«Не стоит проявлять излишнюю самостоятельность. И никогда не стоит недооценивать глупца. На мою хитрость и выдержку Антони мог в любой момент ответить какой-нибудь омерзительной выходкой».

В этом отношении я давно в нём не сомневался. Тем временем, дилижанс покатил прочь. Когда мы въехали во двор фамильной усадьбы Веленских, Антони едва ли не выпрыгнул из экипажа, на ходу бросив мне:

— Мормилай, за мной!

Я послушно двинулся следом.

— Войцех! — рявкнул Антони, едва переступил порог дома. — Войцех! Где тебя черти носят?

— Я здесь, мой господин, — степенно произнёс дворецкий, спускаясь по лестнице в холле. — Антони, мать…

— Ну, что опять? — закатывая глаза, прошипел Веленский.

— Ей не здоровится вторую неделю. Госпожа распорядилась не подавать ужин, когда узнала, что вы отбыли.

— Хорошо… — буркнул Антони. — В смысле, очень жаль, конечно, но у меня сейчас своих проблем хватает!

Дворецкий едва заметно покачал головой, но всё же послушно застыл, в ожидании распоряжений.

— Это не для коридора, — сообщил Веленский. — Поднимемся в кабинет.

«Ого! — подумал я. — Как всё серьёзно. Решил, наконец, стать главой дома и занять его кабинет?».

Когда мы вошли в последнюю обитель Арона, я тотчас почувствовал его присутствие. Между нами, словно была некая связь, недоступная живым. Быть может, я даже хотел бы вступить с ним в контакт, но не знал, как. Наша аура соприкасалась, как две незримые тучи. Воздух будто электризовался и вибрировал. Едва дворецкий закрыл дверь, Антони занял отцовское кресло перед письменным столом, и сложив руки домиком, объявил:

— Меня не пустили в клуб Воговской. Четыре амбала на входе развернули меня… при всех! Эти подонки дали мне вот это!

Антони бросил на стол небольшую записку, сложенную вчетверо. Войцех степенно подошёл к столу, и взяв записку, зачитал вслух:

— Дорогой Антони Веленский! С прискорбием вынуждена сообщить, что я закрываю для тебя двери моего клуба до разрешения расследования о тройном убийстве. С наилучшими пожеланиями, Виктория Воговская. Подпись.

— Старая карга! — вскричал Антони, хлопнув кулаками по столу. — Да плевать я хотел на её клуб! Она унизила меня! Специально!

— Господин, я не думаю….

— А я думаю, — прервал его Антони. — Я уверен это она нарочно!

— Возможно, на неё кто-то надавил… — спокойно заметил дворецкий. — До окончания расследования, а такие дела редко раскрывают, если не смогли поймать душегуба по горячим следам, вас хотят отрезать от возможности посещать любимый клуб. Давайте сначала зададимся вопросом, почему?

— Откуда мне знать? — раздражённо огрызнулся Антони. — Я же сказал, она просто хочет меня унизить!

— Господин, — терпеливо заметил Войцех. — В высшем обществе очень опасно кого-то «просто унижать».

Последние слова он выделил, глянув на Антони из-под кустистых бровей.

— Но она могла направить это почтой? — Веленский потряс перед дворецким конвертом. — Могла! Тогда я бы избежал позора!

Войцех призадумался. Он долго молчал, а потом изрёк то, что уже приходило мне в голову.

— Допустим, у вас есть недруг, который считает, что обязан отомстить… за что-то… гм…

— Да, я понял-понял, продолжай, — нетерпеливо бросил Антони.

— Как застать вас врасплох? Заставить переменить привычки, например, посетить место, куда вы ранее не ходили. Ваше увлечение азартными играми, увы, известно многим.

— А если я не пойду в другой клуб?

На лице Войцеха на мгновение отразилась горькая улыбка.

— Тогда они найдут другой способ выманить вас из дома.

— Выманить? Но зачем?

«Как же он с тобой намучался».

— Затем, чтобы убить, — холодно обронил Войцех. — На ваших руках убийство четырех человек, Антони.

— Но нет никаких…

— Доказательств? — опередил его дворецкий. — Их предостаточно! Например, ваш пистолет в сгоревшем доме! Если его нашли?

— Какой ещё пистолет? — ошарашенно, протянул Антони.

— Который обронил он, — грозно выпалил Войцех. — На месте убийства человека, которому ты вы были должны деньги.

Повисла тишина. Антони вскочил и хотел было броситься на меня с кулаками, но голос дворецкого зазвучал вновь.

— Убийство из-за карточного долга. Проходит немного времени и тройное убийство! Из-за чего? Может тоже карточный долг? Трупы-то как назло лежат у входа в игорный клуб! И вы… вы опять где-то рядом, но снова ни в чём не виноваты! — запыхавшись от негодования Войцех, опёрся о высокую спинку стула и добавил. — Мадам Воговская имела полный карт-бланш, для отлучения вас от собственного клуба! И вот мы подходим к главному вопросу. Почему письмо?

— Почему? — мёртвым голосом протянул Антони.

— Ей сказали так сделать, — заявил дворецкий. — Чтобы как можно больше людей увидели это своими глазами, чтобы начали шептаться, чтобы пересуды клубились в обществе, и подозрения в отношении вас лишь крепли!

— Но почему им просто со мной не поквитаться?

— Ваша мать в девичестве Трубецкая. Это известная фамилия. Если она попросит, многие окажут помощь. Поэтому вас никогда не тронут на территории особняка. Нет. Не при матери. Но вашу репутацию в обществе им надо подорвать… чтобы, когда наступит время, вы были в их лапах беспомощный и всеми покинутый.

«А сейчас он не беспомощный? — лениво подумал я, косясь на Антони. — Только получив игрушку-убийцу, он тотчас наломал дров на повешенье, как минимум. А если докажу умысел, а он очевиден – колесование. Нет, такого захотят остановить, иначе будет только хуже».

— Ладно, я понял, что дела не очень, — вздохнув, сказал Антони. — Что конкретно ты предлагаешь?

— Сперва нужно уехать, — обрадованный тем, что господин готов слушать, забормотал Войцех. — Нанять дополнительную охрану… Молмилай хорош, но даже он может не справиться. Нужные ещё люди, хотя бы пяток. Затем вам следует отправиться гостить к вашему кузену. Сабина обрадуется, я уверен. К тому же ей уже давно нездоровится, чем не повод сменить городскую суету на лесную тишину.

— Нет, — ответил Антони, отрицательно покачав головой. — Не могу, Войцех. У меня дела…

— Какие у вас дела? — взорвался дворецкий, наплевав на привычное раболепие и спокойствие. — Вас убьют, Антони, слышите? Какие дела могут быть важнее жизни?!

— Мне надо подумать, — медленно проговорил Веленский, закусив губу. — И не смей говорить со мной в таком тоне.

— Как будет угодно, мой господин. Прошу лишь об одном. Не отталкивайте руку старого Войцеха. Я служу этой семье пятьдесят лет. Я пожил и знаю, как решить многие проблемы.

Антони встал, прошёлся по кабинету, рассеянно шаркая.

— Иди спать, Войцех. Спасибо тебе за заботу, я правда подумаю, — переведя на меня взгляд, он добавил. — Мормилай, иди в оружейную.

Я повиновался. Однако долго ждать нового зова не пришлось. Антони явился сам. Его лицо было перекошено от злобы. Громыхнув подсвечником, он подошёл ко мне, крадучись, словно рассерженный кот.

— Ты… — прошептал он, указывая на меня пальцем. — Это всё твоя оплошность! Ты выронил тот проклятый пистолет! Бьюсь об заклад, его кто-то нашёл! Затем осталось лишь обойти оружейников! Это очень дорогая вещь, сделанная на заказ! Но за мной не пришёл прокурор… Почему?! А? Молчишь? Так, я тебе скажу. Он попал в руки к тем, кто натравил на меня подонков в клубе! А потом их убил… ты! Проклятое чудовище! Ты! Во всем этом виноват ты!

Антони с криком подскочил ко мне и залепил пощёчину.

— Плевать на деньги, долго ты не протянешь, так и знай. Я использую тебя, чтобы разобраться с проблемами, а потом отволоку… — Он засмеялся. — Нет, ты сам пойдёшь… В подвал… Там камеры, ты уже в курсе, Войцех тебя водил… Я закую тебя в кандалы и буду резать, пока не выпотрошу, как чёртову рыбу!

Я равнодушно глядел в его пустые, озлобленные глаза.

— А сейчас, марш работать, проклятая падаль! — рявкнул он, тыкая меня в грудь. — Отнеси эту записку и положи под камень за беседкой возле фонтана с лебедями у дома Хшанских!