- Таким образом, коллеги, я хотел бы отметить, что проведённая процедура стерилизации позволила усилить выработанные у испытуемых искусственные навыки. – С нескрываемой гордостью рассказывал учёный, но делал это настолько скучно, что майору было не просто понять, как вся эта делегация не заснула за время доклада. Люди сидели с заинтересованными вдумчивыми лицами, кто-то за основным столом согласно кивал, заставляя выступающего едва ли не светиться от одобрения. – Но, открытым остаётся вопрос о подчинении подопытных, в частности тех, кто не участвовал в программе физической трансформации. Они мыслят достаточно ясно и иногда противятся процедурам, что заставляет прибегать к физическим методам воздействия. Какие могут быть гарантии, что при выполнении задания, они точно так же не начнут проявлять самовольность?

Морфей нахмурился. Он уже час слушал о том, как успешно «яйцеголовые» препарируют тут людей, и сейчас начинал злиться понимая, что помимо проведения отвратительных экспериментов, над подопытными ещё и издеваются.

- Что вы предлагаете, профессор? – Подал голос один из учёных, сидевших за основным столом. Выступающий, словно только и ждавший подобного вопроса, с готовностью выпалил:

- Лоботомия. - По залу прошел неоднозначного настроения гул, и майор даже выпрямился, заранее удивляясь, что наука готова даже к таким бесчеловечным методам. – Лишив подопытных большей части личности, мы могли бы получить солдат с совершенной склонностью к подчинению.

- Лоботомия совершенно деструктивна. – Спокойно проговорил вступивший в диалог с выступающим учёный. – К тому же, практика процедуры строго запрещена, и выход за рамки дозволенного ещё больше, может привести к плачевному результату работы всей программы.

- Напротив, известно много случаев, когда трансорбитальная лоботомия давала положительный эффект… - Не унимался шрамированный учёный, но и его собеседник сдавать позиции не собирался, перебивая первого.

- А сколько летальных! – Повысил голос тот. Заставив своим возгласом замолчать всех собравшихся, мужчина утер платком вспотевший лоб и опустился на место, закончив спокойнее. – Нет, применение этой практики строго исключено. Нам нужны солдаты, а не овощи. Они должны уметь принимать решения, рассуждать, а уж как заставить их не ослушаться приказа – подумайте ещё, профессор. Наверняка есть способ, который позволит всем остаться в плюсе.

Оставшийся час после самого шумного выступления прошёл скучнее прежнего, и Морф не знал, как вытерпел и не заснул стоя на ногах. Поэтому момент, когда собрание завершилось и люди стали расходиться, майор счёл едва ли не манной небесной.

- Ненавижу эти сборища. – Раздраженно бурчал Таченко, покидая кабинет в сопровождении сталкера, который так и не понял, к чему требовалось и его присутствие. – И то, что эти профессора делают, не понимаю. К чему все эти уродства? Боевую силу создают? А из кого создают-то! Из зеков! Только представь, что такая гниль будет делать, окажись на свободе с подобной силой.

- Так точно, товарищ капитан. – Поддакнул майор, в целом соглашаясь с его рассуждениями. – Ублюдки, по головам идут.

От праведной злости лицо капитана было белым, словно мел, и сталкеру казалось, что мужчина уже сейчас готов бросить все свои дела, чтобы разнести лабораторию к чертям собачим. А ведь наверняка он думает, что ничего поделать не сможет со всеми этими экспериментами и их результатами. Если бы он только знал, чему суждено случиться в будущем.

На пути к холлу, военных догнал встречавший ранее солдат учёный, в компании профессора со шрамом на щеке. Тот казался более чем приветливым, в отличие от Таченко, устало улыбавшегося и вяло пожимавшего руку деятеля науки.

- Товарищ капитан, позвольте представить – Климек Домбровский, наш коллега из Польши. – Деловито представил шрамированного мужчину учёный, имени которого Морфей так и не узнал. Тот даже бейджа не носил, в отличие от некоторых. – Он занимается младшим сектором.

- Очень жаль, капитан, что в прошлую вашу командировку мы не пересеклись. – Как-будто искренне расстроился Климек. – Я слышал, вы прекрасно играете в шахматы, и надеялся на достойный поединок. Когда отбываете?

- Сегодня ночью. – Таченко хоть и старался казаться дружелюбным, но его прохладность к новому знакомому так и сочилась буквально из каждого движения или взгляда. – Боюсь, в этот раз сыграть тоже не выйдет. Я должен успеть отдать распоряжения перед отъездом.

- О, понимаю вас, - согласно закивал профессор, отпустив наконец ладонь вояки. – Работа на первом месте. Ничего не поделаешь. Что за вашими нужен глаз да глаз, что за нашими.

Домбровский очаровательно улыбнулся, приведший его учёный искренне рассмеялся, в то время как Морфею захотелось сломать лица им обоим. Прировнять разумных подопытных людей и вояк к бесконтрольному замученному зверью – это надо постараться быть такой скотиной, обесценивающей человеческую жизнь. Мужчина крепко сжал худую ладонь в кулак и мог бы поклясться, что слышал, как хрустнули кости, и кто знает, чем бы всё кончилось, не вмешайся во всеобщее веселье Таченко.

- Рад был познакомиться. – Быстро бросил тот и, строго посмотрев на сталкера, отправился прочь. Майор не стал медлить, и отправился следом за капитаном, целиком и полностью разделяя его недовольство. Мужчине казалось, что будущий основатель «Долга» заметил его настроения и всецело их разделял, но не стал развивать конфликт, который мог бы навредить работе.

Дойдя до холла, они свернули в соседний коридор, концентрация учёных в котором была ощутимо меньше. Морф шёл за Таченко, по сути не зная, куда ему надо идти и куда делись его товарищи, но, когда мужчина остановился возле одной из дверей, возникшие вопросы разрешились сами собой.

- Позови своих собутыльников, - более мягко, но всё так же несколько расстроенно произнёс капитан, кивнув на выкрашенную серой краской дверь. – Сходим, напою вас нормальной водкой. Только, христа ради, не лопайте больше местное дерьмище: вырастет какая-нибудь лишняя хрень, и будет вас этот Климакс препарировать.

НАСТОЯЩЕЕ

Фенек

Когда происходит что-то странное или вовсе плохое, люди надеются, что оно пройдёт довольно быстро. Будучи людьми, «Наёмники» надеялись, что их командир и его товарищи придут в себя скоро, но проходили дни, а ситуация не менялась.

Охрана сменяла друг друга дважды в сутки, медики просиживали штаны в «спящем доме» практически безвылазно, отвлекаясь только на оказание помощи членам группировки. Даже есть не выходили – всё на месте.

«Уж не сбегут они за полчаса» - насмешливо думала Фенек первые дни, когда доставляла к лазарету пищу. Помогая бармену Текилле, девушка навещала медиков три раза в день, и обычно эти визиты не затягивались. Приходила, оставляла заботливо приготовленные торговцем завтраки, обеды и ужины в прихожей, и мчалась прочь. Ей было жутко находиться внутри: атмосфера напоминала скорее склеп, нежели больницу.

Сам факт индивидуальной готовки сталкершу забавлял. Где это видано, чтобы посреди Зоны людей содержали как в санатории? Вот вам питание, вот вам отдых, того гляди ещё и выплясывать под окнами начнут, имитируя культурную программу.

Когда контакт с барменом был более-менее налажен, Фенек решилась спросить о причинах столь заботливого отношения именно к медикам, и ответ не был каким-то хитрым: «Они работают». Можно подумать остальные сидят на месте! Девушка предполагала, что дело может быть как-то косвенно связано с отношением к местному командиру, которого работнички лечат, но за проведённые в Мертвом городе две недели она так и не решилась обсуждать этот вопрос. Какое её дело? А излишнее любопытство ничем хорошим не кончается.

Две недели… Дольше время шло, только когда пришлось месяц со сломанной ногой валяться, и то растягивалось оно, скорее, от безделья. Тут сталкерше просто так просиживать не давали, и, если поначалу ей не хотелось показываться людям на глаза, то по прошествии времени течение жизни в местном «братстве» её стало постепенно поглощать. Фенек старалась никого не судить, не обижаться на угрюмые взгляды и не строить из себя невесть что. Просто жила, и миротворческая стратегия принесла свои плоды: люди перестали шарахаться, шептаться и вели себя так, словно никого другого раньше в принципе и не было. Девушку это устраивало более чем.