в проёме закрывающихся дверей появилась рука. Ядовитую усмешку «надзирателя» я бы узнал из тысячи. Он появился из темноты и когда двери среагировали на движение и распахнулись, вместо того чтобы закрыться, он просочился в кабину.

— Куда-то торопитесь, мистер Канто? — спросил он.

— Хочу отдохнуть, — отрезал, не удостоив его взгляда.

Он ровнялся со мной, встал рядом и уставился на закрывшиеся перед нами двери. Наши отражения на глянцевой поверхности хорошо воспроизводили форму, но слегка искажали детали. Сволочило одно — его ехидная улыбка была видна даже там.

— Уже успели устать? Только десять часов утра. Чем же вы занимались?

«Мамку твою… в кино водил», — чуть не вырвалось у меня.

— Я был ранен, поэтому чувствую себя не лучшим образом, — сохраняя деловой тон и дистанцию, ответил, опуская детали.

— Берегите себя! — наигранно посочувствовал он. — В кампусе не так безопасно, как хотелось бы. Стоить быть осторожным.

«Интересно, это угроза?» — задался вопросом, но вслух сказал иное.

— Вы тоже. Монстры этих мест не щадят никого.

Вряд ли он понял, с каким монстром связался. Но я предупредил. И пусть потом не говорит, что его не предостерегали.

Больше мы не проронили ни слова. Но пауза была недолгой, двери лифта, наконец, распахнулись, выпуская обоих из этой крошечной клетки, перенёсшей из холла в лабиринты коридоров и комнат.

— Приятного дня, — всё-таки произнёс он. Не допустите, чтобы ваши следы развеял ветер.

Но ветер развеял только мои сомнения. Это точно была угроза. Что бы он ни задумал, я буду готов. Потому что на моей стороне правда, друзья и способности, о которых этот щегол может только мечтать.

Браслет издал приятный звук, отперев двери, но на этом приятности закончились. Я сразу почувствовал, что что-то было не так, хотя пока так и не понял, что именно. Внешне ничего не выглядело неправильным. Вещи стояли на своих местах, тапки валялись у входа…

«Свет!»

Я не выключил свет в комнате, когда уходил, мне стало лень разуваться и топать до выключателя. А теперь он был выключен. Кто-то проник в мою комнату, похозяйничал и выключил свет по привычке.

Дурное предчувствие подкатило к горлу. Не разуваясь, рванул в комнату, сразу же к шкафу. Подставил стул, просунул руку и похолодел. Попробовал нащупать телефон, но, естественно, ничего не нашёл.

Кто бы ни приходил, пока меня не было, он знал о телефоне и без труда вычислил, где его прячу. Лицо и уши обдало жаром, руки сжались в кулаки, сердце заколотилось быстрее. Досада и злость захватили меня целиком.

Меня лишили моей прелести. И информационный голод, который поднимался из самых глубин сознания, теперь нечем было утолить.

Кто забрал телефон, так и не удалось выяснить, хотя в последние несколько дней это была моя приоритетная задача. Конечно, были на примете подозреваемые, но это абсолютно ничего не давало. Гаджет потерян, а Линнея Харрис, возможно, об этом до сих пор не знает. Радовало, что на телефоне стоял пароль, и вряд ли его было так легко взломать, не уничтожив при этом данные.

Если кто-то начнёт с ней переписку от моего имени, неизвестно к чему это может привести. Так что я взял себе задачу при первой же возможности подать сигнал, что средство связи больше не со мной.

Была небольшая вероятность, что встретиться получится уже сегодня. Занятия после обеда отменили и поставили в график собрание, на котором ректор огласит предварительные итоги выборов старост со стороны зрителей. Это должно подхлестнуть кандидатов и заставить оценить свои шансы. Это, конечно, не отразит реальной картины, потому что симпатии зрителей далеко не всегда совпадают с симпатиями самих студентов. Но событие рейтинговое, а значит, ему быть.

Редкий прохладный дождь моросил с самого утра и не собирался заканчиваться. Осень в этом мире ощущалась примерно так же, как и в моём. Только с одним единственным различием — любимый мною хмурый Питер был значительно холоднее, а значит, мог уже встретить первый снег, который бы тут же растаял, а потом с легкостью снова выпал на глянцевую хрустящую корку свежезастывших луж.

В этом мире всё пока ограничивалось излишками влажности. Иногда дождило, иногда подсыхало. Температура свалилась до тринадцати градусов днём, и до семи ночью.

Девочки начали кутаться в шарфы, которые нам заботливо раздала хмурая комендантша общежития — мисс Валеаски. Громовая рослая женщина со взглядом питбуля молча протягивала пакеты с подарками от владыки ректора, когда мы стройным бронзовым строем выстроились, чтобы получить их в её рабочие часы.

Женщину поселили в крыло с «надзирателями» и другим персоналом, связанным с жизнью общежития. У нас были свои дежурные ремонтник, электрик, сантехник и прочие разнорабочие, которые следили за зданием и отвечали за него. Для устранения более крупных проблем подключались сотрудники кампуса, отвечавшие за другие объекты.

И пока всё это работало как часы. Возможно, благодаря грозному взгляду комендантши-завхоза, которая держала в страхе не только студентов, но и всех остальных. Если б ей пришлось сцепиться с ректором, то я бы поставил на неё, несмотря на всю власть, изворотливость и опасность последнего.

Помимо шарфов нам выдали кожаные куртки, чем я бесконечно порадовался. Косой ворот, добротный покрой, неплохая фурнитура. Косуха хорошо села по фигуре, даже с учётом того, что я слегка подкачался, и руки перестали походить на тонкие ниточки. Мерки, снимаемые в медкабинете на ежемесячном плановом осмотре, видимо, отправлялись сразу портным.

Чёрный сектор получил чёрные куртки, бронза — коричневые, серебро — серые, золото — светло-коричневые, ближе к жёлтому. И стоит отметить, каждая смотрелась стильно.

Я накинул обновку, повязал шарф и направился к месту сбора чуть раньше, в надежде перехватить Линн, которая обязана была посетить мероприятие. Просматривая последние статьи барышни, понял, что её перевели исключительно на тематику Школы. Если раньше из-под пера нахрапистой журналистки выходили статьи на тему защиты редких видов животных, скандалов из-за сохранения памятников архитектуры или лайтовые статьи о праздниках и фестивалях, то теперь она сосредоточилась на Героях. Ещё и репортажи снимает с места событий. Наверное, это можно считать повышением.

Холодный блестящий от дождя асфальт отражал пестроту цветов листвы на деревьях, разбавляя серость неба. Может, я заскучал по Родине, а может, до сих пор был расстроен пропажей полезного гаджета, но я даже не заметил, как дошёл до нужного корпуса.

Шен с Терром уже расселись в зале и заняли всем места. Они радостно обсуждали, кто может победить на выборах и даже не заметили, как я подошёл. А я не заметил, как подошла Агата. Девушка сохраняла свойство незаметно и бесшумно появляться, а теперь, когда на ней красовалась новенькая чёрная куртка, стала ещё больше похожа на ниндзя.

— П-привет… — произнёс Шен, и я заметил, как тут же втянулись его щёки и живот.

«С каких пор он начал так делать?» — усмехнулся я и сел рядом.

Агата прошла подальше и села уже за Терром. Шен виду не подал, но щёки распустил, понимая, что внимание Агаты сосредоточено не на нём.

— Ваши ставки, господа, — начал я, желая разведать, что они думают о выборах, — кто победит?

Терр-Тотошка, размашисто почесав за ухом, начал говорить первым.

— У чёрных — Руби или Грейсон, бронза — ты или Брендан, у серебра — Шана или Морган, у золота — Саймон или Джонни. Хотелось бы, чтоб Саймон, но боюсь, что у Джонни нет реальных соперников, увы.

— А Ляся? — уточнил я.

— Ляся, конечно, прекрасна, умна и нравится людям, но как она сама и говорила, её не воспримут всерьёз хотя бы из-за прошлого её семьи. Золото — это люди, чьи семьи знают родословную до хрен знает какого колена. И в какого предка ни ткни — попадёшь в типичного Персиваля. Они состоят в закрытых клубах, пьют виски за болтовнёй о том, кто более влиятелен и скучен. А в отношении Ляси каждый уверен, что отец купил ей золотой билет, хотя допустить её должны были только до серебряного. Но у папашки много денег и лишь одна дочь. Даже если он не уступает им по степени влияния и глубине кошелька, он всегда будет чужим, потому что его родословная началась с чистого листа лишь на Лясе. Сам он навеки замаран.