— Голод. Кажется, мы вчера пропустили ужин. Я бы не отказался позавтракать. А вы?

— Теперь, когда вы вспомнили о еде, мне тоже есть захотелось.

— Доберемся до Лондона, найдем что-нибудь. Я знаю одно замечательное местечко… Хотя нет, в это время там еще закрыто.

— В шесть утра?

— Ну, там 1666 год. Возможно, придется подождать три-четыре сотни лет.

Касс нахмурилась.

— Я столько не вытерплю.

— Ладно. Перехватим что-нибудь на улице. А потом доберемся до Кларимонд-хауса. Попросим Вильерса, чтобы повар приготовил полный английский завтрак — яйца, бекон, колбаса, грибы, тосты — и все. — У колодца Кит повернулся и протянул руку. — Лучше держитесь за меня. Однажды маленькая ошибка стоила мне моей девушки; я не хочу потерять еще одну.

Касс приняла протянутую руку.

— Надо ли понимать это так, что теперь вы назначаете меня очередной вашей девушкой?

Улыбаясь, Кит двинулся по лей-линии.

— Именно!

Архелей Берли стоял возле Императорской кофейни и пытался разглядеть через запотевшие стекла, что происходит внутри. Но внутри все было тихо, лишь несколько посетителей задержались над чашками кофе. Служанки в бело-зеленой форме таскали на кухню подносы с чашками, тарелками и кофейниками. Поздним вечером дела в кофейне затихали.

Простая кофейня с вкусной выпечкой. Что может быть безобиднее? Но в том-то и гениальность решения, подумал граф. За безобидным внешним видом кроется настоящий рассадник лжи. Заговоры, уловки, видимость — чего только не усматривал там теперь лорд Берли.

Слоняясь по площади, Берли имел возможность осмотреться. Он будет скучать по Праге. Несмотря на языковые ограничения и скромные манеры местных жителей, он полюбил этот старый город. Но больше ему здесь делать нечего, пора двигаться дальше.

Удастся ли еще вернуться? Возможно, решил он, но маловероятно. Город и так дал ему много; его контакты с местными алхимиками оказались бесценными. Но слишком многое его раздражало здесь, ему не терпелось сконцентрироваться на поисках Карты на Коже. Однако перед отъездом из Праги у него оставалось еще одно дело.

На площади лаяла собака, люди расходились по домам. На башне часы отбили четверть часа. Берли вдохнул прохладный вечерний воздух с запахом древесного дыма. Да, он будет скучать по этому городу. Однако, как только он решит свою задачу, все изменится. Возможно, он вернется и прикупит дворец — например, сделает его одной из своих летних резиденций, а то и вовсе возродит старую империю. А что? Император Архелей I. Эта мысль заставила его улыбнуться.

Он все еще продолжал улыбаться, когда из кофейни вышли трое последних посетителей. Тут же в дверях появился Тав; он поднял руку и постучал по носу указательным пальцем.

Берли направился к дверям, Кон и Мэл, наблюдавшие за происходящим из другого угла площади, бежали к нему.

— Я понял, босс, — сказал Кон.

— Хорошо. Наблюдайте за дверью и за задним входом. Я не хочу, чтобы кто-то опять сбежал.

Берлимен кивнул и растворился в тени.

— Мэл, присматривай за входной дверью. И не пускай никого.

— А если кто-нибудь все-таки зайдет? — спросил Мэл.

— Просто скажи: «Kaffeehaus geschlossen», понял?

— Да, начальник.

У дверей Берли поманил Тава и тихо сказал:

— Пойдешь со мной — на случай, если нашего друга придется уговаривать.

Берли вошел в кофейню. Воздух здесь был теплым и тяжелым, наполненным ароматом свежевыпеченного хлеба и кофе. Лорд быстро осмотрелся. Как и предполагалось, зал был пуст… почти пуст. В дальнем углу двое мужчин еще сидели и беседовали за чашками кофе. Граф неодобрительно посмотрел на Тава.

— Извините, босс, я думал, они ушли. — Взглянув на двух бездельников — по виду бизнесменов средней руки, — он сказал: — Хотите, я их выпровожу?

— Поздно. Раньше надо было. Просто присмотри за ними. — Берли подошел к стойке, отделяющей главный зал от кухни. Он быстро обошел стойку и направился в рабочую зону. У печи стоял пекарь, он ворошил угли и складывал их на ночь. Берли молча кивнул Таву. Тот поменял позицию и тоже вошел в кухню.

— Entschuldigen Sie mich, — сказал он тихо. — Ein Wort, bitte.

Энгелберт повернулся, его приятное круглое лицо покраснело от жара духовки.

— Привет, — ответил он с улыбкой. — Wie kann ich Ihnen helfen?

— Sprechen Sie English?

— Nein, — ответил булочник. Он улыбнулся и пожал плечами. — Es tu mir leid.

Берли кивнул. Он не любил старонемецкий и пользовался им только в крайних случаях, вот как сейчас.

— Неважно, — сказал он, мысленно настраиваясь на чужой язык. — У меня только один вопрос.

— Пожалуйста, — сказал пекарь; он закрыл дверцу духовки и повернулся к своему гостю. — Меня зовут Энгелберт. Чем могу помочь?

— Ваша партнерша — Вильгельмина, ведь так ее зовут? Я бы хотел с ней поговорить.

— Сожалею, но ее здесь нет.

— Разве? А мне показалось, я видел ее сегодня вечером. — На самом деле, это Тав думал, что видел ее, но потерял в толпе, идущей из церкви.

— Да, она была здесь. Но ей пришлось уехать, — объяснил Энгелберт.

— Довольно неожиданно, — заметил Берли. — И куда же она отправилась?

— Она вернется через пару дней. Тогда можете с ней поговорить.

— Я не про то. — Берли подошел на шаг ближе. — Мне необходимо знать, куда она направилась.

Пекарь долго смотрел на странного посетителя, а затем твердо сказал:

— Она отправилась по своим делам.

— Это я понял. Но вот куда?

— А с чего бы вам об этом беспокоиться?

— У меня есть для нее некоторые сведения, — солгал Берли. — Поэтому мне хотелось бы найти ее. — Он похлопал по нагрудному карману плаща, как будто там могло лежать что-то ценное. — Это для ее же пользы. Пожалуйста, скажите мне, где она?

— Возможно, если вы сообщите мне то, что хотите передать, я смогу вам помочь, — предложил пекарь.

— Я задал простой вопрос. Почему вы не хотите мне сказать?

— Говорю вам, она уехала по делам. Она иногда так делает. Что еще я могу сказать?

Улыбка Берли померкла, а глаза сузились.

— Так не пойдет, друг мой, — сказал он, и его голос стал злым. — Вам придется сказать больше. — Он подошел еще на шаг и понизил голос. — Ваша напарница вмешалась в мои дела, и я хочу знать, почему. Очень хочу.

Пекарь удивленно поднял бровь.

— Я вас не понимаю.

— Возможно, мой немецкий не так хорош, как следовало бы. — Берли подошел еще ближе. — Хорошо. Попробую объяснить. Фройляйн вмешивается в мои дела. Я хочу знать, почему.

— Мне кажется, вам лучше уйти, — ответил Энгелберт, складывая руки на мощной груди. — Больше мне нечего вам сказать.

— Мы еще не закончили, — зловеще произнес Берли. Он махнул рукой Таву, стоявшему в дверях. — Он не хочет говорить. Помоги ему развязать язык.

— Сделаем, босс. — Двигаясь с неуловимой быстротой, Тав возник перед Этцелем. Выбросив руку вперед, он схватил пекаря за горло. — Послушай, ты, придурок, — сказал он резким шепотом в ухе жертве. — Мой босс задал вопрос. Лучше тебе рассказать все, что тебе известно. А то пожалеешь.

— Он не понимает английского, — заметил Берли, садясь на стул.

— Да он и так понял, — ответил Тав, ослабляя хватку.

Энгелберт отступил на шаг, потирая шею.

— Я вам ничего не скажу, — сказал он. — Уходите сейчас же.

Он еще не успел договорить, а кулак Тава врезался ему в челюсть, заставив отшатнуться.

— Я уже объяснил, — проговорил Берли расслабленным тоном, — вы расскажете мне все, что я хочу знать.