— Отлично. Тогда поговорим ещё раз позже. — Элиад развернулся и пошёл вниз по лестнице. — Спускайся, Филипп. Тебе тоже нужно там присутствовать.

Казалось, на плацу собрались все обитатели полигона и даже больше. За две недели, проведённые здесь, Филипп ни разу не встречался с генералом Армэром, а теперь он стоял за Элиадом Керреллом, который громким напряжённым голосом объявлял о важности этой битвы.

Все внимали, вытянувшись по струнке, следили взглядом за королём. Филипп облокотился на стену где-то за стройными рядами военных и делал вид, что ему всё равно. Он знал, насколько это было важно, серьёзно. Насколько от битвы зависел успех Пироса. А ещё он знал, что сам подставил себя, и возбуждённое предвкушение, ещё утром метавшееся в груди, сейчас опадало пеплом.

Филипп зажмурился, и слова отца звоном отдались в голове, перед глазами полетели картины, столь желанные и недоступные теперь. Он видел это как наяву: драконья стая взмывает в небо. Мощь их обрушивается на посёлок. Огонь лижет камни, и враги расплачиваются жизнями за все смерти и разрушения. Они должны бежать от одного вида крылатых ящеров. Стычка на острове показала, что, насколько бы сильны ни были те огромные страшные машины, сносящие башни, уничтожающие магические преграды, — они не могли сравниться с дикой животной силой.

Он был готов почувствовать эту силу ещё раз. Страстно желал этого. И жалел… Жалел, что это стало невозможно.

До вылета оставалось около часа.

База гудела и суетилась, как оживший муравейник. Все последние приготовления нужно было сделать быстро и чётко, потому что близилась новая буря. Решающая буря, которая должна была перерасти в настоящий огненный шторм.

Не все верили, что вернутся. В коридорах Филипп натолкнулся на несколько человек, которые на ходу сочиняли записки домой на случай гибели. Зачарованные ручки выписывали на парящих в воздухе листах неровные буквы. Филипп хмуро проводил их взглядом и провёл рукой по Бессмертной кольчуге. Смешок сорвался с губ. Сейчас гарантией его жизни была уже не она, а эти стены, башни. Они пострадали после атаки, но вряд ли Райдос решился бы ещё раз использовать поражающее оружие. Вряд ли оно у него осталось. Война возвращалась на тот уровень, на котором и должна была проходить с самого начала: на уровень магии. И теперь Пирос, наконец, мог использовать свой козырь.

Филипп мотнул головой. Он не хотел думать о битве, но невольно возвращался к ней снова и снова. И не только потому, что до сих пор не мог поверить, что не станет её частью, а потому что не понимал, как в таком случае будет действовать Анна. Пока от неё не было никаких вестей, но Филипп старался не тревожиться хотя бы об этом. Он не то чтобы совсем ей не доверял, но разочароваться сегодня — в самом начале дня! — ещё и в ней было бы слишком.

— Ваше высочество! — Тонкий дрогнувший голос заставил Филиппа встряхнуться. Он только тогда понял, что всё время смотрел в стену, остановившись посреди коридора. Обернувшись на голос, Филипп увидел мальчишку Эйрика. Тот, вжав голову в плечи, стоял рядом, стараясь на Филиппа, однако, не смотреть. Его съедал стыд, и, кажется, он был напуган. Глаза бегали, рука, в которой он что-то сжимал, подрагивала, а сам Эйрик был белым как холст.

— Что-то случилось? — безразлично поинтересовался Филипп.

— Да… И… Я не читал! — Эйрик замотал головой и протянул Филиппу листок, сложенный в журавля. — Оно влетело ко мне в окно. Я хотел прочесть, но оно сказало, что убьёт меня, если попробую.

Филипп хмыкнул: он даже не сомневался, от кого оно. Кто ещё мог зачаровать кусок бумаги на убийства всех, кроме адресата? Он забрал записку, и Эйрик с облегчением выдохнул.

Листок опять оказался куском обоев, на котором быстро набросали кривые, крупные буквы. Что-то перечёркнуто. Что-то исправлено. Осталось всего несколько слов.

Филипп покосился на заинтересованно заглядывающего ему через руку Эйрика.

— Ты можешь идти, — спокойно, но с недвусмысленным намёком произнёс Филипп. Эйрик смутился, неловко улыбнулся и ретировался, едва не врезавшись в проходящего мимо человека. А Филипп наконец прочёл короткую записку:

Филипп улыбнулся. Про кольчугу он помнил. Она была на нём до того, как он узнал о решении отца, и снимать он её не собирался. Равно как не собирался он отступать.

Взгляд его устремился в окно, откуда виднелся выход к загонам. Там, за краснокаменными стенами, дорога спускалась по холмам, что скрывали седлающих драконов всадников. Филипп не знал, кто сможет оседлать Вайверна, кроме него. Как-то, ещё на острове, один парень попробовал и едва не лишился головы: сначала Вайверн пытался его покусать, а потом, когда дракона запрягли, полетел прямо в стену, и, если бы наездник вовремя не спрыгнул, серьёзных травм при столкновении было бы не избежать. Сам Вайверн отделался тогда несколькими царапинами на спине и смачным ударом кнута по морде.

С какой-то стороны, это было правильно, Филипп понимал, но вместо осуждения похлопал дракона по загривку. Никто не имел права использовать Вайверна, кроме него самого.

И сейчас тоже. Если не он — то никто.

Филипп вцепился в подоконник: начался взлёт. Драконы взмывали в небо, зависая в определённых точках и образовывая острый угол. Филипп в напряжении считал драконов. С Вайверном их должна была быть дюжина. Он увидел красного дракона Логана в носу клина. Наверняка он гордился собой, чувствовал превосходство. Вот он, в центре, как вожак. И Филипп должен был бы ему завидовать, но лишь усмехнулся: драконов было одиннадцать, его не заменили. Скорее всего, его просто некем было заменить.

И тут, прерывая секундную радость, в небо поднялись два угольно-чёрных дракона. На чешуе одного из них сияли золотые отметины.

Филипп отшатнулся.

Он во все глаза следил за тем, как драконы улетали к посёлку, а мысли в голове крутились, как шестерёнки. Его дракон. Тот, которого он нашёл на острове. Тот, который помог выиграть битву на острове! Негодование надулось в груди, как огромный шар. Теперь Филипп был обязан попасть на битву. Чего бы ему это ни стоило.

— Седлайте моего дракона! — холодно приказал Филипп, входя в драконье стойло. Вайверн радостно вскрикнул. — Вы не слышали?! Это приказ. Срочно.

— Нам было приказано… — попытался заговорить один из дрессировщиков, пока остальные в недоумении застыли на местах, переглядываясь.

— Теперь приказываю я.

Филипп распахнул калитку, схватился за седло и перекинул его через спину Вайверна. Тот в нетерпении прочерчивал когтями на земле глубокие полосы.

— Вашего дракона было приказано не седлать.

— Приказ отменён! — рявкнул Филипп. — Непредвиденные обстоятельства.

И он сам зафиксировал седло.

Делать было нечего, и ему помогли надеть на дракона сбрую и несколько щитков. Филипп забрался в седло и схватился за меч. У него была секунда, чтобы вдохнуть, а потом Вайверн помчался в раскрытые настежь двери и взмыл, радуясь ветру под крыльями. Никаких ограничений высоты. Только он и небо, да лижущий чешую воздух.

Кружась и выгибаясь, Вайверн издал пронзительный клич и, расправив крылья, понёсся вперёд. «Интересно, отец снесёт мне голову сразу, как увидит?» — подумал Филипп и сильнее вцепился в поводья.

Анна поняла, что всё кончится плохо, сразу, как только на горизонте показались драконы. На улицах тут и там стали появляться люди, и Анна не сомневалась: они опасны. Красный или чёрный мундир — без разницы. Она была врагом для всех. Они бы с удовольствием её убили, а она так больше не могла, как бы она ни хотела. Принимать чью-то сторону, кроме своей собственной, было неудобно. Особенно потому, что те, в красном, не знали, что она с ними, а не против них. И не объяснить ведь — она бы получила пулю в лоб раньше. А теперь её лоб был не настолько крепок, как ещё сутки назад.