— Один? — удивился варвар, широко открыв целый глаз. — Моё имя?

— Да, твоё имя, — тихо подтвердил Эд’М. — Оно тебе не нравиться?

— Да мне всё равно. У меня его вообще никогда не было, — сплюнув на землю, безразлично ответил Один. А потом нахмурился и спросил. — Почему это я последний?

— Потому, что ты единственный, кто ещё не получил от меня право на новое имя, — робко ответил Эд’М. Он повернулся к Камнескрёбу. — Вот его теперь ты должен называть Прометеем, а его прекрасную девушку — Рей Сильвией. До чего же прекрасен её дар! Она видит тонкие потоки энергии в камне и металле! Восьмой ученик и вторая ученица. Ну, или, чтобы не усложнять вам жизнь, девятая ученица.

Дэвид увидел, как Рей покрылась румянцем и, вежливо поклонившись учителю, предпочла скрыться за спиною Прометея. Тот был не менее смущён. В этот момент Шепард заметил, как его юный отец внимательно и жадно всматривается в новых собратьев. Дэвид понял, что Эд’М всё ещё не соизволил их как следует представить. Все трое седели отдельно от остальных, а их лица по-прежнему скрывали капюшоны. Правда, возле одной из фигур, невероятно высокой, Дэвид заметил большого волка, а на её плече спал ястреб. Это не скрылось от Эд’Ма, и он, глубоко вздохнув, сказал:

— Думаю, пришло время познакомить вас с теми, чей путь ко мне несколько отличался от вашего. Кон, Хати, Вендиго: снимите капюшоны, сядьте поближе и расскажите всем нам свои истории.

Дэвид ожидал появления отца из памяти, но он не появился, и Дэвид выслушал истории троих учеников из их уст.

Первым о себе поведал тот, кого звали Кон Фу Ци, десятый ученик. Это был невысокий, но очень жизнерадостный юноша, почти мужчиной, с круглым жизнерадостным лицом. Говорил он очень вежливо и дружелюбно.

Он пришёл с берегов широкой желтоватой реки далеко на востоке. Кон Фу Ци утверждал, что раньше был поглощён злыми силами. Он с раннего детства был склонен к насилию. В его племени его боялись. Однажды он перешёл черту, когда перегрыз глотки трём посланникам из соседнего племени. За это его связали и отправили на вершину ближайшей горы, обдуваемую всеми ветрами. Находясь на грани, между жизнью и смертью, он лицом к лицу столкнулся со своими внутренними демонами. После нескольких часов утомительной борьбы, Кон взял вверх над ними и изгнал их из себя. Когда он очнулся, то понял, что лежит на спине и смотрит в небо, а путы были изорваны в клочья. Что-то в нём переменилось. Он, как никогда до этого, почувствовал, как бьётся его сердце, как течёт в нём кровь, как искрятся нервы и пульсирует мозг, как наполняются лёгкие и работают уставшие мышцы. Посмотрев на руки, Кон увидел то, что не видел ранее: тонкие пульсирующие линии, полные прозрачного света. Эти линии были по всему его телу. После он заметил, что этими линиями были покрыты все встреченные им люди и прочие живые существа. Но у кого-то они были почти незаметны, а у некоторых пылали, как пожирающее и всесжигающее пламя.

Три дня Кон провёл в мучениях, но после просветления он, не чувствуя ни голода, ни жажды, решил вернуться в свою деревню, чтобы просить и просить прощения. Но когда он спустился с горы и подошёл к краю долины, где жило его племя, то Кон увидел лишь пожарище. В воздухе веяло смертью, жжёной древесиной и горелой плотью. После долгих рысканий по округе, он понял, что никто не выжил. Их убили. И стоя на краю своей бывшей хижины, смотря на тлеющие кости своей одинокой матери, он увидел следы. Они светились тем же светом, что он видел в своём теле. След шёл далеко на юг. Именно там обитало племя, посланникам которого он перегрыз глотки.

Именно тогда Кон понял, что же натворил и возненавидел себя. Он хотел умереть и стремился к этому. Но, когда Кон стоял на высоком утёсе, над быстрыми потоками реки, к нему пришло ведение. Он услышал голос Эд’Ма. Он призывал его одуматься и направить свой новообретённый дар в правильное русло. И Кон решил, что больше никогда не причинит вреда людям. Теперь он будет искать лишь покой и умиротворение, неся его и другим. Кон повернул на запад и пошёл, более не о чём не задумываясь.

Далее о себе поведал тот, кто стал одиннадцатым учеником и получил имя Хатиман. Он был полной противоположностью Кона: суровый и неразговорчивый, чуть старше Джитуку, самого младшего среди всех учеников. Он без охоты, всё время смотря себе под ноги и прикрывая глаза длиной рыжеватой чёлкой, рассказал им, что жил далеко на северо-востоке, на берегу огромного и необычайно чистого озера. Его семья промышляла тем, что ловила рыбу и охотилась. С самого своего рождения Хатиман был уважаем в своём племени, так как было замечено, что он слышит и видит куда лучше других, а его рефлексы были просто пугающими. О нём заботились и его любили, но однажды на них напало соседнее племя, прознавшее о талантах Хатимана. Его племя было полностью перебито, но перед этим они спасли его ценою своих жизней.

Когда он убегал от врагов, Хатиман пытался перейти озеро по молодому льду, но провалился под него. В этот критический момент его способности резко усилились, и он смог прорваться на волю. Выбравшись, он удивился тому, что не получил ни малейшего повреждения, если не считать лёгкого обморожения, но Хатиман знал, как согреться. И лишь когда он добрался до твёрдой земли, на него надвинулось осознание того, что он остался один. Хатиман подался тому, отчего его берегли больше всего: настоящим эмоциям. Именно тогда он и услышал призыв Эд’Ма. Для его треснувшей души это было спасением и, не о чём больше не думая, он поспешил за отголоском послания. Далеко на юго-запад.

Последним о себе поведал необычайно высокий и темноволосый Вендиго, двенадцатый ученик. Он прибыл сюда, переплыв огромное и широкое море. Его племя почитало всё живое, ища с ними союз и вечный мир. Однажды его отец, всеми уважаемый шаман, находясь в поисках равновесия, прибегнув к помощи транса и вдыхания особых трав, смог связаться с Эд’Мом. Это произошло более цикла назад. В течение всего лунного цикла, он продолжал общаться с учителем, а после собрал племенной совет. На нём шаман поведал всем о том, кто сможет помочь им найти путь к гармонии. Но его отец также поведал им, что не ему суждено это сделать, так как он слишком стар и слишком грязен. Выбор пал на Вендиго. Через неделю он отправился в дальнее странствие, что само по себе стало настоящим испытанием для него.

Вендиго замолчал. Его лицо в отсветах пламени выглядело ещё более суровым и угрюмым, что очень сильно контрастировало с его голосом: нежным, тёплым и успокаивающим. Но не успел он замолчать, заговорил третий.

— Но разве учитель не говорил нам, что не так давно связался с новыми учениками? — с почти неприкрытым разочарованием, спросил юный Гильгамеш. Он не спускал с Эд’Ма жадный всепроникающего взгляда.

— Да, это так, но я не говорил, что это была первая с ними связь, — будто уклоняясь от допроса, но не убирая зрительного контакта, ответил Эд’М. — Может это и звучит грубо и цинично, но я ведь говорил вам, что мне нужно было подстраховаться. — Он оторвал взгляд от Гильгамеша и посмотрел на Вендиго. — Я лично до последнего боялся, что ты не сможешь пройти своё личное испытание и уже думал связаться с другим претендентом. — Эд’М встал и посмотрел на каждого из учеников. — Поэтому, понимая, что я действовал слишком эгоистично и не был с вами до конца откровенен, я даю вам шанс покинуть меня, ибо с завтрашнего дня мы пойдём далеко на север, где я в течение года буду проводить второй этап вашей подготовки. Это будет и лучшим вашим временем и самым тяжёлым.

Дэвид увидел, как все испугано посмотрели на учителя. Лишь в тусклых глазах Авеля промелькнуло странное сомнение, будто мрачное откровение. Но он промолчал, лишь слегка поджал губы.

— Если никто не хочет покидать меня, тогда всем спокойной ночи. Не забудьте выставить караульных.

Эд’М скрылся во тьме. Мрак застыл, а Дэвид вновь услышал голос Гильгамеша. Тень, появилась слева от него:

— Никто не ушёл. Начался последний, самый длинный и самый опасный отрезок нашего пути. Как и поведал учитель, через горы на север.