Звонкий голосок Аюми, которая вместе с вещами уже ожидала Сору в выделенной ей комнате, показался сладким щебетанием птиц.

— Госпожа, — хорошенькое лицо служанки сияло улыбкой. — Посмотрите, какие покои! Здесь есть выход в сад, а еще...

Аюми осеклась и заговорила тише, заметив недовольство Кейко.

— Еще моя комната рядом с вашей, — запнувшись, закончила она.

Сора кивнула.

— Займись вещами, Аюми.

Без лишних слов понятливая служанка коротко поклонилась и отправилась разбирать одежду. Моримото повернулась к Кейко, обратив на нее вопросительный взгляд.

— Эти покои предназначены для супруги господина, — проскрипела Кейко. — Раз уж вы станете ею завтра, я решила сразу определить вас сюда. Рада служить вам, госпожа.

Она склонила голову, продолжив смотреть на Сору исподлобья.

— Домашними делами занимаешься ты?

— Верно. Я служу клану Хаттори вот уже без малого двадцать лет, — ответила Кейко.

— А остальные слуги?

Взгляд Кейко стал острым.

— Господину Хаттори не требуется много слуг. Акио и я — вот и все, кто заботится о нем. Но из-за вас мы, конечно, вызовем слуг из деревни.

Раздражение внутри вспыхнуло жарким огнем. Очевидно, Кейко не была рада появлению Соры и не старалась скрыть своих чувств. Однако начинать знакомство с ссоры — плохой знак.

В чем-то Сора даже могла понять пожилую женщину — поместье находилось в ее полном распоряжении много лет, пока император не приказал Райдену обзавестись семьей. Однако нет никакой вины Соры в том, что на роль невесты выбрана она.

— Расскажи мне о деревне, — попросила Моримото. — Она большая?

— В первой шестьдесят домов, госпожа. Во второй пятьдесят восемь.

— Я хочу сама отобрать слуг для дома, — решила Сора.

— Вряд ли это возможно. Госпожа, — добавила Кейко после недолго молчания.

Неожиданно строптивость служанки развеселила Сору. Поджав губы, чтобы улыбка не вырвалась наружу, она поинтересовалась:

— Отчего же?

— Негоже молодой госпоже одной ездить в деревню. Господин будет гневаться.

— Я поговорю с ним, — пообещала Сора.

Подобное заявление еще больше расстроило Кейко. Видя, как женщина еле сдерживается, чтобы не вылить свою злость, Сора добавила:

— Благодарю тебя за помощь, Кейко. Надеюсь, мы с тобой сладим в будущем.

— Конечно, госпожа. И я надеюсь, — взгляд Кейко прямо таки кричал о противоположном.

Поклонившись, она покинула покои. Едва сёдзи за ней закрылись, Аюми с другого конца комнаты выдохнула:

— От меня от нее мурашки по коже. Она вас явно невзлюбила.

— С чего бы ей меня любить? — Сора подавила горький вздох. — Они не рады мне, потому что...

Она осеклась, не став заканчивать, но продолжение фразы осталось горечью на языке. Слуги всегда перенимают отношение своих хозяев — очевидно, если бы господин Хайтани был рад прибытию невесты, радовались бы и они.

Винить Кейко бесполезно, как винить отражение в зеркале за уродство.

— На новом месте всегда тяжело, — рассудила Аюми. — Но они полюбят вас, как только узнают. Вы такая красивая, добрая и умная — загляденье! Любой был бы рад видеть вас своей.

«Но Райден Хаттори — не любой», — с мрачным раздражением подумала Сора.

Его имя произносилось с подобострастием и восхищением. Сам император высоко ценил клан, который приносил ему победы одну за другой. За прошедшие столетия ни один бой, что велся Хаттори, не был проигран.

Злые языки гадали, что было тому причиной — невероятное мастерство, удача или же нечто другое?..

Ходила молва о неких темных силах, что покровительствовали роду Хаттори. Но пока он приносил победы, император оставался глух и слеп.

— Поместью требуется женская рука, — продолжила болтать Аюми. — Здесь так пусто...

И правда — комнаты, хоть и были вычищены до блеска, казались необжитыми: ни икебан, ни картин, ни замысловатых росписей. Позволят ли ей украсить пространство? Или же здешняя безликость — результат желаний господина Хаттори?

— Вы можете прогуляться по саду перед сном, — предложила Аюми. — Пока я заканчиваю с вещами.

— Хорошее предложение, — Сора с тоской устремила взгляд в сторону зелени, видневшейся через приоткрытые сёдзи. Оттуда тянуло вечерней прохладой и влагой. — Но я слишком устала и хотела бы искупаться.

— Я немедленно займусь, госпожа, — отреагировала Аюми.

Оставив вещи, она покинула комнату, чтобы распорядиться насчет фурако. С уходом служанки стало еще неуютнее — Сора зябко дернула плечами, почувствовав легкий озноб, закрыла сёдзи, ведущие в сад, но теплее не стало. Казалось, от самих стен шел жуткий, могильный холод.

— Сейчас нагреют воду, госпожа, — Аюми вернулась с радостным известием. — Давайте-ка я расплету вам волосы.

Ловкие руки служанки аккуратно вынимали украшения из прически — по мере того, как освобождались волосы от плена кандзаши, легче становилось и на душе. Закончив, Аюми провела гребнем по длинным прядям, помогла переодеться в косодэ — легкое нижнее платье.

В помещении для купания пахло нагретым кедром — из-за гигантской фурако, в которой источала пар вода, — и ароматными маслами, что заблаговременно принесла с собой Аюми. Погрузившись в горячую воду, Сора жестом отпустила служанку — эти минуты ей хотелось провести в тишине и одиночестве, не думая ни о чем.

Но мысли, одна хуже другой, сами лезли ей в голову. Моримото страшил завтрашний день — день, когда она станет частью клана Хаттори, чье величие сохранялось даже при скудном количестве представителей.

Но еще больше ее пугал собственный жених — насколько красивый, настолько же и равнодушный. Его идеальная красота казалась ядовитой — и этот яд уже начал проникать в ее тело вместе с холодными взглядами, брошенными на нее, и резкими, отрывистыми приказами.

Сора закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на чем-то хорошем. Перед глазами возникло лицо отца — он, несомненно, будет счастлив, если его дочь проявит себя как хорошая супруга. Затем появилось лицо Ивао, искаженное злорадством — дядя претендовал на роль главы столько, сколько Сора себя помнила, поэтому отбытие единственной наследницы Моримото несказанно радовало алчущего родственника.

Сора тихонько вздохнула. Если бы она родилась мужчиной, то ее жизнь была бы свободнее. Но проще ли?

Мысли сменяли друг друга как капли, падающие в воду и глухо разбивающиеся об ее поверхность. Монотонный, мелодичный звук, который звучал не только в ее голове.

Сора широко распахнула глаза, цепляясь одной рукой за деревянный бок фурако.

Звук падающих капель никуда не исчез. По обнаженным плечам прошелся холодный ветер, невесть откуда взявшийся в закрытом теплом помещении. Сердце учащенно забилось, взгляд заскользил по углам, где притаились тени, напуганные ярким светом горящих свечей.

Щелк.

Тихий звук за спиной заставил ее подскочить. Вода в фурако всколыхнулась, пошла рябью. Стремительно обернувшись, Сора завизжала от ужаса, увидев прямо перед собой две гигантские клешни.

Угрожающее щелканье вплелось в ее вопль, когда одна из клешней сомкнулась в опасной близости от ее лица. Моримото отшатнулась к другому краю — деревянный край бочки больно врезался в лопатки. Что-то — или кто-то — страстно желало достать ее, потому что в следующее мгновение клешня нацелилась ей в глаза. В попытке спастись Сора инстинктивно нырнула вниз, в ароматную воду, которая с неотвратимостью сомкнулась над ее головой.

В открытый рот хлынула жидкость, стремительно заполняя легкие, по телу разлилась обжигающая боль, вслед за которой пришла темнота.

Страх завладел ее телом, порабощая и уничтожая любой намек на сопротивление. Беспомощно забарахтавшись, Сора попыталась вынырнуть, но сверху на голову надавило что-то тяжелое, не дающее выбраться и глотнуть воздуха.

И страх превратился в ужас, в беззвучный крик, погребенный под водой. Когда легкие зажгло так, словно их объяло безудержное пламя, кто-то схватил Сору за плечи, с силой стискивая их, вытащил из фурако.