С частичкой огня Зоряна принесла в свой дом оберегающих духов из родительского дома.

Огонь — самое главное в жилище! Его всегда разводили в печи, которая находилась в центре избы. Считалось, что огонь не только согреет, накормит, но и убережет от нечистой силы и злых духов, которые могут появиться в темное время суток.

Домовой очень любил огонь и часто играл с ним, потрескивая поленьями.

Все эти знания про традиции, Божества, добрых и злых духов, передавались в общине из поколения в поколение.

На примере домового — если спросить жителя поселения о нем, то каждый скажет, что не видел его, но все про него знают от своих предков.

Многие могли с уверенностью рассказать, что домовой — низенький полноватый дедушка, который любит жить за печью, рядом с теплом и светом. В каждом доме свой домовой и все старались его задобрить. Они оставляли для него у печи маленькие кусочки лепешки или сушеные ягоды. Каждый славянин знает, что домовой почти весь покрыт короткой шерстью, а на голове у него длинные растрепанные волосы. Он часто крутится у печи и в дымоходе, поэтому может быть испачкан в саже. А потом, если захочет, может напугать своим видом хозяев жилища. Вот такой проказник, этот домовой!

Пока Зоряна раскладывала вещи и задабривала духов своего нового жилища, изба успела немного прогреться. Она непривычно поужинала в полном одиночестве лепешкой с теплым козьим молоком. Зорянка устало забралась на лежанку около печи, которая была застелена шкурами, зарылась в них и сразу же уснула с довольной улыбкой на губах.

Девушка была очень рада. Она добилась своего. Ее душу заполняло теплое чувство правильности происходящего. Она не могла этого объяснить и даже понять. Чувствовала лишь одно — долгожданное спокойствие в своей душе. А дальше — будь, что будет!

Не хотела Зоряна от родителей зависеть. Поблагодарила их, сказала, что будет полностью вести свою жизнь самостоятельно. Приняла выделенную долю добра — одежду, утварь, домашний скот, заготовки на зиму и уединилась в своей избе на отшибе поселения. Они знали упертый характер своей найденной дочери, поэтому противиться не стали.

С тех пор, Зоряна, хоть и ходила в гости к родителям, но жила в своем жилище одна. Вот только она так не считала. Почти каждый день девушка подкладывала маленькие съестные кусочки домовому, обитающему за горячей печью, которые с определенной периодичностью исчезали по ночам.

Следующим утром Зоряна решила, что хватит уже лежать на печи и брать дрова из запасов родителей. Пора бы и честь знать, раз обещала им самостоятельность.

Собралась девушка одна за хворостом в лес. И не испугали ее ни мороз, ни лесные дикие животные. Обула меховые сапожки и одела белую шапку с кроличьим мехом. А на тело, на котором было несколько слоев одежды — рубаха, теплая длинная юбка, нагрудник, Зоряна накинула овечью шубку и взяла варежки.

Бодрой походкой она вышла из своего жилища. А навстречу ей шла подруга Милуша, которая неспешно поскрипывала свежевыпавшим искристым снегом.

— Ой, Зоряна, ты что это, на горку идешь кататься? — подошла к избе Милуша и посмотрела на санки.

— Нет, Милушенька, — ответила Зоряна и улыбнулась. — Я тут недалеко в лес хочу сходить, хвороста набрать мне надобно.

— Зорянка, так не зря значит мелют в общине-то, что ты у нас немного ентова… — улыбнулась девушка. — При батюшке-старосте, сама в лес удумала идти, а! Вот чудная!

Подруги весело рассмеялись.

— Пошли, я с тобой тогда погуляю! Негоже тебе одной по лесу бродить. Вдвоем-то все веселее будет! — Милуша поправила свой овчинный тулупчик и потуже подвязала поясок.

Зоряна согласилась, и девушки пошли в сторону леса.

Снега в лесу было меньше, чем на открытой местности, где было расположено поселение славян. Поэтому, ноги девушек, в обуви из плотной шкуры диких животных, проваливались не сильно. Подруги весело болтали и складывали хворост в санки, которые везли за собой по очереди. За болтовней о лете и о блинах с медом, девушки не заметили, как ушли далеко от поселения в густую чащу леса.

— Милушенька, как твоя матушка Дарена? Полегчало ей? Отпускает хворь простудная?

— Да, Боги милостивы! Она передавала тебе и твоему брату благодарность за мед! И приглашала на пирожки с капустой! — довольно улыбнулась пухлыми щечками Милушка.

По внешности она пошла в матушку — русая крепкая девушка, со светлыми глазами. Милушка, как и ее матушка, имела слабость к выпечке и сладкому меду. Поэтому Зоряна знала, чем им угодить.

— Ррра-а-а! — раздалось внезапно за снежным холмом, недалеко от девушек.

— Это кто, медведь? — Зоряна повернулась к подруге и прислушалась к непонятным знакомым звукам.

— Не может быть, ведь они в такую стужу спят в берлоге! — испугалась Милуша.

— Значит это неправильный медведь… — прошептала Зорька и стала присматриваться в белоснежные холмики.

Показалось что-то темное, мохнатое. Уши, голова…

— А-а-а! — закричала Милушка.

— Стой спокойно! — занервничала Зоряна и не сводила взгляда от зверя.

Прямо на них медленно шел огромный бурый медведь. От каждого его неспешного движения густая темная шерсть переливалась от яркого зимнего солнца. Он шагал массивными лапами по снегу и издавал громкое рычание, при котором из его пасти вырывались густые клубы пара.

У Милуши началась истерика. Она перетаптывалась с ноги на ногу и сжимала в руках сухую ветку. Потом начала отходить назад.

— Медленно, Милуша. Отходим, только медленно! — так же тихо попросила подруга, не отрывая взгляда от большого медведя.

Жители периодически встречали в лесах крупных животных, но вот чтобы таких…

Зоряна никогда не видела настолько огромных медведей.

«Разве такие бывают?» — подумала Зоряна и в ужасе посмотрела на эту громаду шерсти.

— Только не беги! — шепнула Милуше, но не повернулась к ней.

Зоряна хорошо помнила учения о медведях, когда подслушивала разговоры охотников у костра. Ее даже уже и не пытались уважительно провожать оттуда, чтобы она не присутствовала при мужских разговорах. Если уж староста не против ее тяги ко всем знаниям, то остальные и вовсе не смели ей препятствовать. Все мальчишки, будущие охотники, слушали и посмеивались — «да вот мы их, копьем и огнем!». Но наставник их постоянно одергивал. Учил уважать любое животное. А крупных — опасаться. Но одно Зоряна запомнила хорошо — убегать от медведя нельзя! Ни в коем случае нельзя поворачиваться к нему спиной! У медведя сработает звериный инстинкт. Для него это будет сигналом — «добыча, догнать и съесть!». Нужно отходить медленно и смотреть на него. Но только не в глаза! Это может сработать, как вызов.

«Если вы одни, — говорил охотник поселения, — у вас нет копья, огня и, на худой конец, даже топора, то нужно смотреть по поведению медведя! Если он спокоен, то медленно отходить спиной вперед! Но если вы почувствовали, что медведь хочет на вас напасть — падайте на землю и притворитесь мертвым! Ни звука и ни одного движения! И молча молитесь всем Богам… Он уйдет. Но если вы побежите — погонится за вами.»

Но Зоряна не слышала про то, что если медведь проснется зимой, то он будет очень злым, голодным и этот способ не сработает.

Медведь подошел на близкое расстояние к девушкам. Огромный сильный зверь встал на задние лапы и громко зарычал.

— А-а-а! — не выдержала Милуша, бросила санки, развернулась и помчалась прочь.

— Мила, нет! — крикнула ей Зоряна. Она испугалась, что медведь сейчас погонится за подругой и съест ее.

Милуша не обернулась, а в ужасе и с криками убегала от них.

Медведь какое-то время смотрел на нее, пока она не исчезла из виду, а потом опустился на четыре лапы и повернулся к Зоряне.

— Ой… Великий Хорс, помоги… Неужто ты спас меня при рождении для того, чтобы я стала едой для этого… этого… — прошептала девушка себе под нос.

Зверь подходил все ближе. И с каждым его шагом Зорянка поднимала голову все выше и выше. Он огромен даже на четырех лапах! Кровь отхлынула от бледного лица девушки. Колени ее затряслись и девушка вот-вот упадет в обморок. Она понимала, что даже не успеет развернуться, не то что убежать, как Милуша.