Она потянула за шнурок, виднеющийся в разрезе кимоно, и наружу выглянул крохотный зеленый камешек.

Нефрит.

Он не шел ни в какое сравнение с теми крупными обломками, что Сора раздала служанкам, но все же это был, пусть и маленький, но нефрит.

— Передавался по наследству в моей семье, — пояснила Маи. — Так что оберег мне не нужен.

Сора выдохнула, сбросив с плеч груз подозрений.

— Отлично.

Она собиралась уйти, но Маи остановила ее вопросом:

— Так дело в нем? В этом камне?

— Не знаю точно, — не стала лгать Сора. — Но я уверена, что каким-то образом нефрит бережет владельца.

— Если бы… Если бы у Мирай был такой камень, она бы осталась жива?

В глазах женщины плескалось столько вины, что Сора тонула в ней.

— Мне это неизвестно, — отведя взгляд, ответила она.

— Вы знаете, — сказала Маи. — Это украшение моей матери. Оно передавалось из поколения в поколение каждой старшей дочери. У меня нет детей, а у моей сестры были. Я должна была отдать камень Мирай, но все тянула… Привыкла с ним, сроднилась. Это единственное, что осталось от матери.

Сора не хотела слушать, но не могла заставить себя уйти. Чужая боль и чувство необъятной вины давили на нее. Она задыхалась.

— Я была так эгоистична. Что, если Мирай выжила бы, будь оно у нее…

Вопрос остался без ответа, повиснув в воздухе и сделав его тяжелым, удушливым.

— Не кори себя, — тихо произнесла Сора. — Неведомо, как бы все было. Может, такова ее судьба.

Говоря эти гадкие, лживые слова — она знала, что они являлись неправдой — Сора почувствовала себя еще хуже. Маи промолчала — сгорбившись, она закрыла лицо руками, словно хотела отгородиться от всего на свете.

Оставив ее наедине со скорбью, Сора бесшумно вышла.

До вечера она трудилась наравне со служанками. То ли это обереги подействовали на них, то ли они безоговорочно поверили своей госпоже — но смех и болтовня не утихали ни на минуту. Аюми ворчала, иногда одергивая девушек, но Сора молчала. Ни одного замечания не сорвалось с ее губ.

Смешки, перешептывания, шаги были тем, чего ей так не хватало в мертвом, пустом поместье. Безобидные и обыденные звуки смогли вдохнуть в него жизнь, немного разогнав пугающую тишину, вводившую в уныние. Но сам дом протестовал — когда на сад опустились сумерки, Сора отпустила девушек отдохнуть, а сама расположилась на энгаве.

Было тихо. Настолько, что это отсутствие шорохов и скрипов казалось краткой передышкой перед началом чего-то ужасного.

И когда в ушах зазвенело от пронзительной тишины, Сора услышала их. Голоса. Они звали, повторяя ее имя. С каждым разом оно звучало все громче и громче, пока не превратилось в крик.

Сора зажмурилась, плотно прижала ладони к ушам, замотала головой, желая избавиться от диких воплей.

Не помогло.

— Госпожа, — Аюми удалось докричаться до нее с третьего раза. — Госпожа!

— Да?

Сора с трудом уловила возглас служанки.

— Что такое, Аюми?

— Нагреть воду для купания?

— Нет. Нет, я лягу, — отказалась Сора.

Тяжело поднявшись — все тело налилось слабостью, стало дрожащим, как листья на ветру, — она вернулась в покои, плотно закрыв сёдзи за собой. Голоса продолжили терзать ее всю ночь, и лишь на рассвете Сора смогла сомкнуть глаза.

Следующий день был похож на предыдущий — они убирались в поместье, смахивая паутину, которая непостижимым образом вновь появлялась на тех же местах. Служанки, приободренные ночью, которая прошла спокойно, негромко переговаривались между собой.

— Клянусь, госпожа, вчера я убирала в этом углу и тщательно вычистила все, — вдруг вскрикнула Аи. — Как же так могло получиться?

— Продолжайте работать, — приказала Сора.

Ее голова раскалывалась на части от недосыпа. Выйдя в сад, чтобы отдохнуть, она присела на ступеньку энгавы и с тоской уставилась на камелии. Сомнения тут же накинулись на нее, как стая оголодавших зверей.

Что, если все бесполезно? Не обрекла ли она девушек на бессмысленный, изматывающий труд?

«Бороться надо с причиной, а не следствием», — произнес умудренный голос Айко. Казалось, кормилица стояла где-то рядом.

Сора подавила желание уронить голову на руки и заплакать. Как бы ей хотелось, чтобы Айко сейчас была рядом! Она бы смогла и утешить, и помочь не только словом, но делом. Кормилица так много знала обо всем… В том числе и о злобных, мстительных духах.

«Ты тоже знаешь о них все. Ведь ты внимательно слушала мои сказки», — по-доброму усмехнулась Айко.

Сора зажмурилась. Она что, сходит с ума, раз голос кормилицы мерещится ей? Или же это то, что живет в лесу, пытается обмануть, схитрить?

— Совсем поникли.

Сора резко открыла глаза. Акио стоял возле куста камелий, задумчиво глядя на белые соцветия, но слова его адресовались вовсе не бутонам.

— Со мной что-то происходит, — признала Сора.

Может, Акио и не был человеком, но не сделал ей ничего плохого. Она могла бы обвинить его в трусости и безволии, но не во зле.

— Я знаю, — он устремил на нее взгляд своих замутненных глаз. — Вы чувствуете силу хозяина.

— Хозяина? — упавшим голосом повторила Сора. — Ты говоришь про Райдена?

Акио не ответил, вместо этого сказав:

— Она так любила эти цветы. Вы ухаживаете за ними, — его фраза звучала как обвинение. — Притащили служанок в дом. На что вы надеетесь?

— На удачный исход, я полагаю, — сухо произнесла Сора. — Что мне еще остается? Сложить руки и ждать собственной смерти?

Акио невесело рассмеялся.

— Иногда смерть может быть благословением.

— Я слишком мало прожила, чтобы говорить так.

Он с любопытством оглядел ее.

— Вы боретесь, — заключил Акио. — Но даже не знаете, с чем именно. Эта сила, которую никому не победить.

— Я все же попытаюсь.

Сора встала.

— Если ты не хочешь помогать, тогда не мешай.

— Господин вернется завтра, — внезапно сказал старик.

— Райден?

— Да. Ваш… Муж, — помедлив, все же снизошел до объяснений Акио.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Поверьте.

Сора покачала головой. Загадки, загадки… Как же она устала от них.

Старик бросил тоскливый взгляд на цветы и зашагал прочь, подволакивая ногу. Сора окликнула его:

— Постой!

Он повернулся, выжидающе приподняв бровь.

— Ты же… Не собираешься причинять мне вред? — сглотнув, уточнила она.

Пусть Акио и выглядел безобидным, он все же был… Чем-то иным. Теперь, после его признания, Сора видела это — старость, что опутала его тело, как паразиты захватывают свежие стебли.

Акио был слишком стар, чтобы ходить по земле.

— Нет, госпожа.

— Но ты не поможешь мне? — безнадежно уточнила Сора.

Он снова покачал головой. Его ответ был пропитан безысходностью, когда Акио ответил:

— Мне очень жаль, но я хочу наконец получить свободу.

— И что же является ключом к твоей свободе? Моя смерть?

Акио посмотрел ей в глаза, и Соре стало жутко от равнодушия, что заполонило тело старика.

— Не только ваша. Еще много, много людей умрет прежде, чем я лягу в могилу.

Он рассмеялся хриплым, каркающим звуком.

— И мы станем свободны.

Пусть слова Акио и казались бредом выжившего из ума старика, Сора решила прислушаться к ним. Она приказала служанкам готовиться встречать господина — несколько девушек отправилось на кухню, чтобы помочь Маи, другие же продолжили наводить порядок.

Они не смыкали глаз до вечера, носясь по поместью, как стайка беззаботных птичек, что перелетает с ветки на ветку — Сора понемногу узнавала каждую, трудясь с ними бок о бок. Поначалу те робели перед госпожой, но вскоре смущение уступило место любопытству.

Аи — самая бойкая из всех — спросила:

— Каково это — быть женой главы клана?

Сора спрятала горечь в улыбке. Клан… Клан ее отца был огромен: дальние родственники, слуги, жители деревень. Несмотря на то, что правила соблюдались неукоснительно, Сора все равно чувствовала себя частью большой семьи. Здесь же, под тенью горы Року, с ней оставалась только Аюми.