Я смотрю не на волшебный камень, а в черную бездну глаз напротив.

— Как вы узнали, что я окажусь здесь?

— Пути, которыми нас ведет Разделенный, неисповедимы, но предсказуемы! — отвечает Темный с сарказмом. — Бери амулет и возвращайся в Царское Село, ты нужен своим новым друзьям, и у тебя очень мало времени!

Темный не шутит, он серьезен и даже обеспокоен. Я не только вижу это по выражению его глаз, но и чувствую. Я же и сам Темный. Хватаю амулет с ладони незнакомца и убегаю не прощаясь.

— Торопись! — кричит он мне из-за спины, и я послушно следую то ли его совету, то ли приказу.

Прыгаю за руль Урала и выжимаю из байка все, что возможно. Я мчу во дворец и стараюсь не думать ни о собственном прошлом, ни о будущем, которого можно лишиться в одно мгновение, когда несешься по шоссе со скоростью двести пятьдесят километров в час.

В Царское Село я еду на автопилоте и управляю мотоциклом, словно робот. Поддерживаю максимальную скорость, обхожу медленные и неповоротливые машины, будто стоячие, но мысли не связаны с дорогой. Мысли заняты увиденным в сиротском доме.

Я вновь и вновь вызываю в памяти череду моих фотографий на стене и генерирую сценарии, описывающие невозможное. Все они не имеют никакого отношения к реальности. Придумать внятное объяснение параллельному существованию двух Симп в этом мире смог бы лишь хороший сценарист Мосфильма, да и то не каждый.

Предсказуемость моих поступков пугает меня не меньше. Уже в который раз высшие Темные, Светлые и Цветные предугадывают в каком месте и в какое время я буду находиться в различных локациях задолго до того, когда я принимаю соответствующее решение.

Из головы не выходят слова Бестужева о талантливо разыгрываемом спектакле, в котором я действую в соответствии с тщательно проработанным сценарием. Версию можно взять за основу, но проблема в том, что мне не знаком ни сценарий, ни роль, которую я играю.

Сознание фиксирует указатель, информирующий, что до Царского Села осталось пять километров, и я возвращаюсь в действительность. Сбрасываю скорость, чтобы не превратиться в кровавую полосу на асфальте и усилием воли останавливаю череду бесплодных размышлений.

Впереди происходит что-то странное, я отчетливо понимаю это еще в нескольких километрах от цели. Летнюю императорскую резиденцию накрыл невидимый глазу бездаря темный купол, и я скорее чувствую его, ощущаю всем нутром, нежели ясно наблюдаю перед собой.

Я выжимаю из байка каждую лошадиную силу и несусь к темной неосязаемой громаде, словно дневная бабочка в ночь. По мере приближения к куполу его мощь ощущается все сильнее, кажется, что она окутала меня невидимыми нитями и тащит к себе, как безвольную марионетку.

В Пушкин я въезжаю, не глядя на светофоры и наплевав на правила дорожного движения. Город погружен в тишину, будто в прозрачную вату. На улицах царит полное безмолвие — даже птицы не поют. Сквозь затемненный купол вдали проступает зелень деревьев и размытые контуры зданий. Над головой серыми стаями плывут тяжелые облака и закрывают свет летнего солнца.

Этот мистический пейзаж вызывает во мне животный страх, но вместе с ним я чувствую странное влечение, магическая аномалия тянет меня к себе словно магнит. Страх нарастает, но я не могу оторвать взгляд от сумрачной полусферы, искажающей реальность.

По мере приближения к куполу его магическое воздействие усиливается, а вместе с ним нарастает безотчетная паника. Подавленный страх и любопытство сражаются в глубинах моего подсознания, и, в конце концов, любопытство побеждает.

Внутренний голос вопит о смертельной опасности и призывает бежать подальше от этого места, но я не могу отступить. Мою душу тянет к темной полусфере, несмотря на предостережения разума. Волнующий вызов слишком силен, чтобы я мог устоять.

Я понимаю, что на счету каждая секунда, но аккуратно возвращаю Урал на стоянку и, путая следы, бегу к зданию Тайного Сыска через соседние дворы. Врываюсь внутрь заброшенного склада, закрываю двери на массивный засов и несусь в подвал, словно на пожар.

Полуосвещенный зев подземного хода похож на пасть исполинского существа, из него веет опасностью, и меня буквально трясет от хлынувшего в кровь адреналина. Я бегу по тоннелю, и удары подошв о пол отдаются многократным эхом, создавая впечатление, что за мной гонится молчаливая толпа.

Я поднимаюсь в подвал Александровского Дворца и бегу вверх по узким ступеням. Миновав несколько пролетов, оказываюсь на парадной лестнице, а затем несусь к Залу Приемов. Мгновения чудовищного напряжения и трепетного ожидания сменяют друг друга, пока я не останавливаюсь на верхней площадке.

Еще вчера здесь звучала музыка и наш пьяный смех, а теперь царит тишина. Высокие двери широко распахнуты, будто в ожидании меня. На мгновение я замираю перед проемом, а затем решительно бросаюсь внутрь. Бросаюсь словно в бездонный омут, вопреки обещаниям, данным Князю Шувалову, вопреки собственной интуиции и вопреки здравому смыслу.

Зал, который в полдень всегда озарен яркими лучами солнца, сейчас погружен в полумрак. Огромные стрельчатые окна разбиты, на потрескавшихся мраморных полах лежат осколки стекла и крошево из позолоченной лепнины, картины и старинные гобелены на стенах покосились, а тяжелые бронзовые люстры раскачиваются, словно маятники, звеня хрустальными подвесками.

В центре зала стоит одинокая фигура, воздевшая руки к потолку. Это Цесаревич. Его окружает множество тел, лежащих на полу, среди которых я узнаю своих новых друзей аристократов. На миг сознания пронзает страшная мысль, что все они мертвы, но шестое чувство, интуиция или мой дар подсказывают, что я ошибаюсь.

Сквозь пустые провалы окон я вижу пульсирующую темную полусферу, которая исполинским куполом накрыла дворец. Теперь я смотрю на нее изнутри, а не снаружи, и меня охватывает первобытный ужас — необъяснимый, неотвратимый и разрушающий. Сквозь серое марево просматриваются силуэты Темных. На таком расстоянии они напоминают едва видимые штрихи, но я чувствую их.

От пальцев Алексея к черной громаде тянутся пульсирующие зеленые нити. Подобно кровеносным сосудам невидимого существа, эти мерцающие потоки энергии ветвятся и распространяются по помещению. Они пронизывают стены и потолок и теряются в липком сумраке темного купола.

Цесаревич оборачивается, и его взгляд встречается с моим. В ярко светящихся зеленых глазах я вижу что-то нечеловеческое, будто он не живое существо, а бездушный придаток Силы, которая пронизывает каждый кубический миллиметр пространства.

— Помоги! — одними губами беззвучно произносит Алексей, и меня бросает в холодный пот.

Накрывшая дворец Тьма начинает вибрировать, и чудовищная дрожь передается зданию, телу и даже воздуху. Пространство мерцает, и контуры предметов вокруг попеременно становятся то черными, то белыми.

Мир как будто раздваивается, его разрывают на части противоположные векторы Силы, и я осознаю, что Цесаревич сейчас не просто человек, а связующее звено между этими непостижимыми сущностями. Он стоит на границе двух реальностей и держится из последних сил.

Алексей протягивает мне руку, и я чувствую, как что-то невидимое начинает тянуть меня вперед, но это не всесильная длань Наследника Престола. Я хочу вырваться из смертельных тенет и пячусь, но тяга становится лишь сильнее. Инстинктивно сопротивляюсь и пытаюсь сбросить с себя невидимые чары, но, повинуясь интуиции, останавливаюсь и покоряюсь им.

Реальность искажается, пространство вздувается цветными пузырями и наполняется энергией. В это мгновение я осознаю, что мне предстоит столкнуться с чем-то, что лежит за гранью моих представлений о привычной действительности, с чем-то смертельно опасным и смертельно же интересным.

Мир тускнеет, цвета гаснут, и я погружаюсь в серое полупрозрачная ничто. Осколок на груди вспыхивает ярким огнем и мгновенно обжигает кожу. Я больше не ощущаю катящегося по спине пота, бешено бьющегося сердца, я даже страха не чувствую. Возникает неконтролируемое желание слиться с темным куполом, окружающим дворец, сжать его до состояния точки, и уничтожить все внутри.