Встретить дочь пустыни, отказавшуюся от возможности создать семью, завести детей, на другом материке, в тысячах верст пути от родины, увидеть ее танец… Нереальное, невозможное чудо! Как бы то ни было, сомнений в том, что передо мной и парой десятков подвыпивших посетителей корчмы разного возраста и достатка танцевала истинная жрица-скиталица, не возникало. Боги вообще не терпят подобного рода обман, и частенько карают за него весьма и весьма сурово.

А пару мгновений спустя, зачарованный танцем, я вообще позабыл обо всем. Казалось, оторву взгляд от стройного тела, по-змеиному извивающегося в центре зала, от гибких рук, по самые плечи оплетенных браслетами, от ладоней, звонко отбивающих ритм мелодии, и тотчас же упаду бездыханным. В танце песчаницы не осталось ни капли разума, она не просчитывала движений, она — я мог бы поклясться — отдалась музыке, следовала за перебором струн, словно пропускала сквозь собственное тело текущую реку мелодии, позволяя звукам подхватывать его и кружить. От этого в каждом движении ощущалась магия.

Продлился танец-молитва не долго. Затухающий печальный плач домры кружил плясунью все медленнее и медленнее, все тише и тише, пока наконец, танцовщица не стекла бескостно вниз, почти распластавшись у ног спутника. В пестром своем одеянии на темных досках пола она напоминала диковинный распустившийся цветок.

Еще некоторое время зачарованные представлением зрители молчали, но затем, сообразив, что продолжения не будет, загомонили, захлопали разом, выказывая поднявшейся с пола плясунье свой искренний восторг. Я же, зная, что сегодня жрица вряд ли будет еще танцевать — после воззвания к богине, наверняка, с трудом найдет силы даже на простые и привычные движения: независимо от конфессии, любые жреческие ритуалы чрезвычайно энергозатратны — шагнул к стойке, отрезавшей зал едальни от кухонного царства.

Венкелас повернулся ко мне лицом и подался вперед, разглядев типичный наряд ловцов и трапперов. Казалось, даже взгляд его изменился, стал острее, внимательнее. И было отчего: и охотники, и следопыты считались знатными перекати поле. Таким всегда было что рассказать о собственных странствиях. Проницательность пожившего на свете хозяина харчевни и то, сколь быстро он оценил ступившего на порог гостя, висящее на поясе оружие, сноровку и воинские умения, могли принести мне немало неприятностей, но вызвали лишь улыбку. Венкелас, судя по возникшему на его лице и в глазах воодушевлению, уже готов был усадить меня за ближайший столик и забросать парой-тройкой миллиардов вопросов. Подобная бесхитростная искренность вызывала уважение. За все годы странствий — самостоятельно и на службе — я повидал немало трактиров, постоялых домов и их владельцев. Венкелас выделялся из их числа. Не расхваливал свое заведение без меры, стараясь во всем угодить дорогим гостям, но и губы не поджимал от излишней скаредности, пытаясь с каждого постояльца урвать побольше золотых.

— Мир вашей земле и вашему небу, — поклонился я, выказывая свое уважение хозяину корчмы. Мужчина вежливо склонил голову мне в ответ:

— Попутного ветра в твои крылья.

Так на приветствие отвечали только враны, но не мои соплеменники. И такой ответ сказал мне о том, что Венкелас наверняка в курсе и о том, кто я на самом деле такой, и о том, с какой целью отец хотел видеть меня в Бухтарме.

— Надолго ли задержишься в нашем городе, исав…

— Свир Горчень, — правильно понял я заминку харчевника и назвался именем того, чью внешность присвоил на этот раз.

— Подготовить ли тебе спальню на втором этаже моего скромного дома, исав Горчень? — поинтересовался Венкелас?

За его участливой интонацией мне слышалась спокойная сила — в молодости Венкелас, как и я сам, побывал в числе откупных, отдав десять лет своей жизни на службе во дворце ллаэрла. Так что я не был склонен считать этого мужчину безобидным корчмарем, с образом которого он, надо полагать, за долгий срок сжился. Недаром же хитрый прохиндей — мой папаша — выбрал именно его едальню в качестве места моего проживания.

Я бросил мимолетный задумчивый взгляд вокруг, словно размышляя над ответом или обдумывая дальнейшие планы, а на самом деле оценивал реакцию посетителей на свои слова:

— Думаю, на пару дней задержусь, упакую как следует добытое, встречусь с главой общины, раз уж он так настойчиво меня зазывал, да отправлюсь обратно в цивилизацию, — с вальяжной неспешностью и некоторым столичным ханжеством ответил я, будучи твердо уверен, что каждое слово и даже интонация уже к вечеру будут известны, пожалуй, всем заинтересовавшимся моим появлением. А я подожду и понаблюдаю, кто же клюнет на эту немудреную наживку. Сколько понадобится, столько и подожду. В Бухтарме у меня имелось лишь одно важное дело — встреча с отцом, а терпения мне было не занимать. У ловцов и трапперов это, в принципе, нужное для сохранения жизни и здоровья качество.

— Это твое окончательное решение, княже? — ровно спросила я, с трудом сдерживая свой норов в рамках этикета.

— Не злись, Яра. Представитель Службы передал мне совмещенные маго-генетические карты — и твою, и Агнии. Вы обе подходите выбранному ллайто, но процент совпадений у тебя все-таки ниже, чем у нее. Конечно, я не стану принуждать сестру, но буду рад, если она станет гарантом договора.

— Я не злюсь. Лишь интересуюсь — это слово владыки или лишь один из возможных вариантов?

— Я еще раздумываю.

— Если так, то откажись от своих планов, Умир. Они не осуществимы.

— Да почему? — вспыхнул брат, не желая прислушиваться к моим словам, хотя прежде всегда принимал во внимание мое мнение. — Агнешка княжна. Любой мужчина, ставший ее супругом, будет считать себя счастливчиком.

— О, конечно, — саркастически ответила я. — Ровно до тех пор, пока не станет понятно, что она не способна стать матерью и подарить своему мужу детей. Как отреагирует на такое нарушение магическая составляющая договора, м? Накажет тебя или Агнию?

— Не будет никаких наказаний! Пройдет время, и наша сестра смирится, примет свое положение, возможно даже полюбит своего супруга. А много лет спустя и вовсе будет с иронией вспоминать о своих опасениях.

Я удивленно воззрилась на брата, как, впрочем, и Светава, и Юрас. Сидела, молча разевала рот, не в силах от возмущения выдавить из себя ни звука. На помощь мне пришла княгиня.

— Любимый, мы точно говорим сейчас о младшей княжне? Ты действительно считаешь, что твоя сестра готова исполнить супружеский долг? Мне кажется ей не по силам будет даже перетерпеть консумацию брака, не говоря уже обо всем остальном… — Светава выразительно кивнула каким-то своим размышлениям. — Она совершенно точно пока не способна разделить ложе с мужчиной. После того, что княжна пережила в ночь покушения она больше напоминает мне наивное дитя, а не женщину, осознающую, что такое плотская страсть. Без сомнения, Агния — прелестна, однако стать чьей-то женой она не сможет.

Умир растерянно переводил напряженный взгляд с меня на жену.

— Сегодня я нашла ее в слезах из-за того, что она думала, как быстро убить себя, когда ее вынудят принять участие в обряде единения! — с закипающей в голосе яростью поддержала я Вету.

— Яра, вы не мещанки из провинции, — холодно выговорил брат. — Вы обе наследные княжны и связаны определенными обязательствами перед своей страной. От вас требуется выполнять свои обязанности, как бы не хотелось от них увильнуть. Так что Агнии придется смириться!

— Да ты, я вижу, стал достойный владыкой. Поздравляю! — едко ответила я, твердо встречая гнев Умира и не собираясь опускать глаза, будто провинившаяся. — Конечно, в силу своего недуга Ния в твоей полной власти, ты вправе распоряжаться ее судьбой, однако я приложу все усилия, чтобы помешать тебе окончательно сломить ее!

— Вот даже как… — напряженно выдохнул мой венценосный брат, мгновенно успокаиваясь и задумчиво покусывая кончик большого пальца. — Значит, вы обе категорически против? Что ж, хорошо! — Умир с силой хлопнул ладонями по краю стола, рывком поднялся и шагнул к стене с огромной и очень подробной политической картой мира. — Взгляните-ка сюда.