— Не нравится мне это, — голосом Геральда пожаловался он, — совсем не нравится.

Можно подумать, я в восторге! Стыдить меня бесполезно, да и Колина нотация стала надоедать. Нашелся, блин, педагог Макаренко. Открытое давление со стороны собеседника допускать нельзя — иначе начнешь жить чужими решениями, оставив себе одну лишь ответственность.

— Конечно, я не подарок. Но и ты не именинник! И кто тебе сказал, что ты образец для подражания? Или сам это решил?

— Хм, — сказал Уваров.

Видимо, именно это он и решил.

— Ты, Коля, хочешь контролировать всё. Выходя из дома, ты плотно закрываешь балкон, проверяешь краны газа и воды, вырубаешь сплит. И вообще, обесточиваешь не только утюг, а все кухонные приборы. Запираешь дверь на все замки… И потом, спускаясь по лестнице, часто возвращаешься, будто чего-то забыл.

— Откуда знаешь? — поразился он.

— Догадался. Давно за тобой наблюдаю, мы же знакомы сто лет. Ты считаешь себя скрупулезным и основательным…

— Да, я такой.

— Но всё контролировать невозможно, Коля! Так утверждают фаталисты, и предлагают впустить в свою жизнь немного хаоса. Только приняв его, ты станешь свободным.

— А ты, выходит, фаталист?

— Да фаталистее меня нет фаталиста, брат.

Коля вздохнул, снимая очки. На мир он смотрел не выцветшими глазами старика, а ярким взглядом зрелого мужчины.

— Безнадежен, — махнув рукой, Уваров распахнул дверь: — Анечка, зови людей. Времени на раскачку нет!

Глава тринадцатая, в которой мы должны продолжать всё что начали, потому что отступление нам отрезано

В палату повалили члены команды. Они шуршали пакетами, толкались в дверях и беззлобно галдели. Их оказалось много, практически все. Выказав короткие знаки внимания словами и жестами, старые товарищи складывали пакеты с гостинцами на столик. Место быстро кончилось, и пакеты стали складировать прямо на пол, под стол. Это не страшно, санитарки тщательно следят за чистотой. Только кто эту гору фруктов и ягод будет есть?

Вместе со всеми в палату вошел наш компьютерный гений Виталик. Издали махнув мне рукой, он без лишних слов принялся обходить комнату по периметру. Поглядывая в свой приборчик, Виталик удовлетворенно кивал головой. А прощальный кивок сделал у дверей. Но, прежде чем исчезнуть, он вскинул сжатый кулак:

— Михалыч, но пассаран!

Тем временем Николай Уваров пощелкал тумблерами в своем портфеле. И это при том, что стационарная защита здесь точно есть! Работающая электроника здоровья не прибавляет никому, а электроника, глушащая работающую электронику — тем более. Однако лучше так, чем без глушилки. Как говорится, береженого бог бережет.

Закончив манипуляции, Коля хозяйским взглядом оглядел группу, выстроившуюся под стеночкой.

— Ну что, все в сборе, — негромким вступлением он погасил разговоры в строю. — Живы, здоровы? Очень хорошо.

Без управления аудиторией нет ораторского мастерства. «Очень хорошо» — это как возглас на лающем немецком языке, короткий и резкий: «Дас ист зер гут!». Именно так звучит акцентированное стакатто в оркестре, когда движение смычка становится отрывистым, а крохотные паузы напрягают внимание слушателей.

— Мы здесь собрались по одной причине, — взмахнув рукой, Коля продемонстрировал еще один элемент ораторского мастерства. — По очень простой причине: у нас у всех внезапно изменились планы. И всё благодаря одному человеку, когда-то ударенному на голову электрической силой и опять раненому в спину.

Ответным приветственным жестом я поднял руку. Конечно, кровать не Мавзолей, и трудно быть похожим на генсека, делая это лежа на боку. И еще мне очень хотелось процитировать Лизу Монеточку на злобу дня: ' и смех и грех переживу, и всё и всех переживу'. Только как ни хотелось, не стал этого делать.

Уваров, видимо, по выражению моего лица догадался — недовольно скривился и продолжил обличительную речь, все мои прошлые грехи припомнил. Нашелся дядя Коля, блин, не самых честных правил! Я конечно, не сахар, но Уваров тоже хорош — уже ограбил коммунистов половины мира. И остальных разденет, глазом не моргнет… Гангстеры, небось, уже все локти от зависти искусали — у них и трубы ниже, и дым пожиже.

Вещал трибун с доброжелательным прищуром, как истинный отец мафиозной семьи. Речь лилась плавно, с четким выделением ключевых слов. Да и с чувством ритма у Коли всегда всё было в порядке: истинный оратор. Обороты без излишней витиеватости, никаких тревожных фрустраций, всё по делу. Одним словом, свист почище, чем у профессора Соловья. Коле бы в Кремлевском дворце съездов речи толкать, только ему это не надо.

Хотя выглядел наш оратор не в образе лектора общества «Знание». Сегодня Уваров оделся агентом Смитом — черный с отливом костюм, лаковые черные туфли, гладкий черный галстук и черные очки. Всё это вместе создавало композицию и соответствующие ассоциации. Впрочем, Коля мог сюда приехать прямо с похорон. Кто знает? У босса всегда куча дел, и брифинг на могилке является привычной частью работы в бизнесе больших денег.

Как вишенка на торте — часы. Ясное дело, наручные часы в этой траурной композиции могли быть только «Черными черепами». Часами, что с корпусом из нанокерамики и титановым браслетом, покрытым черным каучуком. Лишь очки оказались дымчатыми, потому что так выглядят стекла-хамелеоны в помещении.

Далее заострять внимание на виновнике собрания Уваров не стал. Хотя я ожидал торжественной надгробной речи в честь павших за отечество. Но нет, Коля собрался переходить к более существенным вопросам, и даже начал:

— Ну да ладно. К этой теме мы еще вернемся, но позже. А сейчас…

Телефонный звонок перебил его мысль. Из кармана Уваров извлек смартфон «Верту Астер П», черный, конечно же, красавчик. Дисплей здесь защищает сапфировое стекло, а титановый корпус обшит кожей крокодила. Реклама утверждает, будто собирается это чудо вручную, английскими мастерами красоты. Голимые понты! А на подходе новая складная модель, с гибким экраном. И ведь придется покупать, хотя на этом аппарате кожа еще не успеет обтрепаться. Ничего не поделаешь, таков мир моды.

Взглянув на экран, Коля поморщился. Игнорировать звонок, видимо, было нельзя.

— Да! — рявкнул он. Собеседника выслушал терпеливо, а затем буркнул более спокойно: — Принял.

Какое-то время Уваров переваривал сообщение, и собрался уже продолжить спич, однако мне удалось слегка сбить его с панталыку:

— А что вообще в мире делается?

Если кто не знает, то в тюркском языке есть выражение «панд-лык», что означает «хитрый прием». А отвлечение от логической цепочки мыслей и есть «сбить с куража». Коля зависал недолго, ушлый тип. И на вопрос, заданный слабым голосом, нашелся быстро. Впрочем, любому человеку несложно вспомнить цитату из фильма, который показывают каждый Новый год.

— Стабильности нет. Террористы опять захватили самолет, — сообщил он, и продолжил развивать заданную тему: — Международная обстановка вокруг СССР остается сложной. В этих дебрях каждый гнет свою правильную линию. Первое и главное: продолжается война во Вьетнаме, и конца тому не видно. Второе: Египет готовится напасть на Израиль. Уроки впрок не пошли, а дошло до того, что евреи заявили: «Ядерного оружия у нас нет. Но если будет нужно, то мы его применим». Третье: Греция грызется с Турцией за лакомый остров Кипр, и всё идет к военным действиям. Четвертое: Ирландия пылает в огне, и пожар перекинулся в Англию. Пятое: конфликт между Индией и Пакистаном притих, но взорваться там может в любую минуту. И последнее: в Африке опять неспокойно — после ганского военного переворота началась гражданская война в Бурунди.

Коля прекратил расхаживать, чтобы просверлить меня взглядом. Подобным образом прокуратор Понтий Пилат разглядывал Мессию Иешуа. Историки утверждают, что от взгляда прокуратора люди млели, а слабые духом подпускали в штаны. Только здесь не на того нарвался! На мне штанов нет — одни лишь памперсы «супер плюс», способные перенести не один ментальный удар прокуратора. И вообще, что за дела? Можно подумать, это я виновник индо-пакистанского конфликта и войны в Бурунди!