Что ж, либо «Изумрудное» у местной бригады не считается важным стратегическим объектом, либо большую часть бойцов уже отозвали на основную базу, раз в лагере их не так много. Разведчик проверил прилегающие территории и ожидание его возвращения казалось разводящему самым долгим временем за последние дни. Даже ожидание ответа на предложение настолько не гложило, ведь были другие дела, а здесь единственным посторонним делом можно считать только рассматривание листиков на кустарнике. Только толку от него никакого, и мужчина крайне обрадовался, когда разведчик вернулся на позицию.
Простейшая стратегия — убрать помехи, схватить участок в кольцо и ударить. Первый пункт выполнять не пришлось, за неимением каких-то, невидимых глазу обычного мимо проходящего, позиций противника; со вторым группа справилась удачно и быстро, а вот третий едва не сорвался. Вермут ожидал, когда все группы займут указанные позиции, чтобы отдать приказ к наступлению, но раньше его приказа раздалась громкая очередь и в лагере началась суета. Кого-то заметили. Кого именно — разводящий узнает после окончания операции и придумает, как наказать, а сейчас он летел впереди своей подгруппы, быстро взбираясь на холм и не сводя взгляда вражеского лагеря.
Ожидаемо кто-то выглянул — не все бойцы бросились к той стороне лагеря, где была замечена другая подгруппа, и это было вполне логично. Понимали, что враг может быть где угодно. Послышался выстрел справа, затем по ближайшему кустарнику зазвенели свинцовые капли, и стрелявший боец его подгруппы укрылся за деревом. Быстро же он дал себя обнаружить... Хотя, чему тут удивляться? Практически у всех «Наёмников» одинаковая учебная база — каждый знает, чего можно ожидать от другого, никто друг другу почти не уступает в военном ремесле. Следующая очередь, но уже слева — более короткая, и ответной с холма не последовало. Вермут усмехнулся — оперативно исправились, но всё равно весь его план продолжал гореть синим пламенем.
От дерева к дереву, прячась между кустарниками, разводящий вёл свою подгруппу наверх к лагерю, из которого с некоторой периодичностью продолжали раздаваться автоматные очереди. Наверняка бойцы уже вызвали подкрепление со своей базы и вскоре станет чуть сложнее. Мужчина периодически осматривался назад, чтобы не пропустить момент появления подмоги наёмникам из «Изумрудного», но пока никого на горизонте видно не было, и он надеялся успеть закрепиться в лагере.
А ведь создавалось место вовсе не для бойни, но кто же знал тогда, что существовать лагерю придется недолго. Будучи ребенком, он сам успел застать существование пионерлагерей и побывать в некоторых. Пребывание в них было для разводящего своеобразным опытом, а атмосфера и проведенное время навсегда закрепились в памяти: и утренние линейки, и плавающая в масле манка на завтрак, и большие вечерние костры. Уже повзрослев, Вермут понял, что все они были только эхом настоящих пионерских лагерей, канувших в лету вместе с Советским Союзом, но каких-то тотальных расстройств по этому поводу не испытывал. Не думал, что когда-нибудь вернется в подобное место, но вот — снова корпуса, снова персонажи мультфильмов на стенах; изменились только обитатели и цели пребывания.
Грохот выстрелов не утихал и только стал более прерывистым, когда подгруппа разводящего добралась до лагеря и освободила проход со своей стороны — местные наёмники поспешили скрыться и продолжили отбиваться уже из своих укрытий. Запланированная как быстрая, операция начинала затягиваться и нервировать. По внутренней связи доложили, что предположительно в лагере осталось трое человек и оставалось только догадываться, где их искать. Выкуривать? Если только на кого-то из бойцов, да и противник вполне может понять, зачем кто-то решил передвигаться настолько в открытую. Нет, они будут тянуть время. Нужно искать самостоятельно.
Часть группы была отправлена осматривать корпуса, другая часть — нежилые помещения. Численно сейчас их больше, но Вермут знал, как никто другой, что не всегда численность дает превосходство. Если действовать аккуратно, то и троих наёмников вполне будет достаточно, чтобы перебить вражескую группу.
У входа в столовую он был один — подопечные отправились к запасному выходу и, если у них была задача как можно тише проникнуть в длинное одноэтажное строение, то разводящий себе выставил задачу несколько иным образом. Небольшая деревянная дверь, выкрашенная в белый цвет, не слишком походила на парадный вход, через который ежедневно должны были толпами проходить неугомонные детишки — она легко слетела с петель от удара ноги и с грохотом упала рядом со входом. Мужчина поморщился — шума создал, наверное, столько, сколько давно лагерь уже не слышал, но всё это было необходимым. Да, обученный боец не тупой зверь, чтобы так просто реагировать на явно провокационные действия, но его внимание будет немного рассеянно. По крайней мере, Вермут на это надеялся.
Было желание броситься без осторожности в комнату, затем — обратно во двор; происходящее придавало сил и хотелось сотворить какое-нибудь безумство. Чувство знакомое и мужчина знал, что обычно ничем хорошим такие действия не заканчиваются, а посему держал себя в руках и передвигался максимально осторожно. Он не пил уже сутки — ни капли ничего, крепче чая, и отчасти даже гордился этим. Собственно, не самое лучшее время для запоя, но как нельзя наилучшее для ясного ума и уверенной концентрации.
В столовой было светло и пусто — спрятаться негде, если только не схорониться за перегородкой окна выдачи еды, ведущей напрямую на кухню. Оставаться на улице, тем не менее, разводящий не стал, ведь нет стопроцентной уверенности, что тут кто-то есть, так что оставался очень великий шанс на получение пули со спины. При удачном исходе ведь даже и не поймешь, что умер — операция просто оборвется без финального аккорда. На корточках быстро прокрался к окну на кухню и замер возле перегородки — так по крайней мере никто не сумеет незаметно атаковать со стороны входа.
Тихо, словно на кладбище. Вермут не слышал передвижения своих подопечных; передвижение возможного противника — тоже. Однако, вскоре прозвучала одна короткая очередь, затем — вторая и третья, через несколько мгновений. В кармане завибрировал ПДА, а следом доложили, что нашли одного в столовой и ликвидировали. Некрологи от затонской бригады на новый гаджет разводящий не получал и поступившее оповещение не понравилось мужчине заранее, ещё до прочтения. Тем не менее, ещё до выхода было решено, что подсчитывать убитых и раненных следует либо после окончания боя, либо — после отступления, если такое придется совершать. Поэтому разводящий ничего спрашивать не стал.
Осталось двое. Вермут в несколько широких шагов пересек помещение столовой, направляясь к двери - раз его подгруппа освободилась от своей задачи, то надо бы помочь другим. Всё-таки залог удачно завершенной операции - командная работа, грамотно сформированная. Произошедшее далее было похоже на бородатый анекдот, пересказ которого оказался довольно быстрым и не позволяющим осознать его суть. Как там они обычно начинаются? Столкнулись однажды в дверях два наемника…
Секунда на осознание ситуации, секунда на распознание в человеке противника, а дальше как на диком западе - кто быстрее выстрелит. Разводящий мгновенно взвел автомат и нажал на спуск. Тот знакомо «закхекал», нашпиговывая врага свинцом, и замолк. Слишком быстрое действие именно таким и было, каким показалось с самого начала, с разницей лишь в том, что не будь у мужчины хороших рефлексов, сейчас бы он лежал на земле вместо своего противника. Успел ли он что-то понять? Черт его знает, разве это важно?
- Последнего взять живым. - Совсем с не скромной громкостью отдал приказ Вермут, перешагивая через труп и продвигаясь к соседнему зданию. Возможно противник слышал и сам захочет сдаться, но вероятность этого ничтожно мала. Он бы не сдался. Информация - основное, что требовалось заполучить от живого местного бойца.
Численность, расположение сил, планы на ближайшее время. Как без допросов в таких операциях? Мужчина отчаянно хотел знать, что его ждет за пределами лагеря на центральной вражеской базе. Вражеской… Не думал, что придется применять это слово к Гелле, но продолжал это делать с завидной частотой, словно заставляя собственный разум принять и смириться с сим назначением. Ферганец должно быть счастливо повизгивает, шкварча на адовой сковороде и наблюдая, что вытворяет его подопечная.
