— У вас такая хорошая память, помните каждую свою поездку?

— Да, у меня феноменальная память. Правда, Володь? — поднял голову, посмотрев в мою сторону.

— Здорово, Бать, — подхожу к столу, устремив взгляд на когда-то своего командира. Человека, на которого в молодости многие наши пацаны равнялись, в том числе и я.

— Здравствуй, Володь. Видишь, как жизнь складывается, теперь мы по разные стороны, — с неким сарказмом бросает он.

— Что случилось с вашей дочерью? — знаю, что не должен вести беседу на личную тему, но так хотелось с ним поговорить. В моей голове ещё не осела мысль, что он может быть убийцей.

— Скажем, так, — ответил скрипя зубами, — связалась не с той компанией.

— Игорь Ильич, — засуетился защитник, — вы в праве не отвечать на вопросы не относящиеся к делу.

— Я буду сам решать, на какие вопросы отвечать, — Корягин хмуро смотрит на адвоката, тот потупив глаза, выдаёт, — как знаете, — и больше не пытается его остановить.

— Всё же, давайте вернёмся к делу, — встревает Палыч. — Одна девушка выжила и дала показания. Всё свидетельствует о том, что вы, Корягин, после её жестокого избиения Хасановым, вывезли девушку в лесополосу и оставили умирать. А может вы думали, что она уже мертва, а? — навалился телом на стол, пристально разглядывая подозреваемого.

Палыч отлично владеет искусством распознавания лжи по мимике и жестам. Он может легко «прочитать собеседника» по невербальным признакам, выявлять тайные намерения людей и предугадывать их действия. Профайлингом он обучился ещё в студенческие годы. С тех пор успешно применяет навыки в работе. Не раз с парнями пытались его провести. Нарочно блефовали, невпопад жестикулировали руками, состроив непонятные выражения лиц. Никогда не прокатывало, ложь распознавалась сразу.

Так и сейчас, он пытается его прочитать, но Корягин, тоже не так прост, как может показаться. Сидит абсолютно спокойно, не выражая никаких эмоций на лице. Как говорят в народе, даже глазом не ведёт. Ровным, спокойным, тихим голосом повторяет одно и то же.

— Эту девушку не знаю. Я ездил навестить дочь. У неё был очередной срыв, она пыталась сбежать. Врачи меня вызвали. Это ведь можно проверить. Могу дать координаты.

— Вы ездили одни или с супругой?

— Один. С женой мы год, как в разводе.

— Завтра потерпевшая даст показания, если она вас опознает, вам уже не отвертеться, Корягин, — виснет пяти секундная тишина, во время которой слишком остро ощущаю на себе взгляд Корягина. Почему он так смотрит? Что хочет этим сказать?

— Я не имею к этому ни какого отношения. У меня алиби, проверьте.

— Обязательно проверим, — Палыч записывает подробно данные тех, кто может подтвердить алиби. — Сержант! — зовёт инспектора, ожидавшего за дверью, — уводите.

Игоря Ильича забирают, а мы покидаем допросную. Смотрю на телефон от Насти пять пропущенных. Бляяя... совсем из головы выпало, что обещал её забрать. Надо ещё за повесткой забежать к следователю.

На часах обед, решаю вырваться под предлогом — отвезти повестку.

— Палыч, я к Стрельниковой.

— Хорошо, — соглашается. — Одна нога здесь, другая там.

Перезванивал Насте. Отвечает сразу.

— Малышка прости, был очень занят. Ты где?

— В кафе, не далеко от банка, зашла кофе выпить.

— Сейчас подъеду, дождись меня. Адрес скинь смс.

— Конечно, — радостно отвечает и выбивает звонок.

Иду за повесткой.

Кристина, как обычно, не в духе. Сидит с поникшей головой. Даже не понял, поздоровалась в ответ или нет. В прочем, это не важно. Чем меньше уделяет внимания, тем лучше. Она сегодня, как знаменитый ленивец Блиц из "Зверополиса", самая расторопная и эффективнее всех работающих. На всё ушло минут двадцать, то ручка не пишет, то бумага в принтере закончилась, и в кабинете тоже. Пришлось идти в соседний, там накинулись с вопросами по работе. Потом дату не ту поставила. Распечатывает новую. Наконец-то, заветная повестка у меня. Не слова не говоря, хватаю бумагу и быстрым шагом иду к машине. Попутно пишу Насте, что немного задержался. Отвечает, что вышла из кафе, ждёт на улице.

***

Подъездаю к месту, вижу кафе, но почему-то Настю не вижу. Сердце сразу делает кульбит. Пытаюсь себя успокоить, она могла просто отойти или зайти внутрь, устав ждать. Ещё с самого утра, когда оставил её у калитки детдома, ощущал тревогу. Не нравится мне это место. Моя бы воля, вообще бы запретил ей туда приходить. Но пока не вправе указывать девочке, что делать.

Припарковал машину, выскочил из салона, щёлкнув сигнашкой. Оглядываюсь вокруг, с ужасом осознавая, что Насти нигде нет. Набираю её номер, гудки идут несколько секунд, потом звонок сбрасывают. Что за хрень... Настя, малышка, возьми трубку. Набираю снова и снова. Гудки продолжают идти. С каждым сигналом во мне растёт беспокойство. Звонки продолжают сбрасывать, а потом вовсе отключают аппарат.

Убираю телефон в карман, решаюсь зайти в заведение, проверить там. Может она так решила пошутить. Слышу за спиной шаркающий звук. Резко оборачиваюсь в надежде увидеть Настю, но в поле моего зрения попадает мужчина с разбитой губой.

— Вы Анастасию ищите? Настю Стрельникову?

— Да, что с ней? — спрашиваю, настораживаясь.

— Её увезли... — говорит, виновато опустив взгляд.

— Что?... — это всё, что я успел спросить, прежде чем он выпалил.

— Мы вместе обедали в кафе, потом вероятно позвонили вы, она решилась дождаться вас на улице, я шёл следом. Как только мы вышли, подлетел чёрный внедорожник, её схватили и закинули в машину, — отчитывается. Кидаю на него убийственный взгляд, какого хрена не помог. И кто он вообще такой? Как оказался рядом с Настей? Почему я о нём ничего не знаю? — Я пытался... — словно почувствовав мои претензии, начал оправдываться, — правда пытался защитить, но там трое амбалом с оружием, меня просто вырубили одним ударом, — трогает разбитую губу рукой. — Я не смог ничего сделать. Наверное надо в полицию обратиться?

Хотелось взвыть от злости и досады! С трудом подавил рвавшийся наружу рык.

— Сам разберусь. Ты вообще, кто такой? — спрашиваю. В этой ситуации, потеря контроля мне не поможет.

— Захар Андреевич, — протягивает руку для знакомства, — новый директор детдома. Мне очень жаль... Это наверное опасные люди? Не знаю, во что Настя ввязалась, но зачем кому-то похищать девушку из интерната, за неё и выкуп то, не у кого просить?

— За то кажется, я знаю, — говорю хрипло, подавляя злость.

Беру контакты, этого горе-директора, на случай, если понадобятся его показания. Предварительно распросив, что видел, что запомнил. Может номер машины или лица похитителей.

— Нет. Всё так быстро случилось, даже сориентироваться не успел. Ещё этот удар...

Он быстро уезжает, когда говорю ему, что в его помощи больше не нуждаюсь.

Я знаю, кто похитил Настю. Хасан, сука... И связано, это с предстоящим завтра допросом. Ему не выгодно, чтоб Настя заговорила и указала на него. Он — бесчувственная мразь и животные. Страшно представить, на что он способен, чтоб заставить человека замолчать. Но я разорву его в клочья, если он хоть пальцем притронется к ней! За неё я готов убить!

Подхожу к машине, надо ехать в отделение, там уже решать, как дальше действовать. Звонит телефон, номер не определен. Спустя пару гудков, принимаю вызов.

— Обратишься к своим, твоя подстилка сегодня же сдохнет, — говорят, потом сразу выбивают вызов.

В кафе очень душно. На часах обеденный перерыв, скопилось много народу. Решаюсь дождаться Вову на улице. Погода сегодня не плохая, хоть и пасмурно. Спустилась с крыльца, на ходу застегивая ветровку. Отделение Вовы находится не далеко, думаю через минут десять-пятнадцать подъедет. Захар отошёл, поговорить по телефону.

— Насть, я поеду, — шёл в сторону припаркованного автомобиля у обощины. — Звонили из детдома, — показывает на телефон, — девочки опять подрались, — ну, да ничего нового. Быстро они нашли себе новую грушу для бритья. — Давай обменяемся телефонами, я обещал телефон юриста. Скину в Ватсапп.