Я ахнула, глаза распахнулись, когда я отбросила его прикосновение.

- Никаких прикосновений, - сказала я, и он улыбнулся, подняв руку в извинении.

- Прости, - сказал он, но это было не то, что говорили его глаза. - Я переступил черту.

Он наклонился ближе, и я затаила дыхание, наслаждаясь покалывающим огнем, пробегающим по моему боку. О, Боже. Это было так давно.

- Не трону, - повторил Пайк, и я не пошевелилась. Он сказал, что не тронет, и хотя я не доверяла ему, я доверяла кодексу вампирской игры в кровь - Бог знает почему. Я была глупа. «Нет, я все контролирую», - размышляла я, легким движением мысли касаясь ближайшей лей-линии. Я была быстрее, чем зубы вампира.

И когда он снова наклонился вперед, мои глаза закрылись, а руки вцепились в крышку комода, очарованные ощущением обещанного восторга, пронизывающего меня.

Его дыхание коснулось моей шеи, и я опустила голову, почти приглашая его. Я знала, каково это будет, я знала прилив ощущений, который наполнит меня, абсолютную принадлежность, обещание.

- Дай мне это, - прошептал он, и я облизнула губы, зная, что передо мной стоит мастер кровавых искусств.

- Нет, - прошептала я и почувствовала, как он улыбнулся моему мягкому отказу, думая, что я не выдержу. - Ты прикоснешься ко мне и умрешь, - пообещала я, закрыв глаза. - Прямо здесь.

- Я не прикасаюсь к тебе. - Его слова были едва слышны, и мои колени почти подогнулись. - Но я мог бы. Я мог бы заманить тебя на вершину. - Его вдох был подобен обещанию. - Привести тебя на полшага от смерти… к жизни.

Я затаила дыхание, когда он подул на меня, согревая, чтобы разбудить мой шрам.

Моя хватка на комоде позади усилилась от покалывания, и я открыла глаза. Было почти шоком увидеть его там, в его черных, как зрачки, глазах было обещанное путешествие туда, куда Кистен никогда не осмеливался меня взять. Он потянул бы за каждую нить желания во мне, исполнив их все.

- Ты нас знаешь. - Глаза Пайка закрылись, но это сделало его более опасным, а не менее.

- Я знаю тебя, - согласилась я. Мой пульс участился, а пальцы, вцепившиеся в комод, побелели.

- Ты могла бы быть всем со мной, - прошептал он, и мурашки побежали к моему паху, его тяжелое дыхание коснулось моего скрытого шрама. - Я мог бы отдать тебе все. Все...

Я разжала руку, пальцы дрожали, когда я попыталась оттолкнуть его, но когда моя ладонь встретилась с его грудью... Я обнаружила, что не сделала этого.

- Я была бы никем, - сказала я, почти страдая от того, что он предложил. - Я уже слышала эту ложь раньше.

Пайк отступил назад. Я вздохнула, когда моя рука потеряла контакт с ним, принеся аромат благовоний глубоко в меня… как он и планировал.

- Ты пережила это, - сказал он, его взгляд скользнул по моей шее, когда он взял меня за локти и неуверенным шагом вывел в центр комнаты. - Проживи это снова, но на этот раз ты не будешь связана с недооцененным отпрыском, играющим в кости, в то время как мастер замышляет предательство. Корми Констанс, и она не забывает о своих кровавых вечеринках. Вместе мы с тобой могли бы защитить Цинциннати под ее руководством, ты с чернью, я с ОВ.

Я снова глубоко вздохнула, ища в воздухе ложь, но находила только правду в его черных глазах, чувствуя его искреннюю веру в его легкое прикосновение. Это не было уловкой, но, тем не менее, это убило бы меня. Я любила Трента, а то, что предлагал Пайк, было силой и ощущением. Если бы я сказала «да», я бы потеряла все.

И вот я стояла перед ним, чувствуя, как его обещание пронзает меня холодным огнем.

- Я больше не пойду по этому пути, - сказала я, чувствуя, как внутри все скручивается. Я бы не согласилась на это, потому что не было любви, чтобы все исправить.

- Если ты не хочешь идти, я понесу тебя.

Его рука коснулась моей челюсти. Поток энергии линии поднялся, чтобы затопить его, и я поймала его обратно, наслаждаясь покалыванием, оживляющим меня.

- Ты... нет, - прошептала я, закрывая глаза. - Это ложь без любви.

Он опустил руку, и я открыла глаза, увидев, как его губы искривились в горьком понимании.

- Любви никогда не бывает, - сказал Пайк, опасный блеск клыков заставил меня поджать колени. Было бы так приятно, если бы они аккуратно вонзились в меня, наполняя ощущениями. - Это взаимная уступка, но в основном бери. Прими то, что я предлагаю, Рейчел. Уступи ей. Мы можем удержать Цинциннати вместе, пока Констанс остается в неведении.

Но я знала, что ложь скрывается за правдой, и покачала головой.

- Иногда бывает любовь, - сказала я, хотя он никогда бы в это не поверил. - Я могла бы сделать это ради любви, но не ради чего-то меньшего.

Пайк отступил на шаг, пыл покинул его.

- Тогда я сожалею, - сказал он с искренним сожалением. - Тебе придется умереть.

Он пошевелился. Мое дыхание участилось, но я уже уклонялась от его выпада, иначе никогда бы не осталась вне его досягаемости.

- Stabils, - прошептала я, когда он изменил направление, и цепкая рука коснулась меня. Я ахнула, когда линия, которую я держала, расцвела во мне, почти подогнув колени, когда она прокатилась через мое одурманенное вампирскими благовониями состояние. «Черт», подумала я, когда она вырвалась из моей сердцевины и исчезла, оставив тихий гул обещанного экстаза, который медленно угасал.

Глаза Пайка расширились, когда проклятие обездвиживания поразило его, а затем он упал, застонав, когда ударился о коробку под колоколом и рухнул, неудобно растянувшись.

- Ты тупой вампир, - прохрипел он, проклиная себя, пока я смотрела на него сверху вниз, потрясенная тем, как быстро это произошло. Секунду назад я была почти очарована, а в следующую секунду он оказался на полу. - Ты тупой чертов дурак!

- Рейчел? - раздался хриплый голос за окном, и я повернулась с учащенным пульсом, чтобы увидеть грубое лицо Этюда в окне без стекла.

Я дрожала, стоя над Пайком, последнее обещанное ощущение пульсировало во мне, превращаясь в ничто. Я опустила голову, глядя на вампира, содрогающегося от ледяной неподвижности у моих ног, неспособного пошевелиться, кроме голоса и того, что поддерживало его жизнь. Мои сжатые в кулаки руки медленно разжались. Я оставила на ладонях маленькие вмятины от ногтей и стерла их.

- Я в порядке. Спасибо.

- Мммм, да? - сказал старый горгулья, затем устроился так, чтобы видеть комнату, и снова заснул.

Пайк все еще ругался на себя, когда я склонилась над ним, обхватив себя руками за талию. Воспоминания о Кистене были густыми, и они причиняли боль.

- Я говорила тебе, что не поддамся чарам, - сказала я тихо, и он изо всех сил пытался найти меня глазами. - Ты молодец. Достаточно хорош, чтобы заставить меня нарушить свое обещание в плохой день. Но я знаю, что ты предлагаешь, и знаю, к чему это приведет, и я туда не пойду. Ни для тебя, ни для меня, ни для кого другого. - Злясь на себя, я поднялась с корточек над ним. - И я не стану марионеткой Констанс. Понял?

- Конечно, - прохрипел Пайк, в его голосе звучала боль. Без сомнения, учитывая, что его нога была неудобно зажата под ним.

Но когда я стояла над ним, мой гнев сменился беспокойством. Я не могла оставить его здесь замерзшим, когда мы все отправились за Бримстоном. Единственная причина, по которой Констанс оставила меня в покое, заключалась в том, что она ждала, когда Пайк убьет меня. И когда я прислушалась к его все более затрудненному дыханию, то поняла, что здесь есть кое-что, что я могла бы использовать.

- Дженкс! - крикнула я, и снаружи Этюд вздохнул и еще глубже погрузился в сон.

Пикси ворвался внутрь с обнаженным мечом, но захихикал, увидев Пайка на полу.

- Я же говорил тебе, - сказал он, наклоняясь, чтобы ткнуть его в нос острием меча. - Ты не можешь околдовать ее.

Я почувствовала, что краснею, смущаясь.

- Я должен был, - прохрипел Пайк, и, найдя в себе хоть каплю сострадания, я перевернула его носком ботинка. - У тебя планы, - сказал он, когда его глаза нашли мои. - Ты прочла книгу. У тебя есть связывающие чары. Ты нас знаешь.