Второй материк встретил их неоновыми огнями, стеклянными небоскрёбами и совершенно другими людьми. Мир без сословных делений, где все были равны перед законом и перед Советом Магии, который имел здесь намного больше власти, чем на Мэтрике. И всё здесь казалось лучше: еда вкуснее, постели мягче, люди сговорчивее. Одно омрачало те несколько месяцев: деньги. Гербы Пироса оценивались дёшево, и найденные богатства внезапно оказались довольно скромной суммой.

— Анка, мы не проживём здесь дольше на такие деньги, серьёзно, — сказал однажды Орел, и тогда в голову Анны впервые закралась мысль, что их дела и правда идут не так, как бы ей хотелось.

Чудесным образом, где бы они ни находились, Хог моментально заводил знакомства и находил работу, за которую платили весьма прилично. У Анны так не выходило, и в итоге она сдалась. Они вернулись на Пирос быстрее, чем предполагалось. В глубине души Анна надеялась не возвращаться вообще.

Она разочарованно покачала головой и вдруг заметила прибившуюся к углу рамы бумажку. Грязная, успевшая несколько раз вымокнуть и высохнуть, она едва ли напоминала журавлика, но Анна его узнала и хмыкнула. Бумага кое-как вылезла из укрытия и порвалась несколько раз, пока Анна пыталась её раскрыть. Буквы размазались, размылись, но она кое-как разобрала написанное, и брови её сошлись над переносицей, губы сжались в тонкую линию.

Филипп писал ей о том, что получил одобрение отца, с таким желанием и рвением, что буквы, сначала ровные и аккуратные, под конец накренились и удлинились из-за спешки и эмоций. Для него это было настолько важно, что он написал в тот же день, а Анна читала и с каждой секундой всё больше хотела смять и выбросить. Она сказала, что сможет выйти за Филиппа, если ему позволит отец. Будто только слово короля Пироса отделяло его от её «да», а не статус, воспитание, ещё множество факторов…

Она не должна была соглашаться. Ну и что, что хотела. Ну и что, что Филипп так радовался возможности. С чего ему вообще позволили такой мезальянс?! Какая ему была польза?

Тут Анна распахнула глаза и прикусила губу. У неё зажглась мысль. Идеальное оправдание! Это было нечестно. Обман, по сути, но Филипп же хотел её, так почему они оба не могли получить желаемое? К тому же у неё было кое-что, что не могло не заинтересовать Керреллов. В крайнем случае это «кое-что» стало бы гарантом её безопасности. Не только ведь у неё могли быть сомнительные планы…

Дверь скрипнула, и двое парней ввалились в дом. Харон втащил несколько огромных баулов и свалил их на входе в кухню. Орел, пересчитывая оставшиеся монеты, прикрыл дверь и замер.

— Ты чего? — спросил он, в недоумении глядя на Анну.

Её лицо выражало крайнюю степень борьбы с собой. Она запустила пальцы в волосы и откинула яркие пряди назад.

— Я тут подумала, — сказала она, пряча скомканный лист в карман куртки, и села в старое скрипучее кресло. — Скорее всего нам придётся отложить наши планы на пару лет.

— На пару лет? — воскликнул Орел, облокачиваясь на низкий столик в гостиной и нагибаясь, чтобы заглянуть сестре в глаза. Та упорно их отводила. — Ты серьёзно?

— Вполне, — кивнула Анна. — У меня появился план, благодаря которому мы сможем получить столько денег, сколько нам нужно.

— Наверняка есть способы быстрее!

— Быстрее, чем взять из королевской казны?

Орел отшатнулся.

— Что ты задумала?

Анна поджала губы и опустила глаза. Орелу её слова не понравятся…

— Филипп Керрелл сделал мне предложение. Я собираюсь согласиться.

На мгновение лицо Орела застыло в непонимании, но сообразил он быстро. Его рот распахнулся и задёргался, словно он пытался поймать воздух и что-то сказать, но не смог. А потом Орел замер… и с выражением крайнего раздражения перевернул стол.

Анна сжала зубы, глядя ему вслед, пока Орел, демонстративно громко топая, поднимался на второй этаж. Дверь хлопнула и с грохотом слетела с петель.

— Это было сложное решение, да? — спросил стоящий в дверном проёме Харон.

Совсем забывшая о нём Анна удивлённо заморгала. Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом она бросила короткий взгляд на лестницу. После таких сцен говорить, насколько быстро она решилась, казалось кощунством.

— Да.

Её плечи опустились.

— Но так ведь… Ну, надо? — Харон почесал затылок. — Он поймёт. Наверно. Потом. А пока ты подумай: ты точно хочешь? Тебе принц нравится? Мы могли бы как-то иначе… Подумаешь, долго!

— Спасибо, — грустно улыбнулась Анна и подперла кулаком подбородок. — Мне эта идея не очень нравится, но тут есть и плюсы, да, Харон? — Анна подняла на него игривый взгляд, накручивая прядь волос на палец, и проводя кончиком языка по зубам. — Он бы тебе понравился.

Харон распахнул глаза и смущённо заулыбался.

Филипп цыкнул, когда дротик врезался в ободок у центра доски, но воткнулся неплотно и упал.

Ему было скучно и, сидя в кабинете с едва приоткрытыми шторами, — пылинки плясали в свете белёсых лучей, — он безразлично бросал дротики в доску для дартса. Рядом висела большая карта двух материков и островов со множеством меток, а её фрагмент с изображением Пироса, местами порванный и исписанный, лежал на столе. Копия стала постоянным холстом Филиппа. Он отмечал все изменения в положении войск, рассчитывал расстояние и постоянно думал, как долго придётся освобождать ту или иную территорию. После ранения Элиада Керрелла Райдос воспрянул духом. Их атаки стали мощнее, защита прочнее, и тем не менее армия Пироса почти выгнала захватчиков за границы. Рассчитывалось, что до Восхода Новой Звезды Пирос будет полностью освобождён.

Филипп кинул ещё один дротик, и тот воткнулся в середину доски.

Постучали.

— Выше высочество, — в дверь робко просунулся Родерт, — к вам господин Уибер. Прикажете впустить?

— Конечно! — воскликнул Филипп и пошёл навстречу другу.

Уибер широко улыбнулся, пожимая руку принца.

— Какие новости? — спросил тот.

Понимающе и заговорщически подняв брови, Уибер достал из сумки телепортатор. Жилки на поясе переливались от энергии, обгоревшие и сломанные кольца реле были заменены на новые и сверкали медью.

— Им можно пользоваться? — Филипп неуверенно вертел реле.

Уибер кивнул.

— Только осторожнее. Возможно, над точностью перемещений ещё стоит поработать, но я убрал всю связь с военными штабами. Никто не отследит, никто не сможет перенастроить. Подчиняется только командам носящего. Можешь попробовать.

Филипп застегнул пояс, хитро взглянул на друга — и исчез.

Он материализовался из искр на другом конце комнаты, едва не врезавшись в стоящий там канделябр.

— Отлично! — воскликнул Филипп. — Над точностью и правда стоит поработать, но он потрясающий, Уибер!

Брови Уибера взметнулись вверх, длинный рот искривился в довольной усмешке. Филипп пожал ему руку.

— Благодарю за работу! — Его губы тронула сдержанная улыбка.

А Уибер вдруг отклонился, глядя за спину Филиппа. Тот обернулся. Ударяясь в стекло и недоумённо взмахивая крыльями, у окна порхала бумажная птица.

— Мне не спрашивать, да? — смутился Уибер.

— Не стоит, — кивнул Филипп и пошёл открывать окно.

Письмо влетело в кабинет и приземлилось на столе, окутанное бледно-алой дымкой.

— Забавная магия, — заметил Уибер. — Такая… несовременная.

Филипп вскинул голову. Взгляд, которым он наградил друга, заставил того замолчать и, откашлявшись, спешно распрощаться. А Филипп всё смотрел на прилетевшую записку и думал, что в ней может быть. Прошло больше двух месяцев, как он отправил свою, и почти полгода с их последней встречи. Что могло поменяться за это время? Настроенный на худшее, Филипп медленно развернул бумагу. На ней были написаны всего две короткие фразы: «В столичном парке. Завтра в полдень».

Появившись из снопа искр, Филипп осмотрелся. Парк был пуст, и листва на деревьях блестела от только что прошедшего дождя. Небо покрывали тяжёлые свинцово-серые тучи, готовые обрушиться на землю ещё одним ливнем.