Соборов в Праге полно, как и костелов, базиликов и часовен, которые попадаются на каждом шагу. При входе в храм продают сувениры, билеты на концерты органной музыки и просто входные билеты. А ведь когда-то Иисус вошел в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме. «И опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников». Ничего с тех пор не изменилось. Разбойники живы и процветают, господи прости.

Еще одной городской особенностью являются синагоги. Прага считается центром европейского иудейства, со своим музеем, ратушей и бытом Еврейского квартала. Разные религии здесь как-то уживаются — не без трений, конечно. Кроме того, древний город дал приют язычникам и чернокнижникам. Именно здесь жил Иоганн Фауст, которого дьявольский вихрь унес выполнять договор с Мефистофелем. А чтобы построить Карлов мост, соединивший Малу Страну со Старым Местом, архитектору Петру Парлержу пришлось пойти на сделку с дьяволом.

Приметный особняк на протоке Чертовка носит название «У семи чертей». Когда-то здесь проточная вода крутила жернова мельниц, и припыленные мукой мельники знались с нечистой силой. А в музее призраков и легенд на Мостецкой улице проводят «пугающие вечера», где обитатели музея фраппируют посетителей. Вот такой забавный либеральный город — в Праге ко всему относятся терпимо. Как говорится, смотрят сквозь пальцы, включая проституцию.

В одном из костелов, закрытом по техническим причинам, генерал Мещеряков встретился с главным разведчиком ГДР Маркусом Вольфом. Германский генерал прилично владел русским языком, поэтому обошлись без помощников и переводчиков. Будучи евреем, сообщение о возможном теракте против израильских спортсменов на Мюнхенской Олимпиаде Вольф воспринял болезненно. А предложение возглавить контртеррористическую операцию горячо одобрил.

За пару часов двум генералам удалось предметно поговорить по ряду важных вопросов, обменяться мнениями, и обсудить детали эвакуации из ФРГ Гюнтера Гийома. Операцию решили начать сразу после 27 апреля, когда на вотуме доверия должна была решиться судьба правительства Вилли Брандта. Следом обсудили предложение товарища Пельше по дирижеру студенческого оркестра Марии фон Вагнер. Вольф идею одобрил и заверил, что препятствий по концертам в ГДР не будет. А надлежащую охрану он обеспечит.

После этого состоялось еще несколько деловых встреч, официальных и не очень. Побродить по Праге Мещерякову не удалось, всего пару раз вырвался — знаменитого пива попить, да хоккей посмотреть. Спортивные зрелища в Москве он посещал редко, времени не хватало. Впрочем, особенно не жалел, поскольку футболом восторгался мало, фигурное катание не обожал, и драк потных мужиков, запертых на ринге, не понимал.

Скорее всего, причина в том, что все эти футболы, боксирования и фигурные катания придумали британцы. Они много чего там понавыдумывали: и настоящий английский чай, и китайский опиум, и индейские оспенные одеяла, и всемирную заднеприводную передачу у джентльменов.

Мутный режим английской королевы, вежливо именуемый «геополитическим противником», Мещеряков терпел плохо. Как и английский юмор с его левосторонним движением. А вот хоккей, который совмещал в себе три вышеперечисленные вида спорта, сильно уважал. Правда, хоккей родился в Канаде, колонизированной британцами еще черти когда, но тут уже ничего не поделаешь. Широкой русской натуре этот зимний вид спорта очень подходит.

Средневековый город Злата Прага принимал чемпионат Мира и Европы по хоккею. Схема соревнований выглядела чрезвычайно запутанной, но центральным считался матч ЧССР — СССР на втором, завершающем этапе турнира. Свободное время для этого дела Мещеряков подгадал, а билеты организовали товарищи из народной армии Чехословакии.

Атмосферный фон форума не понравилась сразу — под крышей ледового дворца витала ненависть. Домашняя поляна чехов показала себя в худшем проявлении этого слова — прямая и незамутненная агрессия перла изо всех щелей. Враждебность излучали хоккеисты в чехословацкой форме, лютая злоба неслась с трибун, забитых до упора, а радиокомментаторы транслировали в свои микрофоны откровенную неприязнь.

Всё это очень напоминало древнеримскую арену со сражающимися гладиаторами, где распаленные трибуны орали «убей». Отрыжка пражской весны 1968 года проявилась здесь во всей красе, и каждое противоборство воспринималось чехами как последний бой.

Советских граждан на трибунах хватало — многие объекты, в том числе пражское метро, сооружались силами специалистов московского метростроя. Однако русской речи на трибунах слышно не было, все крики забивал рев чешской торсиды. Болельщики дудели, орали и барабанили безостановочно. Торсида гнала свою дружину вперед, а каждую атаку советской команды сопровождала улюлюканьем.

С начала двадцатого века чешская сборная считалась грандом мирового хоккея. Сборная СССР, будучи значительно моложе, сегодня ничем не уступала. Это была война, а не хоккей. Напряжение, висящее в воздухе, можно было потрогать руками. Игра закончилась со счетом 3:2 в пользу чехов, и это был обидный удар. Что такое серебряные медали для советского человека? Ничего, полный провал. Никакой иной результат, кроме первого места, Мещеряков не рассматривал. Это было горе и повод для отставки тренера.

Но делать нечего, придется с этим жить дальше. И генерал отправился на тайную встречу с Голдой Меир.

Технология негласных встреч отработана до мелочей, для спецслужб это обыденное дело. Сначала уполномоченные на то лица уточняют географию рандеву и оговаривают точное время, затем специально обученные люди специальным оборудованием проверяют место — на взрывчатку, прослушку и тайные ходы. И только потом прибывают высокие стороны.

Малоприметный дом на окраине Праги для этой цели подходил отлично. Нежно благоухающая сирень у калитки, красные тюльпаны вдоль садовой дорожки, яблони в цвету — всё это создавало полную иллюзию тишины и идиллии. И лишь вдали, на перекрестке, люди в желтых жилетах копали траншею. Поэтому движение было перекрыто по вполне естественным причинам.

Голду Меир сопровождали советник и переводчик, генерал Мещеряков ограничился одним переводчиком. Этот парень взял на себя функции всех помощников, уж очень высок был режим секретности. Проверенные люди, команда генерала, осталась ждать в соседнем доме — утечка в таких делах недопустима.

А обласканный вниманием переводчик еще не знал, что сразу из Праги он полетит не домой, а за Урал, в тихий и уютный специализированный санаторий. В условиях полной изоляции парню предстоит повышать квалификацию в языках — немецком рейхсдольче и фольксдойче, еврейском иврите с идишем, а также постигать другие науки разведчика. Полгода, не меньше.

Едва уселись, израильский премьер задала неожиданный вопрос:

— А где Женя Примаков? Обычно на переговоры со мной присылали его.

— Он на острове Шри-Ланка, что раньше назывался Цейлон, пьет настоящий чай, — вежливо сообщил генерал чистую правду. — Примаков помогает нашей официальной делегации налаживать отношения.

— Жаль, — сказала Голда Меир, глядя настороженными глазами. — У нас сложилось взаимопонимание.

Генерал пожал плечами. Мол, придется строить новое взаимопонимание.

Ситуация в советско-израильских отношениях выглядела дурацкой — их, этих отношений, не было. Поддерживая непутевых арабских союзников, Советский Союз разорвал отношения с Израилем в 1967 году. Культурные связи, естественно, тоже порушились. Парадоксально, но до этого у СССР не было никаких конфликтов с Израилем. Ни военных, ни территориальных. Захлопнув дипломатическую дверь, Москва тем самым утратила возможность влиять на Тель-Авив, а Соединенные Штаты, наоборот, оказались на шаг ближе к Израилю.

Интересы Израиля в Москве стала представлять Голландия, а интересы СССР в Тель-Авиве — Финляндия. Посредники так себе, особенные секреты им не доверишь. Единственной страной соцлагеря, не порвавшей отношений с Израилем, оставалась Румыния. Но к ней доверия было еще меньше, чем к Финляндии. Поэтому важные вопросы обсуждались втихаря и без помпы, за закрытыми дверями. Это так и называлось: «неофициальная и конфиденциальная миссия».