— Заметаешь следы, — констатировал с усмешкой Лев. — Кстати, а когда голубка вернётся с прогулки? Хочу познакомиться с ней.

— Не обязательно дожидаться её сейчас. Совсем не обязательно. Не смею тебя больше задерживать сегодня. Увидимся ещё до отъезда или уже по приезду... Тогда и познакомитесь.

— Ну, как скажешь.

...Спустя несколько дней, подъезжая к Берёзовой Роще, Лев ощутил в груди приятное волнение. Это показалось ему странно.

Неужели он скучал по этому дикому месту?

Во дворе его встретил Гришка, поклонился хозяину и принял лошадь. В передней собрались слуги. Марфа Прокофьевна радостно щебетала и обещала, что скоро подадут ужин. Среди встречающих была даже. Как там её? Кажется, Нюрка. Помощница реставратора. Но где же сама Дарья Владимировна? Не вышла встретить его. Она не обязана. Да, это, пожалуй, совсем не уместно.

Могла бы и выйти.

Отдохнув с дороги, Лев позвал к себе в кабинет экономку.

— Расскажите мне новости, Марфа Прокофьевна.

— Всё у нас благополучно, барин. Закончили с покраской. А самое главное — доставили в ваше отсутствие наконец-то рамы после ремонту. И теперича уж точно мороз нам не страшен. Двойные рамы везде теперича вставили! Во всём доме, — с гордостью объявила она.

— Отличная новость! Вот это действительно хорошо.

— Да, барин.

— Все живы, здоровы? Никто из слуг хворать не придумал?

— Что вы! Мы себя бережём. Я и за этим слежу.

— Рад слышать.

— Знаете, только, пожалуй, мастерица эта по картинам будто бледна да молчалива излишне. Но на счёт бледности я не уверена. Через пятно-то углядеть цвет лица сложно у ней. В общем, может, она захворать и умудрилась, но точно не скажу за то.

— Вот как... А ужин когда?

— Так, всё готово! Велю подавать?

— Да, и пригласите... — Лев замолчал в нерешительности. Осуждал странное поведение Елисея, а сам не лучше! Только Елю понять ещё как-то можно. А вот его?

— Что, барин, позвать рябую к ужину?

— Просил же не называть её так!

— Каюсь, барин, — Марфа Прокофьевна испуганно округлила глаза. — Язык проклятый без костей. Ещё раз такое враг мой учудит, я его сама отрежу! Вот вам крест на то! Так позвать её к ужину?

— Нет. Я... Велите подавать приборы на одного.

— Слушаюсь, барин. Что-то ещё?

— Ничего. Ступайте.

Следующее утро прошло в бестолковой маете. Лев ходил из одного конца дома в другой, пытаясь понять, что можно успеть починить до прихода Рождества, а что лучше совсем не трогать и оставить как есть. В итоге ноги привели его к мастерской, где должна была-таки кипеть реставрационная работа.

Лев, постучав, толкнул тяжёлую дверь, которая легко поддалась и отворилась молча.

Значит, Гришка смазал петли. Это хорошо.

В комнате стало намного уютней, после последнего его посещения: чище и просторней. А ещё сильно пахло красками. За дубовым столом, спиной к двери, работала Дарья Владимировна. Волосы её были убраны в высокий пучок, из которого на шею падали мягкие пряди. Упершись локтями в стол, она сидела, положив подбородок на ладони. Поза её показалось неестественной, и Льву понадобилось несколько секунд, чтобы понять в чем дело.

А мастера, однако, поймал в свои сети коварный Морфей!

Неожиданно голова Дарьи Владимировны соскользнула с руки, и она очнулась. Протерев глаза, потянулась, как кошка, выгнув спину.

Это движение понравилось Льву. Он почувствовал странное волнение, словно мальчишка, случайно увидевший понравившуюся девчонку, свободную в своих проявлениях без посторонних глаз.

Лев кашлянул.

Дарья Владимировна так и подскочила на месте, чуть не свалившись с табуретки. Она резко встала, обернулась к нему и, неловко поклонившись, начала судорожно поправлять причёску, убирая непослушные локоны за уши.

— Доброе утро, Лев Васильевич. Я рада, что вы вернулись. Прошу прощения, не ожидала увидеть вас с утра.

— Здравствуйте, Дарья Владимировна. А я заметил, что мой визит оказался для вас сюрпризом.

Кажется, Дарья смутилась.

— И как успехи в работе?

— Вот, — она указала на небольшую стопку холстов, — эти картины готовы. Осталось только вставить их в рамы.

— Замечательно. К Рождеству хочу как можно больше картин увидеть на стенах.

— Вы планируете остаться здесь на Рождество? — удивление Дарьи Владимировны было так велико, что она даже приоткрыла рот.

— Да. Планирую остаться. Вы же тоже остаётесь работать здесь?

— Я? Да, скорей всего. Разумеется.

— Хорошо. У меня имеется ещё один вопрос. Как... То есть, Марфа Прокофьевна беспокоилась за ваше здоровье. Она сказала мне давеча, что вы были будто...

— Всё в порядке. Я чувствую себя хорошо. Благодарю.

— И вы больше не пренебрегаете прогулками?

— Мне, увы, не до прогулок. Работы много! А задремала я, — Дарья Владимировна отвела глаза, — оттого что спала плохо. Кошмары мучили ночью.

— Вы всё же зря игнорируете прогулки. Как следствие оного ваши ночные кошмары.

— Исправлюсь сегодня же. Погуляю в полдень, обещаю, — было это сказано с такой снисходительной улыбкой, что Лев, не сдержавшись, хитро прищурил глаза:

— А я ведь прослежу за вами.

— Что?

— Помните, дал слово, что мы погуляем вместе по Берёзовой роще?

— Нет. Вы это серьёзно? Я думала, что шутите.

— Погода сегодня замечательная! Зайду за вами в полдень, Дарья Владимировна. Прогулка и мне пойдёт на пользу.

— Конечно, — растерянно промолвила она, смотря на Льва с таким сомнением, что он, не выдержав её взгляда, повторил ещё раз:

— Будьте готовы в полдень, — и, откланявшись, вышел.

День выдался пасмурный, но спокойный: безветренный и тёплый. Лев шёл не спеша, стараясь подстроиться под легкий шаг Дарьи Владимировны. Накануне выпал снег, и теперь берёзы выглядели совсем сказочно. Ветки их кружевными дугами клонились к земле, а хороводы тонких стволов сливались с белым миром и казались нереальными его творениями.

— Как хорошо, — тихо промолвила Дарья Владимировна.

— Удивительное место, правда?

— Да, так и есть. Волшебное. Здесь совсем не хочется думать о своих горестях. На душе так покойно становится.

Голос Дарьи показался Льву откровенно печальным. Он изучающе посмотрел на её профиль. И поймал себя на мысли, что пятна теперь ему куда менее интересны, чем думы, тревожащие эту некрасивую голову. Хотя в движениях Дарьи, в её голосе и манерах он всегда находил особую прелесть. Может быть, это и привлекало его больше всего.

Загадка. В ней есть какая-то загадка.

— Расскажите мне, что у вас случилось в моё отсутствие?

— Что? — Дарья, резко остановившись, взглянула ему в глаза.

— Вам снятся кошмары и в голосе столько печали... Боюсь, вы испортили какую-нибудь из моих картин, — пошутил он, — или даже не одну?

Дарья не сразу нашлась с ответом. Какое-то время она, видимо, подбирала слова, пока наконец-то не произнесла:

— Я и правда испортила только не картины, а... Забудьте, это я так. А за картины не беспокойтесь.

— Может быть, всё же расскажете мне?

Какое-то время они вновь молча шагали по узкой тропинке парка. Только снег скрипел под ногами. Наконец Дарья спросила:

— А как бы вы поступили, если бы узнали, что близкий человек обманул вас. Нет, даже предал. Но при этом вы сами своими поступками подтолкнули его к этому предательству? — она вдруг спохватилась и быстро добавила: — Я читаю сейчас один роман. Такая дилемма возникла у главного героя. Я вспомнила про него, и мне интересно стало узнать ваше мнение.

Лев сразу догадался, что не стоит спрашивать у Дарьи название этого шедевра. Но всё же один вопрос его очень заинтересовал:

— А какого рода отношения описаны в книге? Это романтическая история?

— Нет-нет, отношения дружеские.

Лев перевёл дыхание, глупо улыбнувшись и, заметив, с каким волнением Дарья ждёт ответ, заговорил: