Я наблюдаю, как поднимаются тени, и задаюсь вопросом, как им это удается. Зависит ли это от времени или отсутствия солнечного света?

Надо будет спросить об этом Катона, потому что вдалеке я замечаю нужного мне монстра, прислонившегося к двери. Поспешив ближе, я улыбаюсь ему, когда он видит меня. Монстр улыбается в ответ, сверкая клыками, а монстр, с которым он разговаривает, сужает взгляд. Это заставляет меня сбиться с шага, но я продолжаю идти вперед.

– Эй, я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, – говорю я, останавливаясь неподалеку, но не слишком близко, поскольку другой монстр бросает на меня грязные взгляды. Это забирает всю мою радость, и я сстуливаю плечи, как будто снова в школе, где надо мной издеваются.

– Отлично, спасибо тебе, – радостно отвечает мой пациент, а затем бросает взгляд на своего друга и с рычанием делает шаг ко мне. – Не смотри на нее так, она спасла мне жизнь.

– Она ничего не сделала, – шипит он. – Она человек, или ты забыл?

– Нет, не забыл, но, возможно, ты забыл, что она никогда не причиняла нам вреда. Более того, она из кожи вон лезла, чтобы помочь мне. Она читает твоим детям, чтобы ты мог проводить время со своей второй половинкой, и даже пытается помочь нам понять, чего хотят люди у наших стен. Хватит быть ослом и жить прошлым, времена меняются. Не все люди - наши враги.

– Посмотрим, – только и пробормотал мужчина, прежде чем повернуться и уйти.

– Прости! – говорим мы одновременно, что заставляет нас рассмеяться.

– Я действительно пришла посмотреть, все ли у тебя в порядке.

– Заходи. – Монстр дергает головой за спину, и я вхожу в огромный лекционный зал, заставленный кроватями. – Извини, что занято, здесь спит большинство одиночных патрулей и воинов.

– Не волнуйся. В школе я жила в одном общежитии с тремя девушками, это было безумие, – поддразниваю я. – Проходи и садись. – Я указываю на заброшенный стол в углу с двумя стульями. Он садится на один, а я - на другой. На нем нет рубашки, никто из них никогда ее не надевает, поэтому легко заметить полностью зажившую рану.

Я просто смотрю.

– Если бы я не знал, я бы подумал, что ты рассматриваешь меня, – поддразнивает монстр, заставляя меня вскинуть голову, и смех вырывается из меня, даже когда я краснею.

– Прости, просто я никогда раньше не видела такого превосходного исцеления, – говорю ему.

– Я притворюсь, что ты говорила о моих мускулах ради моего тщеславия, – флиртует монстр, напрягая мускулы, чтобы заставить меня ухмыльнуться. Он забавный и безобидный, и я расслабляюсь. Мне не нужно беспокоиться, что он думает, ненавидит ли он меня или хочет убить. Это приятно.

К тому же монстр встал на мою защиту перед другом, а это многое значит.

– Знаешь, люди не такие уж и плохие. Они даже могут быть привлекательными, если не обращать внимания на отсутствие естественной защиты.

– Не будь так уверен. Я могу ударить тебя коленом по яйцам быстрее, чем ты меня когтями, — дразню я, заставляя его смеяться.

– Неужели все люди такие же смешные и умные, как ты? – размышляет вслух монстр, наблюдая за мной. Ухмыляясь, я наклоняюсь к нему, словно собираясь открыть ему секрет.

– Нет, извини, я единственная в своем роде. – Я подмигиваю, снова поддразнивая монстра, и он ухмыляется.

– Теперь я понимаю, почему Катон так хочет оставить тебя у себя. – Он поднимает голову. – Не так ли, Ригнер?

Я удивленно оборачиваюсь. Я даже не слышала, как Катон подкрался к нам, но вот он уже стоит, прислонившись к двери с забавным выражением лица.

– Перестань с ней флиртовать, – назидательно, но мягко и заботливо произносит он. – Как ты себя чувствуешь? Я пришел проверить, но вижу, что Талли уже опередила меня.

– Да. Простите, док. – Он подмигивает мне. – Итак, Талли, ты...

– Никто не называет ее Талли, кроме меня, – шипит Катон. Двигаясь так быстро, что я его даже не вижу, Катон стаскивает монстра со стула и тычет пальцем ему в лицо, а монстр поднимает руки, ухмыляясь.

– Прости, Катон. – Он улыбается шире, определенно не извиняясь, и подмигивает мне. – Увидимся, человек. – Он проскальзывает мимо разгневанного Катона и со свистом уходит. Уверена, что он сделал это только для того, чтобы поиздеваться над Катоном, но я надуваю губы и кладу руку на рычащего Катона. Он отшатывается, но когда видит, что это я, смягчается, и вся борьба покидает его.

– Пойдем, Талли. Нам нужно накормить тебя, а потом работать. Мы должны выяснить, что задумали людишки. – Я беру Катона за руку и позволяю ему поднять меня на ноги. Он не отпускает руку, пока ведет меня вниз по лестнице к остальным, и я ухмыляюсь, несмотря на то, что он мне не принадлежит.

Я не могу быть его Талли. Не навсегда.

⁓

Поев вместе со всеми, мы возвращаемся в лабораторию, не обращая внимания на понимающие взгляды. Они думают, что мы улизнули, чтобы заняться чем-то другим.

Катон надевает свой лабораторный халат и даже приносит мне, а затем мы бок о бок начинаем работать и составлять каталог исследований. За сто лет мы не успеем все это просмотреть, но нам нужно определить, что важно и что может нам помочь.

Это медленная, тяжелая работа, но она успокаивает меня. Нет времени на переживания и вопросы, нет времени даже на анализ непонятных чувств, которые испытываю к своему напарнику. Мы просто работаем слаженно, почти не разговаривая, кому-то может показаться неловким и странным, но мне нравится. Я ненавижу повторяться или приглушать свой интеллект, чтобы работать с другими, а с ним мне это не нужно. Катон понимает, что мне нужно или что я имею в виду, и я делаю то же самое для него, понимая ход его мыслей, поскольку он очень похож на мой собственный.

Это расслабляет, несмотря на сроки, я улыбаюсь во время работы, получая такое удовольствие от лаборатории, какого не получала уже очень давно. Я не наслаждалась работой с тех пор, как мама и папа впервые взяли меня к себе и дали собственный стол для проведения экспериментов. С тех пор я постоянно мчалась - торопилась побыстрее закончить университет, стремилась сделать себе имя, хотела стать лучше, чем окружающие меня мужчины.

По правде говоря, я уже была такой, и если бы я родилась мужчиной, меня бы уже много раз повышали и дали собственную лабораторию. Меня это раздражает, так как меня сдерживали из-за пола, и долгое время я не могла этого понять. Почему принадлежность к женскому полу влияет на то, как я должна добиваться успеха? Почему это должно ставить невидимый барьер на пути к цели? Не должно. За равенство полов всегда так много боролись и говорили, но даже сейчас оно все еще существует. Женщинам по-прежнему приходится бороться в два раза больше, чтобы занять такое же, а то и меньшее положение, чем мужчина в той же области.

Наш мир сломан, создан и управляется мужчинами, чтобы сдерживать женщин. Им это всегда выгодно.

Но не здесь.

Здесь существует истинное равенство. Женщины могут быть воинами, которые ничуть не хуже, а то и лучше мужчин. Они могут быть матерями и работать. Они могут делать все, что хотят, без осуждения или наказания за то, что родились с вагиной, и, возможно, именно поэтому я начинаю влюбляться в этот забытый город. Несмотря на то, что все считают этих монстров дикими зверями, а в чем-то они таковыми и являются, они более развиты, чем люди.

Спустя несколько часов я сижу, с досадой потирая лицо.

– Я не могу понять смысл половины этих заметок. Так трудно работать в обратном направлении, отталкиваясь от конечных результатов.

– Тогда подумай над этим логически. – Катон поворачивается ко мне, терпеливо игнорируя мое стремительно ухудшающееся настроение. – Чего они хотят?

– Не знаю. Создать еще больше монстров? – Я вскидываю руки вверх и обдумываю эту мысль. – Если так, значит, им нужны оригинальные исследования. Хотят ли они создать еще больше или что-то скрыть? – Я наклоняюсь вперед, и что-то словно щелкает. Я смотрю на него с открытым ртом и вижу, что он ухмыляется. Я сужаю взгляд. – Что?