У нее нет никаких доказательств, кроме собственных слов и старых заметок, написанных рукой Кумико. Отец решит, что жена основателя была больна или слаба разумом — Сора знала, с каким недоверием Ичиго Моримото относился к сказкам про ёкаев. Если бы она своими глазами не увидела кама-кири в бане — тоже бы сочла Кумико безумной.

От беспрестанных мыслей у Соры заболела голова. Хотелось вскочить и бежать подальше от проклятого места, но гораздо сильнее темного леса и поместья Сору пугало другое — Кумико ни разу не упомянула ребенка.

Она писала о прожитых здесь годах, которые провела, будучи пленницей поместья. О холодности мужа, о коварстве Кейко, о голосах, что она слышала…

И ничего о ребенке. В отдельных строках Кумико упомянула о том, что противна супругу, называла себя вещью.

Сора вспомнила собственную брачную ночь и поежилась. Райден тоже не прикоснулся к ней… Несмотря на желание, которое виднелось в его глазах. Что же заставило его побороть влечение? Какие силы остановили, что вынудило отказаться от того, что по праву принадлежало ему?

Она еле слышно застонала от ужаса. От накатившей волны ужаса стало тяжело дышать. Схватившись за пояс, Сора ослабила узел, прижала ладонь к животу. Айко, когда от рыданий по матери Сора уже не могла сделать вдох, всегда просила ее «дышать животом».

Страх понемногу начал отступать. Сора закрыла глаза, представив лицо кормилицы — строгое, неулыбчивое, с колким взглядом. Стало легче.

Айко бы сказала ей не сдаваться.

«Как ни темна ночь, рассвет все равно приходит», — говаривала она.

Ничего не может длиться вечно. День сменяет ночь, Солнце приходит на место Луны, зима обращается в теплую весну.

Значит, и ужас, происходящий здесь, тоже когда-нибудь закончится.

Сора поднялась, полная решимости действовать, но не успела сделать и шагу, как в дверях появилась Аюми.

— Госпожа… О, вы куда-то собрались?

— Аюми, — начала Сора, но осеклась, глядя на румяное лицо служанки.

Если рассказать, она придет в ужас. Аюми всегда была излишне впечатлительной — и не умела держать язык за зубами.

И ведь это Сора привела ее сюда, в место, где царит смерть. Это она виновата. Из всех служанок она выбрала именно Аюми...

— Я хотела пройтись, — выдавила Сора. — И попросить тебя подготовить воду для фурако.

— Конечно, госпожа, — Аюми оживилась. — Я все сделаю. Как ваше чтение? Узнали что-нибудь интересное?

Взгляд служанки прошелся по комнате, выискивая листы.

— Там какая-то путаница, — солгала Сора. — Ничего не могу разобрать. Наверное, моим глазам нужен отдых.

Аюми кивнула.

— Вам следует больше лежать и набираться сил. Может, останетесь в покоях?

— Я хочу немного размять ноги, — отказалась Сора. И добавила: — Меня не нужно сопровождать.

— Но как же, — растерялась служанка. — Вдруг вам станет плохо…

— Я сносно себя чувствую, — заверила Сора. — Ты лучше займись водой.

Лицо Аюми слегка скривилось, но она послушно склонилась. Пройдя мимо служанки, Сора почувствовала слабый запах трав, живо напомнивший ей об отравленном чае.

Заметив подозрительный взгляд госпожи, Аюми спросила:

— Что такое? Что-то не так?

— От тебя странно пахнет.

— Я помогала Маи разбирать завалы на кухне. Там много всего накопилось, часть пришлось выбросить, — пожаловалась Аюми.

— Вот оно что, — поморщилась Сора. — Если так, то хорошо. Избавьтесь от всего ненужного.

— Разумеется, — тихо пробормотала Аюми.

Ее ответ потонул в звуке торопливой ходьбы — забыв о том, как приличествует ходить дочери знатного клана, Сора поспешила во внутренний двор, в конюшню. Акио тоже упоминался в заметках Кумико — но при этом не вызывал такой неприязни ни у Соры, ни у давно почившей жены основателя, в отличие от Кейко.

Пустые денники выглядели сиротливо. От гнедых рослых жеребцов, что встретили ее в прошлый раз, остался только запах сена и конского пота. Отряд Райдена, уехав вместе с ним, забрал с собой и лошадей — при взгляде на пустые стойла становилось не по себе.

Первым делом она устремилась к Чикаре, которая радостно заржала, приветствуя хозяйку. Погладив бархатный нос и убедившись, что за лошадью хорошо ухаживает, Сора собиралась было отыскать Акио — но он уже нашелся сам.

— Разве госпоже подобает шататься по конюшне, — недружелюбно прошамкал старик. — Или забыли чего?

Его мутноватые глаза смотрели зло. Сора отступила на шаг назад, внезапно осознав, что на помощь ей никто не придет.

— Я пришла проведать Чикару.

— Ну, с ней все хорошо.

Повисло угрожающее молчание. Акио смотрел, чего-то выжидая, и Сора сдалась.

— Я хотела поговорить и с вами.

Акио разразился неприятным, каркающим смехом.

— Со мной? Чем же такой немощный старик, как я, может помочь благородной госпоже?

— Не принижай своих заслуг. Ты исправно трудился, — ответила Сора.

— Но вы решили меня заменить.

Акио уставился прямо на нее. От мутноватых глаз, глядящих, казалось, куда-то внутрь, Соре стало жутко.

— Не заменить, — возразила она. — Облегчить труд. Я решила, что помощь будет кстати.

— Вот как, — протянул слуга. — Решили, значит…

Он с нескрываемой насмешкой сообщил:

— С чего вы взяли, что вправе решать? Явились сюда, прожили несколько дней и принялись переделывать все по своему вкусу. Пригнали деревенских в поместье, начали избавляться от вещей…

Сора растерялась. В ее глазах все выглядело не так.

— Это моя обязанность, как хозяйки поместья.

— А вы хозяйка?

Внутренности обожгло.

— Нет, — прошептала Сора, понимая, что говорит правду.

Она не хозяйка здесь. У проклятого места может быть только один хозяин. И это не она.

— Так чего вы хотели, госпожа? — пробурчал Акио. — Зачем пожаловали?

— Ты сказал, что держал маленького Райдена в руках…

Он кивнул.

— Все так.

— Значит, служил еще его отцу?

На лице Акио мелькнула тень.

— Моим господином всегда был только Райден.

— Как это понимать?

— А чего же тут понимать, — он пожал плечами. — Я говорю прямо. Как есть.

Сора попробовала зайти с другой стороны:

— Какими были родителями Райдена?

— Родители как они есть, — последовал незамедлительный ответ. — Как и у всех.

— Райден любил их?

— Кто же не любит своих родителей, госпожа? — вытаращил глаза Акио. — Конечно.

— Сколько лет ты служишь в поместье?

— Сколько себя помню.

Сора едва не застонала от досады. Она опасалась спрашивать прямо, но уклончивые ответы Акио вызывали в ней глухую злость.

— Ты был знаком с Кумико? Женой основателя, — уточнила она.

На лице Акио что-то поменялось. Какое-то болезненное чувство исказило его черты, заставило сухие губы дрогнуть.

— Не припоминаю, — наконец ответил он. — Стар я стал. Многого не помню.

«Лжешь», — чуть не выкрикнула Сора. Но вслух сказала другое:

— Спасибо за разговор, Акио.

Старик упрямо промолчал, но на выходе внезапно окликнул ее:

— Госпожа… По поводу Кейко.

Сора остановилась, склонила голову набок, показывая, что слушает. Внутри все неприятно сжалось при упоминании обидчицы.

— Она ушла.

— Куда? — потрясенно воскликнула Сора.

— Вы ее выгнали, — Акио не счел нужным скрыть недовольство. — Велели ей уйти. Вот она и ушла.

— Кейко совершила преступление.

— Она прожила здесь всю жизнь, — глухо сказал старик. — Ваше право, благородная госпожа. Вы мните себя хозяйкой… Только помните, что мы жили тут еще до вас. Много лет.

— Слишком много, видимо, — не удержалась от намека Сора.

Акио ничего не ответил.

Лес — не просто деревья. Это существо, которое говорит с тобой шелестом листьев, смотрит на тебя пустыми глазницами дупел, прикасается к тебе своими ветвями.

Говорят, любой лес — живой. Но тот, что раскинулся возле горы Року, был живее всех лесов. Выйдя из конюшни, Сора старалась не смотреть в сторону темной кромки, но не смогла — чувство, будто кто-то пристально сверлит ее спину взглядом, заставило обернуться.