Потому что он тоже так делает — я вижу это в его понимающих глазах.

— Я была бы рада, — пробормотала я.

⁓

После еды в дружеском молчании Катон приводит меня в лабораторию, показывает, на что он возлагает надежды в своих исследованиях, и я помогаю ему с образцами. Я как раз проверяю один из них, когда замечаю, что он наблюдает за мной. Катон смотрит на меня не с тревогой, как будто я могу испортить его эксперимент, а с теплотой.

— Спасибо, что разрешил мне помочь, — пробормотал я.

Он кивает и смотрит на свой образец.

— По крайней мере, ты не считаешь меня тупой блондинкой. — Я ухмыляюсь, а Катон хмурится в замешательстве.

— Какое отношение имеет цвет меха к твоему интеллекту? У людей есть такая взаимосвязь? — задается он вопросом вслух. Я не могу удержаться от хихиканья, и он просиял от этого звука.

— Нет, это просто выражение. — Я закатываю глаза. — Человеческие мужчины используют все, что угодно, чтобы унизить женщину, лишь бы почувствовать себя лучше.

На мгновение Катон умолкает, но, когда берет меня за волосы, я оборачиваюсь и вижу, как он проводит пальцами по моим локонам, поглаживая пряди.

— Они идиоты. Если уж на то пошло, твои волосы прекрасны. Они заставляют меня думать о солнце, как будто я наконец-то могу увидеть яркую, блестящую красоту, заключенную в этих прядях. — Катон опускает локон и снова сосредотачивается на своей работе, как будто только что не растопил мои трусики и сердце, пока я глазела на него.

Я никогда не задумывалась о своих волосах, но сейчас не могу не улыбнуться, щеки пылают, когда я смотрю на Катона. Интересно, что еще ему во мне нравится, но боюсь спрашивать.

Когда Катон откидывается назад, проверяя что-то, мой взгляд падает на сумку, и сердце замирает, когда вспоминаю, зачем я здесь и что мне следует делать.

Уж точно не флиртовать с Катоном.

И тут же понимаю, что больше не боюсь его. Как странно.

— Нам придется подождать несколько часов, чтобы получить результаты, — говорит он мне, аккуратно убирая эксперимент. Он совершенно не замечает моего мысленного спора, но когда смотрит на меня, то хмурится. — Талли, что случилось?

Я никак не могу забыть это прозвище, но сглатываю и перевожу взгляд с сумки на него. Катон следит за моим взглядом, и выгибает бровь дугой.

— Ты слышал что-нибудь об Арии? — спрашиваю я, отвлекая его внимание.

Он качает головой, и его взгляд возвращается к сумке. Однажды Катон спросил, почему я здесь, и я ему обязана многим, невзирая на то, что не должна ему говорить.

— Меня послали сюда, чтобы собрать образцы из лаборатории, — признаюсь я. — Они оставили исследования здесь. Именно здесь мы находились, когда на нас напали. Вот что в сумке.

— Не все, — пробормотал он, наблюдая за мной. — Я забрал часть давным-давно.

У меня рот открывается от шока. Катон отпирает шкаф и жестом предлагает мне заглянуть внутрь. Там лежат блокноты и замороженные флаконы. Я колеблюсь, затем беру блокнот и перелистываю его.

— Я не понимаю, что все это значит. Я знаю достаточно, чтобы расшифровать некоторые коды, касающиеся нашей генетической структуры, но не более того. Очевидно, это связано с тем, как нас создали.

— Я не понимаю — перевела взгляд на него. — Создали? Это генетические чертежи. — У меня округляются глаза, и я пристально смотрю на Катона, пока все детали встают на свои места. Катон настороженно наблюдает за мной. — Они... Вас создали в той лаборатории?

Он медленно кивает.

— Мой народ, а потом они вывели еще больше нас.

— Вы... Люди... — Я качаю головой, прорабатывая вопрос, и он вздыхает.

— Лаборатория ‒ это все, что мы знали. Многие там погибли. На нас проводились жестокие эксперименты. Первые несколько из нас были скорее монстрами, чем людьми, но постепенно мы эволюционировали в то, чем являемся сейчас. В конце концов, мой народ восстал, устав от притеснений, насилия и боли.

— Война, — лепечу я, и он снова кивает. Я хватаюсь за стол, чтобы устоять, когда мой мир рушится вокруг меня. Все, что, как мне казалось, я знала, было неправдой, ложью.

— Мы сбежали. Мы просто хотели, чтобы нас оставили в покое, и мы пытались бежать, но ученные никогда бы нас не отпустили, не после того, что они с нами сделали. Они заманили нас в ловушку, но они не ожидали, что мы будем сопротивляться. Все эти генетические инстинкты хищников, которые они заложили в нашу ДНК, обернулись против них, и они не смогли победить, но они также не смогли сказать правду.

— Они лгали нам всем. Мне всегда было интересно, как вы появились. Кто-то говорил, что вы пришельцы, кто-то, что стихийное бедствие, но я никогда не понимала этого. — Я покачала головой. — И никому не разрешалось спрашивать. — Дура. Я такая бестолковая дурочка. — Они создали вас, и когда вы сбежали, пытались вас убить. — Я смотрю на него. В голове проносится множество мыслей, но одна выделяется. — Ты, наверное, ненавидишь меня.

— Не тебя, Талли. Ты невиновна в этой войне, как и я. Мы лишь сопутствующий ущерб, но именно поэтому я и забрал эти исследования, чтобы помочь себе и помешать им когда-либо получить их в свои руки.

— А потом пришла я, чтобы забрать их. — Я косо взглянула на Катона. — Черт! — Я дергаю себя за волосы. — Я не знала, клянусь. Должна была, но никто никогда не задавался этим вопросом. Я выросла, зная о стене и о том, что монстры существуют, но никогда даже не думала... — Он накрывает мою руку своей, останавливая мои бредни.

— Все в порядке, Талли, — шепчет Катон.

— Нет, не в порядке. — Я вскакиваю на ноги и вышагиваю. — Они извратили природу. Они пытались играть в бога, и могли уничтожить весь мир! Но почему сейчас? Почему они пришли за исследованиями именно сейчас... — Я поворачиваюсь к нему. — Им нужны исследования, но зачем? Им нужны эксперименты, которые они проводили на тебе.

— Я не знаю, — отвечает он. — Я даже не знал, что ты здесь именно для этого. Как насчет того, чтобы выяснить это вместе?

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, понимая, что весь мой мир рушится. Неужели люди, на которых я работаю, на самом деле враги? Настоящие монстры?

Они создали их, целую новую расу, а потом пытались уничтожить, чтобы правда не выплыла наружу. Сколько жизней было потеряно из-за их лжи... а я работаю на них. Меня послали сюда, чтобы дать им именно то, что они хотят, и я не знаю, как Катон не ненавидит меня, потому что в этот момент ненавижу себя. Я была так слепа, так глупа, думая, что смогу что-то изменить.

Теперь уже нет.

Выпрямив спину, я смотрю в глаза Катона.

— Я не отдам им исследования и не позволю снова причинить кому-либо вред, но мне нужно узнать, почему они послали меня сюда и что им нужно, чтобы я могла разгадать их планы. Если они готовы не только создать новый разумный вид и проводить над ним эксперименты, но и развязать войну, чтобы скрыть это, значит, они способны на все, и меня беспокоит, что это значит не только для людей, но и для вас.

Он смотрит на меня с чем-то похожим на надежду в глазах и медленно кивает.

— Тогда мы это выясним. Выясним, чего хотят люди. — Он встал, возвышаясь надо мной, но в отличие от людей, которые делают это, чтобы одержать надо мной верх, Катон делает это просто из-за своего роста. — Но знай, Талия. Я никогда больше не позволю им причинить вред моему народу.

Я понимаю, что это не угроза, а обещание. Если я вступлю в союз с людьми, и отдам им то, что они хотят, то Катон убьет меня, и я не виню его. Их так долго пытали, использовали, издевались над ними, не говоря уже о том, что их убивали просто за то, что они живы, за то, что их создали, так что у Катона нет причин доверять людям.

Но я хочу дать ему одну.

Я хочу, чтобы он доверял мне, понимаю я, и на душе теплеет.

Я думала, что должна помогать людям Атеса, но, возможно, мне судьбой было предначертано помочь этим монстрам, этим людям, которые с самого рождения не знают ничего, кроме боли и предательства.