— Привет, — сказал Тони. — Говоришь по-английски?

Мальчик оглянулся, и Тони увидел за его спиной маленькую девчонку лет пяти, не больше, в простом платьишке в пятнах, но руки и лицо были чистыми, волосы аккуратно причесаны и убраны под ярко-синий шарф. Понимая, что имеет дело с попрошайками, Тони пошарил в карманах в поисках мелочи.

— Знаешь, боюсь, у меня нет с собой денег, — начал он, но тут понял, что мальчишка протягивает ему листок бумаги. — Что это?

Однако мальчишка, не говоря ни слова, сунул ему листок и продолжал стоять, явно в ожидании чего-то. Тони подержал лист в руке, перевернул его на другую строну и увидел английский текст:

«Потерялись? Не знаете, чему верить? Мы поможем.

Информация: Дамаск 88-66-44.

Или приходите по адресу: улица Ханания, 22, номер 2. Бейт Ханания.

Зететическое общество».

Тони еще раз прочитал написанное. Реклама? Он протянул листок обратно мальчику, но тот лишь покачал головой.

— Нет? Ты хочешь, чтобы это осталось у меня? Но что это значит?

— Пойдем с нами, мистер, — сказала девчушка, делая шаг вперед.

— О, ты говоришь по-английски? — с надеждой спросил Тони. — Как я здесь оказался? Это Дамаск?

— Пойдем с нами, — повторил ребенок, отошел, остановился и жестом предложил Тони следовать за собой.

Понимая, что он, скорее всего, попал в какую-то местную аферу, специально рассчитанную на иностранцев, Тони пока не видел, что хотели впарить ему дети. К тому же текст записки его заинтриговал.

— О’кей, я иду, — сказал он. — Но на большее не рассчитывайте.

Мальчик шагал рядом с ним, а девчушка семенила через невообразимую путаницу крошечных улиц, тропинок и переулков, через целые кварталы прилавков и маленьких мастерских, похожих на крохотные фабрики по производству деревянных мисок, ложек и стульев; вот гончар, делающий кувшины и чашки; вот некто плетет циновки из травы; а чуть дальше женщина с непостижимой скоростью обшивала кружевные скатерти и покрывала. Прохожие не обращали на Тони и его небольшую свиту никакого внимания; у него вообще сложилось впечатление, что он стал невидимым. Очевидно, иностранцы здесь настолько привычное явление, что никого не удивляют.

Улица сменялась улицей, с каждым новым поворотом Тони чувствовал себя все более глупо из-за того, что согласился пойти с детьми, и все более уверялся в том, что все это добром не кончится. Наконец, когда они вышли на тихую улицу, застроенную серьезными зданиями с черно-белыми каменными дверными проемами, он решил, что поход затянулся. Остановившись, он холодным тоном заявил:

— Все. Хватит. Дальше я не пойду.

Девчушка остановилась посреди улицы и обернулась.

— А и не надо. Вы пришли.

— Нет. — Тони помотал головой. День перевалил за середину, было очень жарко, небо над головой напоминало выцветшую джинсовую ткань, он устал, хотел пить и надеялся только на то, что не появятся местные злодеи и не начнут его грабить. — С меня довольно. Дальше не хочу.

— Иди сюда, — позвала девчонка. Она повернулась и подошла к ближайшей двери. — Вот здесь.

— Извини. Нет. — Тони медленно покачал головой.

Тогда мальчишка потянул его за рукав и указал на дверь, где ждала девочка.

— Нет, нет. Я возвращаюсь, — сказал Тони, оглядываясь через плечо. — Если, конечно, смогу выбраться.

Девчушка, все еще наблюдая за ним, поднялась на цыпочки и медным молотком постучала в дверь. Потом снова посмотрела на Тони и поманила его. Он решительно отказался. Они продолжали разыгрывать эту нелепую пантомиму, когда дверь открылась, и выглянула пожилая женщина, щурясь на яркий свет из-под очков в проволочной оправе.

— О, здравствуй, Афифа, ты привела ко мне гостя? — спросила она с шотландским акцентом.

— Вот, — ответила девочка, указывая на Тони, все еще стоящего на улице.

Женщина переступила порог.

— Привет, Фади. — Она помахала мальчику. — Кого ты мне привёл?

Мальчик потянул Тони за рукав и указал на женщину, призывая его пойти к ней.

— Идите сюда, — позвала женщина. — Я не кусаюсь.

Тони решил, что глупо бояться седовласой пожилой женщины и подошел.

— Здравствуйте, — сказал он. — Возможно, произошла ошибка.

— Вам придется подойти поближе. Я не люблю кричать на всю улицу.

Он подошел к двери.

— Так что вы говорили?

— Моя дочь, — не раздумывая, выпалил Тони. — Я ищу свою дочь. Она потерялась, и я пытаюсь ее найти.

Он вовсе не собирался начинать серьезный разговор столь нелепым образом, но день обрушил на него слишком много странностей, так что ему уже трудно было контролировать ход переговоров. Он внутренне махнул рукой и решил: пусть все идет, как идет.

— Я приехал из Соединенных Штатов.

— О, Боже, — воскликнула женщина с мягким акцентом. — Вы забрались так далеко… Думаю, вам лучше войти. — Она отступила, пошире открыв черную внушительную дверь. Только теперь Тони заметил полированную медную табличку с выгравированными словами «Зететическое общество».

«Першерон» был надежным небольшим кораблем, спасенным от списания судовым агентом, нанятым лордом Берли. Двухмачтовое судно с прямым парусным вооружением начинало жизнь как двадцатичетырехпушечная французская бригантина, захваченная во время короткой стычки в Бискайском заливе. Из-за широкого корпуса и просторного трюма корабль переоборудовали под грузовоз и следующие несколько лет он провел, перевозя припасы для более крупных судов британского флота, могучих линейных кораблей. Осенний шторм у Лендс-Энда изрядно потрепал судно, адмиралтейство признало ремонт невыгодным и определило «Першерон» на слом. Берли вмешался, купил поврежденный корабль и перегнал его на частную верфь в Саутгемптоне.

Реконструкция обошлась в приличную сумму, впрочем, гораздо меньшую, чем стоил бы новый корабль. Поскольку его светлость планировал провести на борту длительное время, при ремонте он настаивал на комфорте, безопасности и мореходных качествах. А еще Берли посчитал нужным изрядно вооружить корабль. Он не ограничивал корабелов в средствах, и в результате получился корабль одновременно весьма маневренный и крепкий. Недостаток скорости с лихвой компенсировался комфортом на борту, не говоря уже о большой грузоподъемности. Полностью снаряженный, «Першерон» мог провести в море пару лет, что соответствовало замыслу Берли.

Теперь, когда его светлость шел по палубе, ощущая влажный ночной воздух на лице, вдыхал слабый неприятный запах реки, ему не терпелось сняться с якоря. Он провел рукой по недавно отполированному фальшборту, повернулся и пошел обратно к ходовой рубке.

— И чего мы ждем, мистер Фаррелл? Когда выйдем в море? — Это был ненужный вопрос, но Берли не мог не задать его.

— На церковной башне пробили девять склянок, — ответил капитан, держа во рту трубку с длинным мундштуком. — Дождемся прилива, сэр. Не беспокойтесь.

— А экипаж?

— В каютах, сэр. — Капитан все еще изучал нового работодателя. — Очень опытные люди, милорд. Двенадцать лучших — как вы просили. И корабль у вас замечательный, пожалуй, лучший из тех, которыми мне приходилось командовать. Все у нас будет хорошо.

— Люди, которых я жду сегодня вечером, капитан, — продолжил Берли, — не обучены морскому делу. Честно говоря, у них нет никакой подготовки.

— Вы уже говорили, сэр. — Мистер Фаррелл выбил трубку о штурвал. — Не о чем беспокоиться. Мне приходилось иметь дело со щенками. Три месяца со мной и моей командой, и они превратятся в морских волков, понимающих толк в морской соли.

— На это я и рассчитываю, капитан.

— И правильно делаете, — подтвердил Фаррелл. — Будь это самые распоследние шпаки, обещаю, через год их возьмут на любой корабль флота Его Величества. — Он сунул в зубы пустую трубку. — Можете на меня положиться.