– Можно восстановить затертое, но ты же не дашь.

– Нет, – отрезает Марич, и я выдыхаю с облегчением.

Я понимаю, что, возможно, это нужно для дела, но я бы не хотела, чтобы кто-то незнакомый смотрел, как я, ни о чем не подозревая, кручусь перед зеркалом, кривляюсь, моюсь…

И тут до меня доходит, что Марич смотрел это видео. Он его уже посмотрел. Возможно, несколько раз.

Вот сейчас я точно представила, как он, сидя перед ноутбуком, следит своими черными бездушными глазами за тем, как я стою под струями или лежу в ванне с пеной, как я намыливаю грудь…

Господи… Я представляю, как заостряются его черты, как у него напрягается член, и жалею, что собрала волосы. Сейчас могла бы спрятать в них горящее лицо.

Мельком бросив на меня взгляд, Марич открывает мини-бар, достает бутылку минералки и, налив воду в стакан, протягивает мне.

Дрожащими пальцами я принимаю его, чуть касаясь кожи Марича, и меня окатывает такой горячей волной, что вода в стакане могла бы вскипеть. Я слишком хорошо помню, как эти руки ласкали мое тело.

Слава богу, Лютаев на меня не смотрит на меня. Марич, конечно, читает меня, как открытую книгу, но стесняться его уже поздно.

– Обходитесь тем, что у вас есть. Данные покупателя можно взять у вас в системе. Вы же берете только безнал.

– Я уже отдал распоряжение. Утром скину инфу. И я с тобой согласен, что вряд ли это один и тот же человек. Хотя исключать, что это сталкер-извращенец, у которого совсем поехала кукуха, не стоит, но это работа для «Лютика». Пусть они разбираются. Правда, камер там вокруг маловато, а дом почти не заселён… – задумывается Макс. – И сроки неясны… Будет непросто.

– Макс, я знаю, они сделают. Бабки не проблема. Найди мне его.

– Я уже понял. Забавно, – непонятно говорит он и, прикинув что-то мысленно, обращается ко мне: – Анастасия, слежку я обеспечу, на расследование отмашку дам тоже, но вы же понимаете, что тот, кто рассчитывал, что самопал сработает, знал, когда вы вернётесь? Это вряд ли чужие люди. Кстати, имя и телефон домработницы мне тоже нужны.

Я перекидываю Лютаеву Надины контакты с ощущением, что я героиня какого-то детектива или боевика.

Убирая мобильник в задний карман голубых джинсов, Макс смеривает меня взглядом и советует Маричу:

– Я бы ещё подключил «Люцифер».

Я вообще не понимаю, о чем он, и бестолково смотрю на Марича.

– Это охрана, Анастасия, – поясняет тот мне и хмурится, глядя на Лютаева. – Думаешь, моих людей недостаточно?

– Смотря, о ком ты, – усмехается Лютаев. – Ты сманил у меня Борзова, ему поручи, не прогадаешь.

Марич морщится:

– Этот работает не за деньги, а на интерес. Только если сам возьмётся.

– Ну, покажи ему свою ромашку, – Макс кивает на меня. – Должен дрогнуть. У него к таким слабость. Так. Мы съехали с темы. Анастасия, кто знал, что вы поедете на квартиру сегодня?

– Из моих? Никто, – пожимаю я плечами, смирившись, что половина разговора мне неясна.

– А если подумать? – вкрадчиво спрашивает Лютый.

– Скорее всего, родные догадывались, что мне будет тяжело в доме одной, и после похорон я рано или поздно перееду в квартиру. Однако вопросов мне не задавали, и никакой конкретики от меня не было. Жених и тот узнал, что я не живу за городом, только сегодня уже после того, как мы вернулись.

– Жених? – переспрашивает Макс, и я краснею от стыда. У меня есть жених, но я живу у Марича, езжу с ним к себе на квартиру, и он решает мои проблемы. Кем я должна быть в глазах Лютаева?

Но его лицо непроницаемо. Кажется, его ничто не способно смутить. Зато Маричу, похоже, весело. Я чувствую, как он забавляется моим смущением, посмеивается внутри над тем, куда я сама загнала себя своим малодушием. И рыбку съесть, и на кактус не сесть. Так, кажется, это называется.

Я понимаю, что с Маричем это не прокатит. Он понимает, что я понимаю. И потешается над тем, что я раз за разом воскрешаю надежду сохранить свои отношения с Андреем.

– И давно у вас жених? – уточняет Макс. – Кто он?

– Да, скоро год, как мы встречаемся, – запинаюсь я. – Андрей Кастрыкин.

– Кастрыкин? Сын Бориса Кострыкина?

– Да.

– И как он отреагировал, когда вы рассказали ему о покушении?

– Я ему не рассказала…

Все-таки мне удается пробить броню Лютаева. Его бровь ползет вверх, он не комментирует, но я вижу, что его пронимает.

Я и сама догадываюсь, что это ненормально. Искать помощь не у жениха, не рассказывать ему, что меня пытались убить…

– Я пробью по психушкам, вдруг у него шиза… – шокируя меня, выдает Макс. – Его отношение к вам не менялось?

Я понимаю, о чем он. Не было ли агрессии или перепадов настроения. Бред, Андрей психически абсолютно здоров. Точно здоровее меня.

– Нет, у нас все хорошо. Андрей понимает, как мне сложно, и предложил перенести свадьбу на полгода.

Мужчины приглядываются.

– Что значит это многозначительное молчание? – не выдерживаю я.

Марич, вздохнув, поясняет:

– Полгода – срок для вступления в наследство.

– Резонно, – хмыкает Лютаева. – Если наследство уплывет, парень просто отправится искать другую невесту.

– В таком ракурсе смерть Суворовых выглядит ещё подозрительней, – договаривает Лютаев, шокируя меня еще больше.

– Что? – голос мой срывается. Я, ещё не отошедшая от заявления, что Андрей собирается на мне жениться только по меркантильным соображениям, отказываюсь верить в дикость предположений Лютаева.

– Даже если Андрей выбрал меня по расчёту, это ещё не значит, что он убийца!

Я не могу и не хочу верить, что человек, который обнимал меня и целовал, убил моих родителей и пытается убить меня.

Лютаев смотрит на меня с жалостью.

– Если тебе так легче, – усмехается Марич. – Я считаю, что у твоего жениха металла в яйцах не хватит для покушения или заказа убийства. Альфонсом быть ему подходит больше.

Успокоил так успокоил.

Нервно кусаю губы под черным бесстрастным взглядом Марича. Очень хочется закричать, затопать ногами и донести до этих чёртовых бездушных мужиков, что ничего подобного, и Андрей меня любит, но что-то мешает мне выразить уверенный протест.

Слишком легко жених, который раньше торопил меня со свадьбой, перенёс её на целых полгода. Слишком далеко он от меня сейчас, и дело не в расстоянии.

Похоже, мои розовые очки в этом доме постепенно покрываются трещинами.

Нам с Андреем надо поговорить. И не по телефону.

Неужели мама, которая уговаривала меня не торопиться, была права, и Андрей мне не подходит? Отец тоже был против. Это его условие: свадьба через год после помолвки. Андрей же хотел пожениться еще до моего отъезда в Сингапур, даже предлагал сбежать, но я не хотела расстраивать родителей, хотя он убеждал меня, что они меня так любят, что простят и поймут.

А теперь Андрей говорит, что мы поженимся когда-нибудь через полгодика.

И Лютаев объясняет мне для чего этот срок.

Я, может, и наивная, но не дура.

Игнорировать странные факты я не собираюсь. И уж точно не теперь, когда мне угрожает смерть.

От неловкого молчания меня спасает деликатный стук в дверь.

– Травяной чай готов, – раздаётся голос Сати.

Я с изумлением смотрю на мужчин передо мной. Кто из них пьёт такое?

Марича с чем-то, кроме чашки эспрессо, я представить не могу.

Ещё в доме родителей, когда он частенько приезжал к отцу, я поражалась тому, сколько крепкого кофе он способен выпить.

– Спасибо, – отзывается Лютаев, разрешая мои сомнения и, подняв крышку фарфорового чайника, придирчиво принюхивается.

После его одобрительного кивка Сати ставит поднос на стол, и я с трудом заставляю себя не пялиться на неё в открытую.

За то время, что я её не видела, она преобразилась. И если у меня нет мании величия, то Сати скопировала меня. Волосы забраны во французскую косу. Мини-платье сменил летний сарафанчик до колена, не такой скромный, как мой, но все же… Исчезли кольца и браслеты, только на шее красуется тоненькая цепочка с подвеской.