***

Владимир

Давно ни с кем не целовался. Последние губы, которые коснулись моих, были её. Она тогда поцеловала меня на прощанье, вышла из палаты, чтоб ехать в аэропорт. Это был последний раз, когда видел Василису живой. А сейчас сам захотел поцеловать Настю, не мог себе в этом отказать. Боялся, что оттолкнет, может даже залепит пощёчину, поэтому первый раз так нерешительно поцеловал. Не почувствовав сопротивления, впился в её пухлые губки, словно оголодавший. Не могу остановиться. Насытиться, этой маленькой малышкой. Хочу её всю. Каждый сантиметр тела. Растерзать. Заклеймить. Пить её дыхание и слушать тихие стоны. Провожу языком по нижней губе и чуть прикусываю. Потом проталкиваю язык ей в рот и чувствую, как дрожит моя девочка. Страх уже давно прошёл и дрожь её тела совсем другая. Голодная. Предвкушающая. Она будоражит. Заставляет кровь бурлить в венах. Сносить все тормоза.

Она сама ко мне льнёт всем телом, прижимается ближе. Острые коготки впиваются в затылок, цепляются за чуть отросшие волосы, причиняя лёгкую боль. Это лишь сильнее заводит. Настя стонет мне в рот и я с ещё большей жадностью набрасываются на неё. Одной рукой сжимаю её грудь, второй за талию припечатываю к себе, казалось бы, ближе быть уже невозможно. Что же ты делаешь со мной, моя девочка, моя кроткая и трепетная лань? Не знаю почему, но когда увидел впервые грустные, заплаканные и испуганные глаза Насти, мне она напомнила лань. Такая же трепетная, изящная, нежная и чувствительная.

Отрезвляет только звук открывания дверцы кабины. Видимо путешествие наше окончено. Отстраняемся друг от друга. Её взгляд затуманен, губы чуть припухшие. Хватает воздух ртом, словно не дышала всё это время. Провожу костяшками по её щеке.

— Пойдём, малышка, — беру её за руку, помогая выйти из кабины.

Немного ещё погуляли и поехали домой, по дороге заехав в магазин, затарившить продуктами.

Приехали уже поздно, разложили продукты, Настя сразу ушла в свою комнату, я принял душ, лег на диван пытаясь уснуть.

После гибели Василисы всегда спал плохо, часто снились кошмары. Горе, тоска, мука и безысходность накатывали, как только проваливался в сон. Со временем боль притупилась, мне казалось, что всегда буду один, так и не встречу свою женщину. Поэтому хотел жениться на Нике, не хочется встречать старость одному. Теперь же всё совсем иначе. Анастасия Стрельникова. Конечно сравнивать, то состояние и это — кощунство, но я не мог заснуть. Время два часа ночи, а у меня хоть бы в одном глазу.

В голову лезли дикие фантазии, одна откровеннее другой. Их стало ещё больше после поцелуя в парке. Настя после поцелуя стала чуть отстранённей, неужели пожалела или не понравилось? Но руку свою из моей не вырывала, мы так и ходили держась, до конца прогулку. Больше попыток её поцеловать не предпринимал и говорить об этом тоже не стал. Пусть всё идёт своим чередом. Главное, что она идёт на сближение.

Меня очень редко накрывала страсть, я не терял голову, практически не шёл на поводу у своих инстинктов. Да, я любил свою Ваську, но это была любовь-дружба, любовь-благодарность, любовь к близкому и родному по духу человеку. Мы с детского сада дружили, потом в школе начали встречаться. Первый поцелуй, первый секс после выпускного. Я был уверен, что мы бы поженились и жили долго и счастливо, если не тот случай, который оборвал её жизнь навсегда.

Всё было так давно, я всегда один, серьёзных отношений больше не было, даже постоянной сексуальной партнёрши. Были случайные связи и то очень редко.

Стоило прикрыть глаза, как образ Насти возбуждал, провоцировал, распалял. Упругая маленькая грудь с крупными сосочками, которую удалось потрогать, и которую я так рьяно мечтал вобрать в рот. Тонкая талия, раздвинутые бедра, её стоны и крики. Член снова болезненно ныл, стоял по стойке смирно, оттягивая бельё. Опять прибегать с самоудовлетворению не хотелось. Удивлялся своей реакции на эту девушку. Такая трогательная, юная, но чертовски соблазнительная, сексуальная, порочная в своей невинности. Несмотря на то что, она не девственница, у неё отсутствовал опыт близости с мужчинами. Что меня приводило в восторг, хотел быть первым и единственным для этой невероятной малышки.

Руки так и тянулись высвободить возбужденную плоть, крепко зажать в кулаке, но вместо этого пошёл опять принимать душ. На этот раз холодный. Облегчение пришло, но не на долго. Решил отвлечься, начал перелистывать копии дела, перечитывать протоколы, показания, осмотры с мест происшествия.

К трём часам меня всё-таки сморило, но как только окунулся в долгожданный сон, за стеной, в комнате, где спала Настя, раздался громкий хлопок. Будто что-то взорвалось, а потом громкий крик девушки.

Быстро вскочил, возвался в комнату спальни, начал в попыхах всё осматривать. Ночник на тумбочке был включен, видимость была хорошая. Стены стояли на месте, окно целое, потолок не осыпался, гарью не пахло, огня не было. Настя сидела на кровати, совершенно перепуганная, прижав руки к груди, смотрела на меня широко открытыми глазами, а по щекам катились слёзы.

— Насть, с тобой всё в порядке? — оказался рядом, потряс девушку за плечи, потом взял её лицо в руки, начал пристально осматривать шею, плечи, откинул одеяло, прошёлся взглядом по ногам. — Всё в порядке, повреждений нет. Ну, что ты, не плачь. Что случилось, что тебя напугало?

— Я... Я... не знаю. Я спала, а потом что-то хлопнуло. Я так испугалась, думала, это за мной.

Начал внимательно смотреть по сторонам, ничего особенного не заметил. На тумбе стояла ваза с цветами, под потолком болталась связка шаров. Что-то их стало меньше... Подошёл ближе, дёрнул за завязки. Ну, конечно!... Вместо семи шаров, осталось шесть.

— Насть, ты здесь в безопасности. Тебе не чего бояться, — поднял с пола пуцку, показывая Насте. — Это всего лишь лопнул шарик.

Настя икнула, вытирая ладонями слёзы, осматривая меня. Я был в одних боксерах. Потом перевела взгляд на остаток шарика у меня в руках.

— Ой, бедный шарик, весь день на жаре, не выдержал тряску в машине, — Настя пожала плечами и состроила милую мордочку, посмотрела на меня и часто захлопали ресницами.

Я закипал, это девчонка одновременно и возбуждала, и выводила на эмоции. Я по настоящему за неё перепугался. Хотелось содрать с неё этот халатик с весёлыми цветочками, который она так и не сняла и зацеловать.

— Ты понимаешь, я чуть с ума не сошел, когда услышал твой крик. Думал, что с тобой что-то случилось. Зачем вообще эти шарики тебе приволок?

— Вов, пожалуйста, не ругайся. Прости меня, — Настя гладила меня по плечам. — Это я виновата, ты же предлагал оставить их в машине, я настояла забрать их домой. Хочешь, вынесу их на балкон. Только не выбрасывай, мне они так нравятся.

— Да, пусть уж остаются! Я за тебя волновался, дурочка.

— За меня никогда никто не волновался, кроме мамы.

— Малышка моя, — резко притянул девушку к себе, крепко обнял, гладя по спине. Настя не сопротивлялась, наоборот обняла в ответ.

Приподнял Настино лицо и поцеловал. Жадно, быстро. Всё ещё опасаясь, что она меня оттолкнёт, но она не шевелилась, лишь замерла. Но вот губы Насти стали мягче, начал нежно ласкать приоткрытый рот девушки, на вкус она была, как вкусная конфета, а пахла лесной хвоей.

Начала отвечать на второй в своей жизни настоящий поцелуй, повторяя движения губ Вовы. Вовы... Так непривычно его так называть, но теперь могу себе это позволить.

Когда в рот проник его язык, даже застонала от удивления и количества эмоций, что на меня нахлынули. Руки мужчины гладили мои плечи, шею, голову. Пучок волос на затылке ослаб и влажные волосы рассыпались по подушке.

По телу пробежали мурашки, придвинулась ближе, Вова не останавливался, продолжал мучительно сладко и долго целовать, терзать губы, прикусывает их, проникая языком в рот. Я положила свои руки ему на плечи, провела ими до шеи, зарываясь пальчиками в мягкие волосы.