Инга, наша выпускница, пришла работать преподавателем русского языка, после обучения. Она мотается по съемным квартирам, общежитиям, коммуналкам, иногда здесь остаётся ночевать. Я с ней общалась, хотела узнать, какая там за воротами жизнь, удалось ли устроиться, и про квартиру спросила. Она только в лице изменилась, после моего вопроса, грустная стала, глаза спрятала. Сказала, что там не живёт, а причину не озвучила.

Если директриса и правда моему делу даст ход, в полиции заведут дело и объявят в розыск. А вдруг найдут, что тогда с Максимом будет. Мне с судимостью его никогда не отдадут.

Мысли становились совсем не весёлые, спешу прервать их торопливым бегом, пока не унесло в депрессию. Но и причин для радости совсем нет. И что она ко мне привязалась, может же другую девочку отправить, которая будет не против.

Провожу некоторое время в одиночестве, расхаживая вдоль дверей и прислушиваясь к шуму за ними. Я так расстроена разговором с директором, переживаю за брата, неужели она и впрямь, чтоб надавить, может навредить ребёнку. Не хочу в это верить... Она просто пугает. Но Максиму скажу, чтоб был аккуратнее, а лучше пока не ходил на спортплощадку. Хожу ещё некоторое время, мысленно пакуя чемоданы. Пока Антонина Степановна не разгоняет всех по комнатам, объявив отбой.

Иду в комнату к брату, он играет с ребятами. Провожу там немного времени и ухожу к себе. С неудовольствием понимая, что вся ночь будет отравлена томительным ожиданием.

Утром, после завтрака, меня опять вызвали к директору.

— Ну, Стрельникова, подумала? — она встала с кресла, пересев рядом, похлопав по моей руке своей ладонью, а потом улыбнулась, жирные губы с кремовой помадой расплылась в неестественно широкой улыбке.

— Послушайте, Клара Генриховна...

— Ну, что я ещё не слышала, — директриса переплетает пухлые пальцы и смотрит на меня. — Давай так... Ты должна трезво смотреть на ситуацию. Через две недели тебе восемнадцать, куда ты пойдёшь? Тебе есть на что жить, квартиру снять, ты же учиться собралась, а это тоже не дешёвое удовольствие. Что плохого сходить на одно свидание? Девушки твоего возраста должны пользоваться возможностями!

— Девушки моего возраста хотят любви, а не ложиться под жирных старикашек.

— А кто говорит ложиться? — делает удивлённый глаза, но я не верю этому выражению. — Поужинаешь, прогуляешься по городу. В лимузине покатаешься. Культурный человек, очень обходительный. Может быть, у вас всё серьёзно завяжется. Будешь на его содержании, как сыр в масле кататься.

Ой, всё... Пошли сказки, как в фильме "Красотка".

— У тебя есть возможность, роскошно устроиться в этой жизни. Ты ему очень понравилась. Пользуйся природными данными, пока есть такая возможность! — советует. — Другого такого шанса может и не быть... Тем более Ваган Ашотович уже заказал столик в ресторане.

"Встать и уйти! Встать и уйти..." — колотиться в висках.

Раздался лёгкий стук в дверь. Директриса подскочила, бросилась открывать дверь.

— Здравствуйте, Ваган Ашотович, проходите, присаживайтесь, — начала щебетать перед ним, чуть ли не в ноги кланяясь. — Будете что-нибудь?

— Кофе, — хрюкнул, этот боров.

Директриса потянулась к телефону и позвонила секретарше:

— Галиночка, — пела елейным голосом, — сделай нам два кофе, со сливками и сахаром. Конфеты достань.

Мужчина прошёл к окну с тёмно-синими шторами. Окинула его взглядом, он довольно крупной комплекции, его костюм слился с тяжёлыми шторами. Высокий, с залысинами на голове и неприметным лицом. Я не ошиблась, когда сказала, что он жирный и старый.

Он тоже пристально меня осматривал сверху вниз. Его взгляд липкий, масляный, от которого мурашки по телу. Глаза у него мутные, узкие, с нависшими веками. Тонкие, обветренные губы. Очень неприятный и мерзкий человек, с таким рядом и минуты не смогу провести.

— Клара Генриховна, вы всё обсудили? У меня поменялись некоторые планы, я бы хотел забрать её уже сегодня. Анализы готовы?

— Да, да... — она начала нервно рыться на столе, перекидывая листы бумаги с одной стопки в другую. — Вот они, пожалуйста, посмотрите, — передаёт несколько листов мужчине. — Невинная, чистая, всё как вы предпочитаете.

Я утратила возможность говорить и двигаться. Не верила своим ушам... Вот для чего ей так нужен был мой осмотр?... Это, что всё подстроено?... Они сейчас распоряжаются моей жизнью, словно я какое-то животное на рынке. Слёзы катятся по щекам. Я должна отказаться, лучше в тюрьму. Пусть делает, что хочет, ни за что не соглашусь...

— Девка согласна? Точно целая? Не будет, как в прошлый раз. Второй раз такой подставы не прощу.

— Конечно, согласна, — кинула на меня зловещий взгляд. — Правда, Стрельникова?

— Нет. Не согласна!

— Ах, ты дрянь! Мы же с тобой всё обсудили, — думала её глаза от гнева и злости выпадут из орбит. — Ваган Аш-Ашотович, оставьте, пожалуйста нас на пару минут, я Настеньке кое-что напомню, потом можете её забирать.

Мужчина ещё раз бросил на меня пошлый взгляд и покинул кабинет директора. Едва за ним закрылась дверь и шаги умолкли вдалеке, директриса меняется, принимая облик медузы Горгоны.

— Ты что мерзавка, решила меня перед серьёзным человеком подставить. Не против того пошла... И не таких обламывали. Я смотрю ты клыкастая, так я тебе клыки быстро обломаю. Слушай сюда быстро и не перебивай. После моего рассказа, молча встаёшь, идёшь на улицу и садишься в машину Вагана Ашотовича. Дальше делаешь всё что он тебе велит, — молча смотрела на неё, размышляя, что она может ещё придумать, чтоб я согласилась. — Ты, наверное, заметила, что я в последнее время часто с Максимом езжу в больницу на различные обследования. Он с тобой наверняка делится впечатлениями о поездках, — кивнула. — Почка Максима по всем показателям подходить для пересадки, для ребёнка очень влиятельного и богатого человека. Операция назначена на завтра. Я думаю ты понимаешь, чем это грозит твоему малолетнему брату!...

— Вы что?... Что вы такое говорите, у нас запрещено изъятие органов для трансплантации у живого донора, не достигшего восемнадцати лет, — я это хорошо знаю, так как на семинаре по обществознанию готовила доклад. Мне как раз попался Закон РФ "О трансплантации органов и (или) тканей человека".

— А кто говорит, что пересадка будет с живого донора... Пересадка возможна и с трупа. В наше время, может произойти всё что угодно. Сегодня ты бодр и подвижен, а завтра кирпич на голову упал, — от услышанных слов заложило уши, голова резко закружилась. Я почувствовала влагу под носом, облизав губы ощутила привкус железа, а потом увидела капли крови на столе. У меня иногда так случается от сильных стрессов и переутомлений, идёт кровь из носа. Врач сказала, что это из-за того, что сосуды ломкие и хрупкие. Чтобы избавиться от таких кровотечений, надо, соответственно, позволить себе достаточно отдыхать и обеспечить хорошее, полноценное питание. — Вы не посмеете, — вытерла кровь рукавом блузки. — Я заявлю на вас в полицию.

— Ты совсем дура или только прикидываешься? — уставилась на меня, опершись ладонями о стол. — Там такие деньги и связи замешаны, никто не будет впрягаться за детдомовского пацана. Ладно, время выходит. Опустим сантименты. Ты, — ткнула в меня пальцем, — можешь спасти брата. Раз мы начали говорить на чистоту, я скажу, что тебя ждёт. У Вагана Ашотовича не простые запросы, он любит молоденьких, неопытных и невинных девочек. Чистых, скромных. Ты ему приглянулась. Тебе нужно будет провести с ним только одну ночь, больше ты его интересовать не будешь. Как израсходованный материал. У него свои предпочтения в постели, тебе надо будет постараться, чтоб ему угодить и понравиться, тогда тебе это воздастся, — подняла согнутые руки ладони вверх.

— Как я этим спасу Максима?

— Всё очень просто. Для пересадки, есть ещё один вариант, он предназначен другому реципиенту, но деньги творят чудеса и в самый последний момент может что-то поменяется... — щелкает пальцами.