Я пыталась напомнить себе, что у меня есть я сама, и моя работа, и вся свобода, о которой я только могла мечтать. Ну и что, если я думала, что Джеймсон будет тем, кто поддержит меня, и мы будем держаться вместе в нашем одиночестве. Ну и что, что он, по-видимому, хотел остепениться, и мисс Совершенство сидела с ним на переднем сиденье.

Я была раздражена своими мыслями. Я была раздражена Джеймсоном за то, что он привел свою девушку и ткнул мне ею в лицо. Ладно, он не тыкал ей в лицо, но это чертовски так и ощущалось. И это злило меня из-за эмоций, которые это все вызывало.

Перестанет ли он отвечать на все мои вызовы? Перестанет ли он находить забавным, когда я с ним борюсь? Если бы он был в отношениях, насколько бы все изменилось? Он снова посмотрел на меня в зеркало заднего вида, и я закатила глаза, чувствуя отвращение к самой себе.

Когда машина остановилась, я бросила короткое «было приятно познакомиться», прежде чем выйти и захлопнуть за собой дверь, давая выход накопившейся агрессии.

Мои каблуки стучали по тротуару, ведущему к моей квартире темной ночью. Хлопнула другая дверца машины, и я оглянулась, чтобы увидеть Джеймсона, идущего за мной по тротуару.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — прорычал он, когда мы подошли к моей входной двери. Фонарь на крыльце едва освещал его, и половина его лица была в тени, что делало его гнев более заметным. — «Спасибо» было бы достаточно.

— Хочешь, чтобы я поблагодарила тебя за то, что прервала твое идеальное свидание? — спросила я с сарказмом. Мне не нужно было отчитываться перед ним; я никому ничего не должна.

— Что, черт возьми, заползло тебе в задницу сегодня вечером? — он спросил снова, еще злее, чем в первый раз.

Я не знала, что ему ответить, потому что не была уверена, почему веду себя как сука, но он не выглядел так, будто отступит без объяснений. Я расхаживала по своему маленькому крыльцу, пытаясь подобрать слова, чтобы ответить ему. Я остановилась, задавая первый вопрос, который пришел на ум.

— Мне придется прекратить бросать тебе вызовы теперь, когда она рядом? — его лицо исказилось в замешательстве. Я не винила его. Я была пьяна, и в моих словах не было никакого смысла. Но я дала волю своим мыслям, а их было уже не остановить. Я придвинулась к нему ближе. — Мне нужно прекратить мучить тебя, когда мои сиськи подпрыгивают у тебя перед носом? Прекратить расхаживать, со своими длинными ногами, в то время как ты представляешь, как они раздвигаются и обвиваются вокруг тебя? — я бросила ему в лицо слова из своей запертой кладовки.

Мышцы на его челюсти дернулись от того, что он крепко сжал челюсти.

— Ты пьяна, — обвинил он, пытаясь объяснить мои действия.

Он был прав. Я была пьяна, и я была так же смущена и разочарована своим отношением, как и он. Но я отказывалась отступать. Мне нужно было немного утешения в знакомых действиях сегодня вечером. Так что я найду его в том, чтобы подразнить его.

— Давай же, Парнишка-Джейми, — поддразнила я, вступая в его пространство. — Она разозлится, если мы сыграем в наши игры? — я потянулась, положив руки ему на бедра. — Она разозлится, если я продолжу нашу игру в сексуального трусишку? — поддразнила я. Его руки схватили мои запястья и притянули их между нами, удерживая меня на месте.

Мое сердце заколотилось в груди, когда я увидела, как он наклонился ко мне, его глаза пылали гневом.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Эвелин? — гнев исходил от него волнами. — Ты хочешь трахнуть меня. Но это все, чего ты хочешь, и ты знаешь, что я не соглашусь на простой быстрый трах. Но не дай бог, черт возьми, мне найти кого-то еще, с кем я могу быть. Кого-то, с кем можно не просто перепихнуться, — его слова пронзили меня, как пули. Мы всегда ходили вокруг да около темы нашего влечения. Оно было, мы оба это знали, но никто из нас никогда не говорил об этом так открыто. Он наклонился, его губы у моего уха. — Знаешь, в чем твоя проблема? Ебанная ревность.

Я вырвала свои руки из его хватки и отступила назад, вздернув подбородок. Я не ревновала. Но все, что я смогла выдавить, это тихое:

— Я не ревную.

Убедительно, Эвелин. Прекрасный способ доказать свою точку зрения.

— Думай, что хочешь. Но только потому, что тебе нравится трахаться направо и налево и плевать на то, с кем именно ты встречаешься, — сказал он с усмешкой, давая мне понять, что он на самом деле думает о моих свиданиях, — это не значит, что я не уважаю женщин, которым уделяю свое время. Так что, блядь, больше не прикасайся ко мне.

Он спустился на две ступеньки с моего крыльца, свирепо глядя на меня через плечо, отчего я почувствовала себя ростом около двух футов. Мы с Джеймсоном препирались и бесились, как родные брат и сестра, но мы никогда намеренно не были жестоки друг к другу. Он же намеренно подбирал слова.

— Прояви немного уважения к себе и возьми себя в руки, Эвелин, или навсегда останешься одна, — он повернулся, чтобы идти обратно к машине, но нанес последний прощальный удар. — Только потому, что тебе хочется блядовать до конца своих дней, не значит, что мы все этого хотим.

Я стояла неподвижно, шок эхом отдавался по моему телу от удара, который он только что нанес своими словами. Во мне вскипела ярость из-за того, что он так со мной разговаривал. Но когда это смешалось с опьянением, все, что получилось, был визг:

— Ну и иди ты нахуй, Джеймсон Кинг!

Он не обернулся, а я убедилась, что он услышал хлопок моей двери в качестве моего последнего слабого прощального выстрела.

Рев двигателя самолета стих около трех часов назад, и я осталась в окружении негромкого храпа и шуршания оберток от арахиса или пончиков, которые экипаж пытался выдать за закуску.

Это было в четверг перед свадьбой Луэллы, и мы все были на пути к прекрасному острову Ямайка. Согласно приложению в моем телефоне, до приземления оставалось еще около тридцати минут. Слава Богу!

Я забронировала билет на самолет с опозданием и не смогла сесть рядом с остальными участниками свадебной вечеринки. Вместо этого я оказалась прижатой к окну рядом с крупным мужчиной, от которого пахло смесью карри, алкоголя и пота. Я стала мастером дышать ртом и незаметно подтягивать свитер, чтобы прикрыть нос. По крайней мере, у меня было окно. Вместо того, чтобы взять книгу или компьютер, чтобы поработать, я смотрела на пейзаж и голубой океан, простиравшийся под самолетом. Это было великолепно.

Но я все еще скучала по своей подруге. Это был последний раз, когда мы были вместе как незамужние дамы перед ее свадьбой в субботу. Но она сидела рядом с Джеком, его семьей, его шафером Шейном и Джеймсоном.

Джеймсон.

В последний месяц все было, мягко говоря, напряженно. Слава богу, что у Луэллы свадьба. Это была одна из немногих вещей, которая отвлекала меня от мыслей о том, насколько некомфортными были отношения между мной и Джеймсоном.

Я закончила дизайны для веб-сайта, и, конечно же, они им понравились. Так что у меня было гораздо больше свободного времени, чтобы посидеть и подумать, потому что, очевидно, в тот месяц мое обаяние тоже испарилось. Это был грустный, очень грустный месяц для меня.

Никакого секса. Никакого дизайна. Всего два свидания, оба из которых закончились поцелуями, без которых я легко могла бы обойтись.

Я испытываю больше чувств, чем хотела бы.

И больше никаких семейных обедов.

Я перестала ходить на них, потому что не могла выносить напряжения. Лу продолжала бросать нервные взгляды в мою сторону во время неловкого молчания, которое обвивало мою шею, как слишком тесная водолазка.

Она все еще держала меня в курсе событий о Джеймсоне с тех пор, как я перестала посещать обеды по воскресеньям. Это был ее тонкий способ дать мне понять, что она знает о том, что что-то происходит между Джеймсоном и мной, и что если я захочу поговорить с ней, я могу это сделать. Я не хотела. Даже когда она сообщила мне, что он перестал встречаться с той Барби.