Моя грудь все еще вздымалась от затрудненного дыхания. Повернув голову, я увидела, что он лежит на спине так же, как и я. Почувствовав мой пристальный взгляд, он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и уставился, ничего не говоря. В голове у меня пронеслись мысли о том, что он мог бы сказать после того, что только что сделал со мной.

Вместо этого он потянулся ко мне и крепко прижал к своей груди, где поцеловал в макушку, тихо пробормотав:

— Эвелин, — в мои волосы.

Думаю, он был так же потрясен тем, что только что произошло, как и я. Я не знала, что сказать, поэтому вместо этого сосредоточилась на силе его сердцебиения. Это был Джеймсон. Всегда твердый. Всегда спокойный, тот кто держал себя в руках. Я полагалась на это, чтобы пережить момент перед сном.

Я полагалась на биение его сердца, которое отвлекало меня от одинокой слезинки, скатывающейся по моей щеке. Было слишком много чувств. Секс всегда был лишь для того, чтобы унять зуд. Тем не менее, сейчас я была переполнена эмоциями и не могла их сдержать, позволяя им выплескиваться наружу и стекать по моим щекам. Крепче обхватив себя руками, я полагалась на него, чтобы он поддержал меня, в то время как я рушилась от всепоглощающего шторма, происходящего внутри меня.

На следующее утро я проснулась раньше него. Я лежала в тепле его объятий, глядя на человека, которого знала последние десять лет, и чувствовала себя так, словно вижу его впервые. Его нахмуренные брови, даже во сне, таили в себе более глубокую историю. Морщинки от смеха и гусиные лапки казались гораздо более восхитительными, зная, как сложно, должно быть, было смеяться в его жизни.

Смотреть на его лицо было слишком. Переполняющие эмоции предыдущей ночи снова сдавили мое сердце. Нуждаясь в том, чтобы дистанцироваться от него, я отстранилась, схватила свой альбом для рисования и села во внутреннем дворике, наблюдая за волнами, время от времени заглядывая обратно в комнату, чтобы полюбоваться тем, как его длинные ноги сдвинули одеяло, обнажая его упругую задницу.

Я позволила своим пальцам двигаться, прислушиваясь к царапанью карандаша по плотной бумаге, не уверенная, что у меня получается, но позволяя эмоциям направлять меня. Примерно на полпути я увидела, как формируется еще одно свадебное платье. Я уставилась на него, надеясь, что оно даст мне ответы на путаницу, вызванную прошедшей неделей. Я никогда не была с мужчиной в течение недели. Когда я вспомнила прошлое, которое разделяли мы с Джеймсоном, хаос внутри меня принял совершенно новую форму.

Это было намного большее, чем я ожидала. Это было намного большее, чем я хотела. Мое дыхание участилось, стало неконтролируемым, прерывистым. Я закрыла глаза от жгучих слез и приложила руку к груди, пытаясь унять учащенное сердцебиение. Я не могла допустить, чтобы Джеймсон проснулся и застал меня в состоянии панической атаки.

Одна слезинка упала, а я смотрела, как она смешивается с наброском на странице, прежде чем впитаться в мой рисунок. Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, позволяя соленому воздуху наполнить мои легкие. Сосредоточившись на волнах, я подстроила свое дыхание под их подъем и спад, контролируя его.

У меня не было приступов паники из-за того, что я спала с мужчинами. Я не позволяла чувствам переполнять мою грудь. Я контролировала себя. Я принимала решения.

И я приняла решение не поддаваться эмоциям. В этот день заканчивался наш отпуск, и я планировала вернуть нас к тому, где мы были до отъезда. И для этого мне нужно вести себя так, как будто прошлой ночи не было. Мне нужно было вернуть кокетство и игривость.

Решив привести свой план в действие, я пробралась внутрь, чтобы насладиться телом, которое теперь было полностью обнажено. Я собиралась насладиться своим последним днем сексуальных приключений с Парнишкой-Джейми и разбудить его своим ртом на его члене.

Я думала, что как только мы покинем отель, будет легче отвергнуть Джеймсона. Но когда он повысил наш полет домой до первого класса и просунул руку под одеяло, прикрывающее мои колени, я решила, что лишь еще один раз и раздвинула ноги, давая ему доступ. Каким-то чудом мне удалось сдержать стоны, когда он прижал большой палец к моему клитору и возбудил меня. Когда он поднес пальцы к губам, облизывая их дочиста, я была готова отдать все, чтобы иметь возможность забраться на него сверху и позволить всему самолету наблюдать, как я заявляю о своих правах на него.

Но как только эта мысль всплыла, я тут же отбросила ее. Джеймсон не был моим. Я не хотела ни его, ни кого-либо другого, кроме себя. Мне не нужен был никто, кроме меня.

Казалось, я была единственной, кто осознавал необходимость свободного пространства, потому что, как только мы вышли из самолета, он схватил меня за руку, пока мы шли за нашими сумками, а затем снова по пути к нашим машинам. Я приказала себе отстраниться, но оставила свою руку в его, наслаждаясь теплом и тем, как его большая ладонь обхватывает мою маленькую. Я рассудила, что не хочу отстраняться и создавать неловкость в аэропорту.

Он загрузил мой чемодан в багажник.

— Ты не обязан этого делать, Джеймсон.

Он посмотрел на меня через плечо, поджав губы, переставляя мой чемодан в багажнике.

— Знаю, что не должен. Но хочу. — Он повернулся ко мне лицом, поднимая руку, чтобы убрать пряди волос с моей щеки. — Знаю, ты сама можешь позаботиться о себе. Просто… — его взгляд был таким мягким и полным обожания, когда он изучал мое лицо. — Просто позволь мне помочь тебе.

Я уже собиралась открыть рот и сказать ему, что мне не нужна его помощь. Так и было. Правда.

Но вместо этого он наклонился и прижался своими губами к моим. Просто нежно надавил ими, прежде чем провести языком по моей нижней губе. Я поддалась медленному соблазнению и открыла рот, позволяя ему направлять поцелуй. Он был ленивым, наполненным большей страстью, чем некоторые из наших более жестких поцелуев. Он отстранился, а мои глаза оставались закрытыми, наслаждаясь тем, как он мог вложить столь многое в такую мелочь.

— Позвоню тебе позже. Хорошо?

Все еще находясь в тумане от прикосновения его губ к моим, я, не задумываясь, кивнула. Он одарил меня более целомудренным поцелуем и ушел, оставив меня стоять, наблюдая за его широкой, сексуальной спиной, отступающей назад, и гадая, что, черт возьми, я буду делать.

Я решила избегать его. Если я не буду его видеть и не буду обращать на него внимания, я не смогу сдаться и позволить себе погрузиться в те остаточные эмоции, которые сохранились у меня с Ямайки. Отпуск был веселым, но теперь пришло время вернуться к дизайну. Как только я прочно обосновалась дома, желание позвонить Джеймсону исчезло. Сказать, что мне было некомфортно из-за этого желания, было бы преуменьшением. Я никогда не бралась за телефон, чтобы позвонить какому-либо мужчине. Четыре дня — долгий срок, чтобы провести это время с одним единственным мужчиной, и это повлияло на меня. Вот и все. Джеймсон ничем не отличался, и мне нужно было снова переключить свое внимание на себя; сильную независимую женщину, которая пытается получить место в итальянской дизайнерской компании. Я не из тех, кто тоскует по мужчине.

Первый день был самым трудным. Как будто распаковывать свою одежду, вспоминая каждый момент, проведенный с Джеймсоном, пока я ее носила, было недостаточно сложно, текстовые сообщения усложнили задачу.

Джеймсон (14:09): Привет. Хочешь поужинать сегодня вечером?

Джеймсон (17:26): Эй. Полагаю, ты вернулась к своему обычному распорядку дня. Хочешь прийти вечерком? Я могу сократить свой вечер в баре и приготовить нам что-нибудь на ужин.

Это было тяжело. Джеймсон был трудоголиком, и я знала, что ему не терпелось вернуться в бар и снова взять под контроль все, что он упустил, пока его не было. Для него взять выходной в пятницу вечером что-то да значило. Я почти сдалась, потому что Джеймсон все еще был моей семьей, и я ненавидела игнорировать его, особенно после того, как он предложил уделить мне время.