— Ты меня не будешь есть? Или уже пробуешь?

Медведь качнул головой в сторону.

— Кажется мне или нет, что ты меня понимаешь? Такое возможно?

Ответа не последовало.

— Давай попробуем проверить? Можешь что-то сказать? — тишина. — Боги мои, я же разговариваю с диким зверем! Какая я глупая… А ты бы хоть отошел от меня, я же с миром к тебе пришла, а ты пугаешь меня, навис, как над косулей перед едой и… — Зоряна не успела договорить, как зверь попятился назад, отошел в сторону и сел.

— Не может быть! — воодушевилась Зорька и поправила меховую шапку.

Она поднялась и отряхнулась от снега.

— А может мы с тобой подружимся, мохнатый?

Зверь встал и снова пошел на нее.

— Ой-ой, стой! Не так быстро! — выкрикнула она и с испугу подняла палку под ногами, об которую поцарапала ладонь при падении. — Стоять!

Медведь подошел близко и недовольно прорычал. Зоряну окатило горячей волной. Она схватила палку двумя руками.

— Нет, стой! — верхняя часть сухой палки вспыхнула. — Ого! Это как? — Зоря вытянула перед собой ветку. — Даже так могу? Или шутишь ты надо мною, великий Хорс и чудится мне это?

Медведь отошел и сел к ней спиной, что-то бормоча на своем медвежьем языке.

Зоряна смотрела то на горящую палку, то на него.

— Ты что обиделся? Что забоялся огня, не похоже. Значит правда обиделся? — Зоряна залилась смехом.

— Рр-ра! — рыкнул зверь и отвернулся в сторону.

— Медведь может обижаться? А нечего на меня рычать! — веселилась она, но потом замолчала. — Ладно тебе! Негоже обижаться такому большому лохма…

— Рр-ра-а!

— Хорошо, хорошо, не лохматому. Упитанному. Хотя там точно не понятно…

Девушка смотрела на огромного отвернувшегося зверя и ей стало его жалко.

— Я выкидываю горящую ветку! Смотри!

Медведь повернул морду. Зоря отшвырнула подальше палку. Она воткнулась в снег и зашипела. Огонь на ней потух.

— Все, видишь? — показала она пустые ладошки. — У меня ничего нет! Только вот за сам огонь не могу ничего сказать… — нахмурила брови. — Я не понимаю, когда это со мной происходит. Но ты на всякий случай не пугай меня, хорошо?

Медведь снова отвернулся.

— Ты понимаешь меня, — улыбнулась она. — Я же вижу!

— Р-р..

— А я же тебе гостинцы принесла! — девушка полезла за пазуху и достала белый сверток. Развернула и взяла один пирожок. — Вот смотри! На! Это же тебя благодарили за спасение охотников. Куда тебе положить? А то еще оттяпаешь мне пальцы, как я потом ткать буду?

Но медведь не реагировал.

— Я ела! Это не отравлено, не бойся, — она отломила и сунула кусочек пирожка себе в рот. — Ммм, фкуфно! — дразнила она его.

Не успела она осмотреться в поисках какого-нибудь пенька, чтобы положить туда еду зверю, как он в два шага подошел к ней и слизал пирожок с ее ладони. Зоряна нервно сглотнула пережеванный кусочек, а медведь начал холодным черным носом тыкаться ей во вторую руку, держащую остальные пирожки.

— Сейчас, не спеши! Вооот, — достала она второй и уже сама скормила его с ладони. — Видишь, когда ты не рычишь на меня и не пугаешь, мы можем с тобою ладить!

Она продолжила его кормить.

— Может так и погладить себя дашь?

— Ра-мра… — что-то издал зверь, пережевывая пирожок.

— Да нет, я конечно не настаиваю, но честно говоря, она мне понравилась. Шерсть твоя. Я помню тогда… Она такая теплая, мягкая и густая.

А он лишь молча доедал пирожки.

Со стороны это смотрелось забавно. Огромный зверь стоял на четырех лапах и спокойно брал еду из рук рыжеволосой худенькой девушки. Она улыбалась. А у медведя от удовольствия даже уши ходуном ходили.

Она начала болтать с ним, как с новым другом. А он, словно все понимал и внимательно смотрел на нее своими янтарными глазами, в которые она уже давно влюбилась.

Зоряна села на пенек, а медведь лег рядом с ней. Она задавала ему вопросы, откуда он тут, такой большой, как ее понимает и почему зимой не спит, но зверь молчал. Лишь когда она сказала ему, что он неправильный медведь, то он тихо рыкнул и положил свою большую голову у ее ног.

Прошло почти половина дня, когда девушка вернулась в свое жилище.

Весь оставшийся день Зоряна была очень счастлива! Ей все-таки удалось погладить огромного бурого медведя!

Зоряна часто бегала в лес на встречу с медведем. Об этом уже знала вся деревня. Жители удивлялись, матушка ругалась, батюшка злился, а жрец лишь загадочно улыбался.

Они вместе бродили с ним по лесу. Зоря в какой-то момент даже так осмелела, что на его спине до окраины леса доносила связанные охапки дров. Но сам медведь, видимо, и не возражал. Девушке казалось, что он чуял ее приход, потому, что стоило ей только ступить на границу леса, как мохнатая морда, прищурившись, уже поджидала ее между деревьев. Она привыкла к его рыкам и медвежьему бормотанию. Но так сильно, как при первых встречах, он на нее больше не рычал и не пугал.

Прошла зима — самое тяжелое время в поселении. В эти месяцы жители чаще всего хворали и страдали от лютого холода, а бывало, что и от голода.

В зимнее время славяне молились Морене — Богине зимы, ночи и смерти. У них не было безумного страха перед ней. Смерть человека воспринималась, как естественный переход из одного мира в другой. Богиню Морену не славили, как других Богов, боялись наоборот привлечь к себе ее внимание и навлечь беды. К тому же, тот Бог, которого много славили и молились ему, получал еще большую силу. А Морена могла нагнать длительные вьюги и сильные холода. Но, несмотря на это, ее всегда уважали и в тяжелые времена оказывали ей почести.

Весну все ждали с большой радостью! В это время все живое просыпалось от длительной зимней спячки. Впереди — время тепла, света и разнообразной еды, а так же много работы, чтобы вновь подготовиться к следующему зимнему выживанию.

Вся деревня справляла долгожданный праздник весеннего равноденствия — Комоедицу!

Все утро женщины пекли блины — символ солнца! А мужчины в это время делали высокое чучело Бога Морены. К столбу прибивали большие, специально сшитые, яркие одежды и набивали ее сеном или соломой. Девушки заплетали чучелу две косы из толстых веревок, добавляли туда цветные ленты и углем рисовали лицо на белой льняной ткани.

Красивое получилось чучело Морены!

Зоряна пекла блины в доме своего батюшки.

— Матушка, посмотри какой хороший получился! — похвалилась она Мирославе.

— Ох, Зорянушка, уж сколько зим прошло, а ты все такая же! Всегда светишься на праздники!

— Я дитя солнца! Мне так сам жрец Пересвет говаривал! Люблю солнце, огонь и тепло! И вот, — показала она на свои волосы, — поцелуй Хорса! — засмеялась девушка.

А матушка улыбнулась и погладила ее по голове.

Мирослава отложила стопку ровных тонких блинчиков на праздничную резную деревянную тарелку. Горка из блинов оказалась внушительного размера.

— Мы много с тобой напекли, дочь моя! Вот это — на празднество. А отсюда возьми себе домой, — показала на другую горку.

Зоряна отложила себе пять блинчиков, а потом подумала и доложила еще пять.

— Я блины люблю! — начала она оправдываться, увидев хитрый матушкин взгляд.

— Никогда не лукавь мне! Я же вижу по глазам твоим, не себе ты вовсе набираешь, а зверю дикому! — улыбнулась Мирослава, складывая дочери блины.

— И вовсе он не дикий… — засмущалась Зоряна. — С характером просто. Но очень умный!

— Да бери уж, бери! Не дикий. Я как увижу тебя с этим огромным зверем, так душа в пятки уходит! И как тебе не боязно? Ходишь с ним, как с домашним.

Зоряна улыбнулась, обняла Мирославу за плечи и поцеловала в щеку.

Все уже свыклись с ее необычным другом, но не переставали удивляться и пугаться, когда видели их вдали у кромки леса вдвоем — хрупкую девушку и огромного зверя.

На поляне рядом с поселением собиралось празднество. Стояли длинные столы и лавки. А недалеко — чучело Морены. Каждая семья приносила из своего дома разные угощения.