— Да, я почти готовая стерва, — согласилась Алена.

Скрывая иронию, Нюся уточнила:

— Почему «почти»? Что мешает дойти до совершенства?

— Потому что я еще девица. А чтобы стать законченной стервой, надо быть блядью по-серьезке.

Нюся вздохнула:

— А вот тут ты не права, подруга. Поверь моему личному опыту: именно недотраханные особи становятся мегерами.

— Даже так? — задумалась Алена. — Ну, тогда можешь считать меня законченной стервой.

За разговорами сиделки не забывали уделять внимание селедке, лучку и прочим закускам. Покончив с этим, они принялись хлебать супчик. Горячий, с пылу с жару, полная кастрюля которого стояла на столе. Девушки отдувались и утирали пот. Ну а что, красиво жить не запретишь, а плохо кушать не заставишь.

Меня покормили раньше. То есть первым, одним бульоном и без хлеба, но вдоволь. Тут я без обид — чрезмерно разнообразное и обильное питание ведет к повышенному давлению, а у меня нос постоянно кровоточит. Придется повременить с гастрономическими излишествами.

Поэтому, отдыхая в койке, я рассуждал об орфографических тонкостях русского языка. Вот почему слово «сиськи» употребляется во множественном числе, а слово «попка» — в единственном? Ведь эта часть тела тоже состоит из двух деталей, четко разделенных пополам. Кто-то из филологов возразит, что собирательное значение в слове «попка» выражается единственным числом. Может быть. Но мне кажется так: здесь напрашивается аналогия со словом «булки». И если мы говорим «сиськи», то логично было бы говорить «попки».

Вопросы, вопросы… Они преследуют нас всю жизнь. Будучи ничем не занятым, думать о серьезных вещах приятно, пусть и лёжа на боку. А далее моя ищущая мысль перекинулась к диетическим чудесам. Вот что такое картофельный суп? Берется три компонента, — вода, курица и картошка, — и варятся вместе. Для упрощения картины специи не считаем, хитрыми присадками вроде луковицы пренебрегаем. Это детали. Также в современных продуктах, вроде бульонных кубиков, полно пищевых добавок и усилителей вкуса Е621, но суп-то не современный! Нет там пищевых добавок, одна лишь натуральная курица.

В результате выходит, что вареная вода, втягиваемая с ложки, доставляет организму огромную радость. Вкусовые рецепторы языка и нёба ликуют, слезные железы исторгают влагу, а разум наслаждается сложным ароматом кайфовой жидкости. Короче говоря, настроение резко повышается. Разве это не чудо?

— Спасибо, Нюся, — сказал я вслух. — Было очень вкусно.

— Да не за что, — отозвалась та. — Совсем не за что, ведь я только доставила. Это Верка готовила.

— Ни фига себе, — поразился я. — Неожиданно.

— Растет молодежь, — буркнула Алена. — И хлеб у нее какой классный! Белый, воздушный.

— Скажи еще: безглютеновый, — фыркнула Нюся.

Алена подняла палец:

— Безглютеновый хлеб — это кошерно. И даже халяльно.

— Пф, — выдохнула носом Нюся. — Большое дело! Закинул муку в хлебопечку, и занимайся своими делами. Она и творожный пирог с орехами заделала, но Антоша его подмел в одно лицо.

Между словом и делом девушки добили свои порции, переглянулись и, не сговариваясь, налили еще по одной. Потом Анюта встала к раковине мыть посуду, а Алена взялась за швабру — вот-вот должен был прибыть Николай Уваров.

Только я об этом подумал, как раскрылась дверь, и вошел Коля. Точность — вежливость королей и долг всех добрых людей.

— Так-так, — сказал Коля добрым голосом. — Вечер в хату, господа арестанты.

— Здрасте, — четко ответила Алена, прикладывая к себе швабру на манер винтовки. — У нас порядок, больной лежит.

Уваров кивнул и уставился на меня. Точнее, на синяки под глазами.

— Красавец, — хмыкнул он. — Побит, но не сломлен. Мощно тебе в нос зарядили. Жалобы есть?

— Жалоб нет, — выпятив грудь, и так туго обтянутую футболкой, Алена добавила инфы в новостную ленту: — Идем на поправку. Ситуация под контролем, посторонних в расположении не замечено!

— Откуда они возьмутся, если охрана под дверью сидит? — буркнул Коля. — А поправка — это знакомая картина. Я гляжу, вообще ничего нового. Антон Бережной бережется, Анна Швец кормит больного, Алена Козловская трудится санитаркой… А ведь могла бы на танцульках стрекозой отплясывать! Анечка, как наши дела?

Отерев ладони о полотенце, что висело на плече, Нюся вытянула руки по швам:

— Дядя Коля, все товарищи в сборе! Ждут в соседней комнате.

— Очень хорошо. Пусть обождут, потом позовем. А ты никуда не уходи, к тебе тоже будут вопросы, — распорядился дядя самых честных правил, водружая свой портфель на стол. — Но сначала послушаем начальника транспортного цеха.

— Привет, — отозвался я, убирая планшет на тумбочку.

Я и до этого не особенно вникал в суть текста перед глазами. Попробуй почитать книжку, лежа на боку, когда одна санитарка носится с тарелками от раковины до стола, а другая со шваброй мечется. Буквы расплываются и упорно отказываются сбиваться в кучу.

В последние дни я часто не помню, о чем читал. А это, между прочим, явный признак склероза, когда нарушается передача сигналов от глаз к мозгу. В таких случаях минздрав рекомендует исключить из рациона газировку, глютен и пиво, чтобы приналечь на фрукты. Склероз — душевная рана, и продезинфицировать ее мог бы глоток коньяка. Вот только в сочетании с медицинскими препаратами это делать нежелательно. Придется потерпеть.

— Михалыч, друг мой, — кашлянул Коля, чисто докладчик на трибуне. А потом отпил травяного отвара из моей бутылочки, будто раненый он, а не я. — Поведай, как докатился до жизни такой.

— С самого начала?

— Нет, можешь начать с того дня, как посетил автосалон «Тойота».

— Не самый удачный день, — пробормотал я. — Бывали денечки и получше.

— Хорошо сказано, — восхитился Коля. — Для некоторых этот день стал последним! Так что — да, не самый удачный день.

— Хм…

— И знаешь что? — вкрадчиво вопросил он.

— Что?

— Хватит юлить!

Требуя отчета, Коля стоял на своем, пришлось рассказывать. Не всё, конечно, но многое. Уваров имеет право узнать о событиях из первоисточника, за исключением интимных подробностей. Надо отдать ему должное, слушал он терпеливо и не перебивал.

Свой доклад я завершил откровением:

— Бабушка Мухия говорила, что если напакостила, а чувство вины не пришло, значит, сделала все правильно. Это она говорила про себя, но с этой идеей я согласен.

— С какой идеей согласен? — нахмурился Коля.

— Обойди хоть всю планету, лучше Бережного нету!

Вряд ли Коля ожидал от меня раскаяния но, тем не менее, скривился:

— Послушай, у нас серьезный подход, а не хихоньки да хаханьки! Мы все болеем за дело и каждую ситуацию пропускаем через себя. А ты наше дело на что променял?

— На что?

— Опять из-за юбки подрался! А ведь не мальчик, Антон Михалыч. Мало того что спина вся синяя, так в этом синяке новая дырка. И нос набок свернут. Когда говорят, что вместо ста рублей надо иметь сто друзей — это не про тебя. С таким другом и врагов не надо!

— Ты это серьезно?

— Да! Богом человеку дан язык, чтобы говорить. Единственному из зверей, между прочим. А ты все проблемы своими руками пытаешься решить. Не можешь делать хорошего, так не делай хотя бы плохое!

— Хм… — попытался я возразить, но Коля не стал слушать.

— Ну на хрена ты лезешь в каждый конфликт, как в дерьмо за баней? Есть же охрана, тревожная группа… Черное одеяло, в конце концов. Антон, ты не босяк с Привоза! Молчишь, голубь мой? А я тебе объясню: все проблемы из-за баб. Иногда надо делать что надо, а не то, что ждут от тебя другие бабы. У меня твои бабы вот уже где!

Он постучал по загривку, после чего Нюся вспыхнула и выскочила. Глядя ей вслед, Уваров поправился:

— Вообще-то я имел в виду ту женщину, что в реанимации лежит.

Нехорошо как-то вышло, косяка Коля упорол. При этом товарища все-таки вынесло к теме, которую обсуждать не хотелось. Да, мне нравятся человеческие женщины. Они мягки, приятны на ощупь и хорошо пахнут. И что теперь?