И настало время главной интриги. Ляся вцепилась руками в парту, понимая, что шансов на победу почти нет, но ощущая, что надежда имеет свойство жить, даже когда её уже всем миром похоронили.

Когда в рамках появилось два портрета, все выдохнули. Разочарованно, но выдохнули. Можно было больше не переживать. В финал прошли Генри и Джонни. Джонни лидировал с колоссальным отрывом, хотя в общешкольном рейтинге он серьёзно уступал Генри после инцидента с кошкой.

— Прости… — прошептала Ляся одними губами, разочаровавшись, что не прошла даже в финал.

— Спасибо, — ответил я. — Ты заставила этого придурка понервничать, а это и было нашей основной целью. Никто в серьёз и не рассчитывал, что удастся выдавить его из совета.

Она улыбнулась, и как мне показалось, тоже испытала облегчение, хоть и не без ноток грусти. Девушка привыкла побеждать даже тогда, когда это было не очень-то нужно.

Джонни аплодировали слабо, и он даже не поднялся с места, просто махнул рукой где-то над головой, обозначая присутствие и показное безразличие к произошедшему. Портреты лидеров смотрели на зал, знаменуя начало нового витка с зачатками самоуправления.

Состав старост определён. Если вдруг Джонни добудет медальон, и место от золотых займёт Генри, мы сможем действовать через Руби, а я попробую наладить контакт с Бренданом. Но это будет запасной план. Важно подготовиться к испытанию, чтобы попытаться урвать медальон правдами и неправдами. И основным этапом подготовки я выбрал не продумывание хитроумного плана, не изнуряющие тренировки, а просто здоровый сон. Перед самыми сложными экзаменами в прошлой жизни меня всегда выручали не зубрёжка за ночь до, а тёплая кровать и мягкие подушка с одеялом.

Шедевры по инструкции не создаются.

А свежему, бодрому и отдохнувшему человеку всегда думается легче. Так что буду делать то, что получается у лучше всего. Импровизировать!

Вокруг площади Двенадцати Героев — главной в кампусе — собрали некое подобие трибун. Лёгкие конструкции выглядели шатко, но при всей кажущейся непрочности оказались вполне рабочим вариантом. Тонкие лавки быстро наполнялись зрителями, несмотря на похолодание и затянутое хмарью небо.

По обе стороны от статуй выставили два больших экрана, чтобы выводить изображение с камер для зрителей. Вид на пространство перед статуей и саму статую Великого Воина был подходящий, но без бинокля вряд ли можно было увидеть детали. Сам медальон, например, если и удавалось разглядеть, то совершенно точно нельзя было сказать, что с ним происходит, если он вдруг начнёт двигаться внутри капсулы, откликаясь на зов.

К самому же просмотру испытания допускались только студенты, персонал и несколько представителей прессы. На всякий случай на подъезде к площади дежурило несколько скорых. Возле одной из них я завидел Чили, весело щебечущую с кем-то из медбратьев.

— Привет! А ты почему не по форме? — удивился я, с интересом разглядывая лёгкое светленькое пальтишко, которое она не потрудилась даже застегнуть и просто перехватила поясом на талии.

— Ой! — смутилась она. — Нужно было сказать тебе раньше.

Она взяла меня под локоть и отвела в сторону.

— Я ухожу, Рэй. Сегодня последний день отработала до обеда, и всё. Свободна!

— Куда? — Не скажу, что это стало для меня непредвиденным событием, но что всё случится так быстро — не ожидал. — Тебя уволили или нашла что-то получше?

Она расплылась в улыбке, сверкая отбелёнными ровными зубами, и прижалась головой к моему плечу.

— Уволили бы, но я их опередила, — похвасталась девушка, гордясь собой. — На мне пятно после Дэниэллы, в переносном смысле, конечно. Некоторые косятся, как на прокажённую, думают, что без моей помощи та бы не справилась. Чушь, конечно, но… — она пожала плечами. — Да и новый врач — та ещё заноза. Он хорош как специалист, но слишком любит включать начальника.

— Понял… Услышал.

Я приобнял Чили и поцеловал в лоб.

— Значит, так? По-братски? — спросила она и хитро заглянула в глаза выжидая.

Конечно, видя этот лисий прищур, не смог устоять, развернул девушку к себе и поцеловал в губы нежно и пылко.

Мы расставались не встречаясь. У нас был фиктивный роман, но он был. И нам обоим было хорошо в этих странных взаимовыгодных отношениях.

— Мне предложили вести одно из утренних шоу, — наконец, призналась она и просияла. — Представляешь? Канал, конечно, не центральный, но один из ключевых. И это всё благодаря тебе, Алан Рэй… — нежно произнесла она. — Спасибо тебе за всё.

Наши губы опять сомкнулись. Слова были не нужны. Мы получили что хотели. И настало время идти дальше.

— Когда мне объявить о расставании? — уточнил, подгладив девушку по плечам, чтобы согреть.

— Завладей медальоном и можешь объявлять, — рассмеялась она. — Утри нос этому белобрысому сопляку.

Чили была постарше и могла позволить себе относиться к студентам, как к малышне.

— Я тоже сопляк. И у меня, честно говоря, нет шансов.

— Не согласна по обоим пунктам. Не знаю, как тебе удаётся… Если бы не пророчество, то решила бы, что ты просто врёшь в медкарте о возрасте. Ты куда старше и сильнее, чем вся эта малышня. Как любит говорить мой младший брат, подкалывая деда: «Иногда мудрость приходит с возрастом, но порой возраст приходит один». А в твоих глазах я вижу больше опыта, чем даже у некоторых преподавателей. И не только в глазах…

Она игриво улыбнулась и вздёрнула бровь, намекая на то, что мой опыт в одной специфической сфере деятельности не раз доставлял ей удовольствие.

— Сделаю всё что в моих силах, — пообещал я и поцеловал холодные пальцы, которыми она секундами ранее поглаживала ворот моей куртки. — Беги, возьми себе горячего чая в палатке на входе. Скоро начнётся представление, не хочу, чтобы ты замёрзла, пока ждёшь, как я всех победю… побежду… эм… Как вообще это правильно говорится?

Она звонко рассмеялась, не ответив, затем застегнула пальто, подняла воротник и, прежде чем направиться добывать себе чай, произнесла:

— Побеждай их всех. Удачи.

— К победе. К успеху. В путь… — как мантру повторил я когда-то озвученный боевой клич, провожая взглядом кокетливую блондинку.

Участников, выразивших желание побороться за медальон, набралось чуть меньше тридцати человек. Из них около двадцати имели генетическую предрасположенность, и их участие было обязательным. Порядок выступающих определялся списком, в который следовало записаться. Укутанная шарфом почти до макушки девушка походкой пингвина подошла ко мне, когда мы с Шеном обсуждали последние новости. Она сунула мне бланк, куда следовало вписаться, чтобы закрепить за собой очередь на попытку извлечь медальон.

Джонни уже значился в списках, и я недолго думая написал свою фамилию сразу после него. Если он вытащит медальон — выступать мне не придётся. Если же нет… могу максимально эффектно щёлкнуть засранца по носу, даже если сам не одолею задачку.

Участников рассадили на первый ряд, откуда открывался отличный вид на центральную площадь. По окружности стояли невысокие статуи Героев ближнего круга Адана Муна.

— А почему, площадь называется площадью «Двенадцати героев», если двенадцать — это ближний круг, а сам Адан Мун тринадцатый?

Мой вопрос поставил в тупик сидящего рядом парня с серебряного сектора. Он пожал плечами и нахмурился, прокручивая услышанное, и мне показалось, что он сам удивился, почему сам не задался этим вопросом раньше.

Когда объявили выход первого участника, нарисовалась очевидная и самая серьёзная проблема. Статуя Адана Муна была выше остальных статуй, и сильно превышала человеческий рот, оттого медальон статуи по совместительству являющийся капсулой, хранящей настоящий медальон, находился высоко над землёй. Дотянуться до него даже с пьедестала статуи не представлялось возможным. К тому же перед началом испытаний попросить отнестись бережно к самой статуе. Разнести её на осколки можно, но это никак не приблизит к тому, чтобы медальон пробудился и ответил на зов преемника.