Чистые комнаты с идеальным порядком поначалу смутили всех, кроме меня, ведь я уже бывал у барышни в гостях. А вот ребятам было немного неловко. Даже Саймон, проживавший в золотом секторе, слегка смутился, но, видимо, не от уровня комформта, а от идеальной чистоты.

— Чувствуйте себя как дома! — дружелюбно произнесла хозяйка, указывая на диванчики, которые нам предлагалось занять. — Позже познакомлю вас с Доппио, но пока пуская немного привыкнет к вашему присутствию и голосам. Он немного стеснителен, так что пока, скорее всего, забьётся в домик и понаблюдает издалека.

Мы расселись вокруг кофейного столика, на котором стояла корзина фруктов, источавшая тот самый аромат, который все почувствовали, войдя в комнату.

— Угощайтесь, пожалуйста! — Ляся подвинула её ближе к гостям, и сама села в кресло.

— Тайное собрание клуба отщепенцев объявляю открытым! — заявила Руби, плюхаясь рядом со мной на диван.

— Почему отщепенцев? — не понял Саймон.

— Так сложилось исторически, — ответил Шен.

Саймона этот ответ устроил, он безразлично пожал плечами и произнёс:

— Отщепенцев так отщепенцев. Будем считать, что это почётным званием для нашего ордена сопротивления.

Слово «сопротивление» устроило всех, ребята одобрительно покивали. Оно и отражало суть, и звучало угрожающе-пафосно.

Начали общение, конечно, не с насущных проблем, а с обычной болтовни об оценках и сплетнях. Пока Шен чавкал фруктом похожим на грушу, остальные трескали виноград и хихикали. Ляся рассказывала про то, как их жирненький дежурный долго краснел и извинялся, завалившись к ней комнату, когда она вышла из душа в лёгком халатике с полотенцем на волосах.

— Его чуть инсульт не хватил. Он раскраснелся, заизвинялся и спотыкаясь ускакал в туман, — хохотнула она.

— Везёт. Ваш хоть извиняться умеет… — вклинилась Руби. — А у нас какой-то отморозок. Видимо, раз у нас чёрный сектор, к нам приставили настоящего надзирателя. Он, мало того, что в комнату вломился без спроса, так ещё и в комоде копался. А у меня там бельё, между прочим, лежит. Сказал, что порядок проверяет, скотина.

Руби насупилась и села удобнее, подбирая под себя ноги.

— Это как-то нездорово и за гранью… — я озвучил общую мысль, повисшую в неловком молчании после слов девушки.

— Сказал, что рапорт напишет, если будет бардак или буду скандалить.

— Вот придурошный! — разозлилась Агата. — А хочешь, я ему в комнату мышей подошлю?

— А я в канализацию влезу и буду ему гудеть по ночам, — хохотнул Шен, подхрюкнув от радости, вызванной собственной гениальной идеей. — У-у-у-у! — изобразил он. — И цепями буду позвякивать, чтоб жизнь сказкой не казалась.

— Это всё здорово, — согласился я, но решил озвучить другую идею. — Стрелочка-то имеет свойство поворачиваться. Он грозится написать рапорт, но никто не говорил, что мы тоже не можем написать рапорт на него. Мы не заключённые, мы студенты. И если наши права ущемляются, мы можем ударить по врагу его же оружием. Пусть у нас пока нет студсовета, но заявления в администрации от нас не могут не принять. А учитывая, что пространство кампуса напичкано камерами — мы сможем обратиться напрямую к зрителям, если будем проигнорированы сотрудниками Школы.

— А что так можно было? — озадачился Терр.

— Дружище, — я положил руку ему на плечо, — можно ещё и не так. Они подают мяч, мы отбиваем. Эта игра в две стороны. Если даже мы не добьёмся отмены самой должности дежурного, мы можем выводить из строя надзирателей одного за другим. Руби напишет, что, так называемый наставник, копался в её нижнем белье. Ляся напишет, что другой шарился по комнате, дожидаясь, пока она выйдет из душа в неглиже. У кого что ещё происходило?

— У меня он портрет измял, который мне Руби дарила, — произнёс Терр, виновато глядя на боевую подругу.

— А у меня вещи не на своих местах были, когда я с учёбы пришла, — произнесла Агата. — Обычно всё на своих местах, а тут — книжки сдвинуты. Я такие вещи быстро подмечаю, но доказательств, что это он, увы, нет.

— Доказательства! — щёлкнув пальцами, произнёс Саймон. — Нужно расставить свои камеры в комнатах. Тогда мы не только рапорты сможем подать, но и улики предоставить.

— Камеры — это дорого, — посетовала Руби. — Я хотела прикупить, но в нашем секторе их даже в каталоге нет.

Я на минуту задумался, просчитывая варианты.

— Идея! — заговорил, докрутив мысль. — У меня есть сертификат стоимостью в три дневных пособия. Если я передам его Лясе, и она обналичит на золотом секторе, тогда у нас будет неплохая кучка денег.

— Но этого не хватит на камеру для каждого, — помотала головой девушка.

— Не хватит на твоём золотом секторе. А на серебряном уже можно купить несколько простеньких камер, которые очень нам пригодятся.

Повисла неловкая тишина, все обдумывали услышанное и, возможно, пытались осознать, почему никто не додумался до этого раньше.

— Финансовые махинации! — с восхищением произнесла дочка бывшего мафиози, и я увидел в её глазах неподдельный восторг. — Обалденно, Андрей!

— Переиграл и уничтожил! — поправляя воротничок, произнёс я, будто подобные манипуляции были для меня в порядке вещей.

— Я знаю, кого из серебряных попросить купить. Могу договориться после обналичивания сертификата, — предложил Саймон.

— Отлично, теперь перейдем к следующему вопросу. Охранник, спасший Агату… — начал я.

— Он уволился, к сожалению, вместе с частью другого персонала, кто не смог перейти на вахтовый режим работы в кампусе. Он вроде как уехал, чтобы сгладить потрясение после стычки с душителем.

В грустном лице Агаты читалась искренняя печаль. Она поправила одну из косичек и поджала губы, став похожей на испуганную синичку.

— Я тоже слышал об этом, — начал я, серьёзно глядя на присутствующих. Но не всё так просто. Ректор ввёл свои уставы и заставил персонал переехать на территорию кампуса на постоянное проживание совсем недавно. Но в графике охранника числятся пропуски спустя два дня после инцидента. Так что указ ректора не мог стать причиной увольнения. Тот же Стивен Ли Рой взял отгулы, чтобы подумать, и решив остаться, перевез часть вещей в корпус для преподавателей. Охранник же не оставил контактов и перестал выходить на работу. Уволили его почти сразу, и лишь теперь отметили дни его неявок отгулами.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Руби, с любопытством глядя на меня.

— У меня есть свои источники.

— Уж не блондинистые ли волосы у этого информатора? — с сальной улыбочкой спросил Шен, паля кантору. — Поговаривают, к тебе по ночам теперь медсёстры ходят. Массаж, наверное, профилактический делают?

Все с нетерпением ждали ответа, и я почувствовал, как кровь приливает к щекам при мысли о том, к чему она приливала два дня назад, когда Чили почтила присутствием, оказавшись передо мной на коленях в соблазнительной позе и полной готовности доставить удовольствие доступным и изобретательным образом.

— У-у-у-у, — опять прогудел Шен, — я буду требовать подробностей.

— Я буду требовать заклеить тебе рот суперклеем, если не прекратишь подрывать нам рабочую атмосферу.

Девушки тактично промолчали смущённо переглянувшись.

И тут раздался стук в дверь. Ляся тут же подскочила, растерянно осматриваясь, и шёпотом произнесла:

— Если этот говнюк первым напишет на нас рапорт за нарушение режима, это будет выглядеть как месть. Нам нельзя попадаться. Саймон, ты сможешь раскинуть сферу?

Он кивнул, хоть перспектива опять всех прятать его явно не воодушевляла. Все мы были уставшими за день, а тут ещё, считай, дополнительные «тренировки».

Стук повторился, и я махнул Лясе, чтобы шла открывать. Она на секунду зависла, затем, недолго думая, стянула с себя блузку, не испытывая ни капли смущения от демонстрации чёрного изящного бюстгальтера, и выхватила полотенце из шкафа. Обмоталась им поверх белья и школьной юбки, которую теперь не было видно под махровой пушистой тканью.

Мы спрятались за диван, усевшись как можно ближе, а Саймон для надёжности ещё и раскинул сферу. Лясю уже стало не видно, но Шен всё равно вытянул шею дальше обычного, чтобы подсмотреть хоть одним глазком на торчавшие из-под полотенца лямочки, за что получил оплеуху от Руби и был вынужден принять естественную форму.