Боец уточнил, что контакты можно найти в его ПДА, если только тот до сих пор не заблокирован и что на этом поприще помочь он более ничем не может. Спустя секунду, правда, добавил, что командирский гаджет зарегистрировали под позывной «Ферганец», но больше ничего по этому вопросу не предоставил.

- Что такого ваши командиры вам обещают, что некоторые себя грохнуть готовы, лишь бы не сдать? – Физик озвучил вопрос, который Вермут так и не решился задать. Конечно, это имеет определенное значение, но вряд ли это знание поможет как-то наладить контакт и не допустить массового кровопролития между бригадами.

- Спокойствие и работу, как только за Ферганца отомстим. – Усмехнулся пленник. – Всё-таки, мы сюда приходим, чтобы заработать, а не чтобы в войнушку играть. «Долг» со «Свободой» грызутся постоянно от безделья, а нам бездельничать – некогда. Главное, чтобы заказы были, чтобы их никто у тебя отобрать не мог, и чтобы платили, а остальное – лишнее и совсем никому не нужное.

Убивать бойца не стали, как Вермут и обещал, но и отпускать пока не торопились. Лучшую возможность для этого мужчины уже усмотрели, осталось только согласовать определенные формальности. Разве их бригады хочет войны? Нет, в первую очередь не хочет. Нужно было как-то донести эту информацию до затонского разводящего. Именно в работе над этим и прошли следующие несколько дней.

Хорошим дипломатом местный разводящий никогда не был – больше привык решать вопросы силой. Он долго обдумывал, что сказать, как правильно подобрать слова, чтобы быть услышанным и верно понятым. Как можно реабилитировать себя в чьих-то глазах и доказать, что ты не делал указанного тебе в вину зла? Непростая задача, учитывая, что это вполне мог быть метод стравливания бригад друг с другом. Только – как? Прислали человека с предложением? Написали письмо? Или, может, Сет превратился в самого Вермута и заявился непосредственно к Ферганцу? Последняя идея казалась глупой до невозможности, но разводящий не знал, на что ещё способна эта тварь, которой являлся его бывший командир.

Разводящий давно не переживал, что его почерк кривой до ужаса, и ещё дольше – не старался выводить аккуратные буквы, чтобы те были понятными. Пока мужчина писал текст, его то и дело отвлекали непрошенные мысли, от которых тот старался отделаться, как только возможно. Сначала, делал виноватого из Ферганца, теперь – из Мадьяра, но никак не хотел принимать, что Гелла по собственной воле пыталась его убить. Вермут пытался найти причину, но никак не мог, и уже с отвращением к себе начал подозревать, что попросту не хочет её находить. Мужчину бесило это непреодолимое желание оправдать девушку, отрицание его сознанием прямого факта её действий. Разводящий боролся с собой и кое-как держался за мысль, что наёмница вполне могла его возненавидеть из-за смерти Ферганца. Однако, всегда есть некоторое «но», и сейчас это «но», как когда-то давно, применяемое по отношению к другому человеку, металось внутри и не хотело уходить.

- Зачитаешь их разводящему всё слово в слово – это важно. Ничего от себя не добавляй. – Когда письмо было закончено, Вермут позвал к себе одного из бойцов и отдал ему листок. Даже не письмо, а, скорее, шпаргалка, строго следуя которой требовалось провести переговоры. Ничего лишнего: описал свои цели, общую ситуацию, опровергнул свою вину в случившемся, предложил заключить перемирие и указал возможные условия.

В знак доброй воли, разводящий отправил вместе с переговорщиком оставшегося в живых бойца-пленника. Тот отнесся к своей депортации на родную базу сначала с подозрением, но потом немного изменил мнение. Вермут пообещал, что если перемирие удастся заключить, бойца будет ждать хорошее поощрение, и тот, в надежде на лучшее будущее, послушно отправился за переговорщиком.

Однако, он не слышал, и не мог слышать, как местный разводящий попросил своего бойца рассказать затонскому разводящему о том, кто с легкой подачи сдал им всю информацию.

Гелла

Сейчас в подвальных помещениях было тихо, но, при сильном ветре снаружи, в комнатах стоял гулкий вой вентиляции. Гелла знала, что является источником воя, но сам звук всегда казался ей жутким и первое время заставлял неприятно вздрагивать при своем появлении.

Вой стоял в тот день, когда привели последнюю пойманную группу – не в полном составе, да и сам патруль был изрядно измотан и сокращен. Эта группа разительно отличалась от предыдущей, с ней было сложнее совладать и застать врасплох; одно слово – опыт.

Последующие несколько дней были направлены на установление контакта. Гелла не хотела убивать их вот так сразу, хотела поступить как и с прошлой группой – дать бойцам выбор. Прошлые согласились быстро, проверку провели в этот же день и новых членов бригады зачислили в штат, а эти… Угрюмо молчали, не делали совершенно ничего – даже между собой не переговаривались, если верить охране. На третий день то ли они просто не выдержали, то ли – стали действовать согласно какому-то своему плану, но показали-таки, что речь им не чужда.

Поцапались с охраной, с обеими сменами, а после девушка решила, что они созрели для разговора и можно попробовать. Пришла к четверым пленным ближе к вечеру, охрану попросила подождать снаружи – все таки без них, атмосфера для пойманных должна была стать легче и их расположение духа должно было исправиться на более располагающее. Именно то, что необходимо для продуктивной беседы.

- Добро пожаловать. – Сказала Гелла и пожалела, так как фраза звучала словно издёвка. Ферганец иногда подшучивал, что, дескать, белорусы – народ гостеприимный, а она никогда этой характеристики не показывала. Ну, вот сейчас показала. Правда, момент не совсем подходящий, ну да ладно теперь.

- Ага, спасибо. – Криво усмехнулся один из них, ясно давая понять, что благодарность эта отнюдь не доброжелательная. Усмешку тут же спрятал, напялив на своё круглое лицо высокомерное выражение. – Надо же, разводящий лично пришел. Видать, мы важные гости.

- Кто из вас командир отряда? – Девушка пропустила мимо ушей колкость бойца, решив не слишком распинаться перед ними. Не на той она должности, чтобы пресмыкаться и смеяться над несмешными шутками, но и расположение пленных ей нужно было. А вот каким способом этого расположения придется добиваться – уже другой вопрос.

Наёмники молчали. Смотрели на Геллу холодными глазами и не изменили своего поведения, когда она снова повторила вопрос. Ситуация начинала напрягаться, девушке совсем не хотелось переходить на нечестные методы, но и командира вычислить хотелось. Оставшись без него, подчиненные хоть немного, но поникнут духом и обработать таких будет гораздо проще.

- Если не скажете, я начну по очереди убивать вас. – Попытка не пытка, хотя, конечно, далеко не факт, что мужчин удастся запугать таким образом. – Командир, ты подумай: разве тебе нужно, чтобы из-за твоего упрямства погибли бойцы?

У «Наёмников» в идеале не должно быть чувства совести, даже малейшего его признака. Тем не менее, за годы работы в группировке, девушка успела осознать, что наёмники – обычные люди, и эмоции им доступны совсем не меньше, чем кому-либо другому. Главное, потянуть за верную струнку.

Ответа не последовало и после угрозы. С одной стороны – не удивительно, они могли решить, что если их не трогали на протяжении прошедших дней, то и сейчас не станут, а все угрозы – блеф и не больше. Что ж… Ставшей стандартной процедура заняла не больше пары мгновений – крайний боец слева, сидевший на полу рядом со ржавой батареей, завалился набок, стоило наёмнице едва соприкоснуться с ним взглядами. За последнее время подобный способ убийства стал для неё привычным и легким, да и остальным, как Гелле казалось, наблюдать за таким интереснее, чем за каким-нибудь стандартным расстрелом. Однако, где прокачивались умения, там ухудшалось самочувствие, но та старалась не придавать значения этому признаку и пыталась себя убедить, что все недомогания происходят из-за стресса и усталости.