В ее словах сквозил яд, но формально она соблюдала все правила. Соре не в чем было ее упрекнуть, поэтому она вернулась к Аюми, чтобы закончить приготовления.

Со стороны сада раздались шумные мужские голоса. Моримото без труда узнала высокий голос дяди, который снова о чем-то разглагольствовал, смех его людей — среди общего шума не было слышно ни голоса Райдена, ни речи его воинов. Сору не отпускало ощущение, что никто, кроме Ивао, не рад данному союзу — среди приглашенных даже не было представителей других кланов. Конечно, это можно объяснить поспешностью и предстоящими сражениями, но...

Не о такой свадьбе она мечтала.

Сердце сжалось в груди. Мучительное чувство неправильности происходящего не отпускало Сору — словно бы она оказалась заколдована злой колдуньей, и вынуждена наблюдать, как по кусочкам рушилась ее старая, прежняя жизнь, которую она любила.

— Я в жизни не видела более красивой невесты, — восхищенно воскликнула Аюми, приложив руки к груди. — Господин Хаттори будет счастлив, что сумел заполучить такую драгоценность!

— О да, несомненно, — отозвалась Кейко.

Ее острый взгляд прошелся по Соре, пытаясь выискать хотя бы один недостаток. Но Аюми не слукавила — дочь клана Моримото и впрямь была прекрасна: черные, как смоль, волосы, белая кожа, алые губы. Со спокойным лицом Сора величаво двинулась в сад, где ее должны были встретить Ивао и его люди, чтобы сопроводить к храму.

— Не опозорь свою семью, — дядя, улыбаясь, приблизился к ней и злобно прошипел на ухо. — Делай все, что прикажет господин Райден, иначе...

Он не договорил, но опасный блеск в его глазах свидетельствовал о том, что Соре лучше прислушаться. Оказавшись в паланкине, она инстинктивно дотронулась до места, где пальцы дяди больно сжали руку — на нежной коже наверняка остался след, который был удачно спрятан за длинными рукавами.

— Не волнуйтесь, — Аюми, как могла, подбадривала свою госпожу. — Господин Хаттори молод, красив и умен, из знатного рода.

Сора выдавила улыбку. Возможно, другая невеста на ее месте радовалась бы красоте и богатству будущего супруга, но Сора предпочла бы другие качества. Ей важно было знать, добр ли муж к слугам, не злой ли он человек...

Она вспомнила холодный взгляд Райдена и его язвительную усмешку, застывшую на тонких губах. К ней он не был добр, это уж точно. Подверг сомнению ее слова, бесцеремонно ворвался в баню...

«Вы станете мужем и женой», — шепнул разум голосом старой Айко. — «Произошедшее вчера уже не имеет значения. После церемонии господин Райден может делать все, что ему вздумается».

И даже больше. Сора молилась, чтобы ее дальнейшая жизнь была тихой и спокойной. Возможно, им удастся найти общий язык, и судьба будет благосклонна к бывшей дочери клана Моримото.

Паланкин остановился.

— Пора, — Аюми выглянула из-за занавески. — Все уже ждут.

Как во сне, Сора выбралась наружу, почтительно замерла перед десятками лиц, обращенных к ней. Сотни глаз жадно рассматривали ее — мужчины без стеснения разглядывали ее лицо, фигуру, волосы, алчно ловили блеск драгоценных камней.

Она не смела — и не имела права — поднимать свой взгляд. Медленно, как и полагалось, Сора двинулась вперед, к храму, где ее уже ожидал священник — каннуси, и... Райден. Его взгляд выделялся среди сотен других — его она чувствовала острее, четче, словно он был осязаем.

Церемония прошла как в тумане. Они по очереди отпили по три глотка сакэ, связывая себя узами, выслушали поздравления гостей — Сора не помнила, что им желали, потому что ее сердце гулко колотилось в груди от осознания: она больше не Моримото.

Хаттори.

Сора Хаттори.

Чужая фамилия горчила на языке хлеще выпитого сакэ. После всех формальностей молодожены вернулись в поместье, где началось празднование — Ивао первым дал напутствия, чем заслужил тихое хмыканье Райдена. Они сидели рядом, бок о бок — Сора чувствовала тепло его тела, видела широкий разворот плеч, за которым хотелось спрятаться.

— Госпожа, — Аюми, склонившись, обратилась к ней шепотом. — Пора уходить.

Воздух в комнате закончился. Сора силилась сделать вдох, но не могла. Слова служанки звучали в ее ушах громче колокольного звона.

Она знала, но все равно не была готова к первой ночи. Ночи, в которую ей предстояло отдать мужу свое тело, доказав тем самым безоговорочную верность и проявив послушание.

На негнущихся ногах Сора поднялась, бросила короткий взгляд на Райдена. Тот пригубил сакэ, поднеся к губам отеко, еле заметно дернул уголком рта.

Его слова, обращенные к ней, были тихими, но прозвучали громче раската грома:

— Иди, подготовься. Я приду позже.

Удивительно, как легко люди способны вызывать одновременно и отвращение, и жалость.

Уподобление животным — худший из грехов. Отдаваясь порокам и низменным желаниям, люди Ивао стали похожи на вонючих свиней, чей смысл жизни заключался в бессмысленном удовлетворении физиологических потребностей.

Кровь в венах Райдена закипала, густея и становясь тягучей, липкой смолой. От взглядов — жадных и завистливых — хотелось отмыться.

Пьяные возгласы гостей не стихли после ухода хозяина поместья. Не страшась наказания, они обсуждали, как повезло Райдену с молодой женой, сопровождая беседу похабными шутками и смехом.

Здесь, вдали от столицы, их языки развязало выпитое спиртное и радушие Хаттори. Видя перед собой гостеприимного хозяина, они даже не даже не догадывались, насколько сильно он хотел вспороть им животы и, вытащив внутренности, развесить их как украшения вдоль энгавы.

Он не выказал своего отвращения ни словом, ни делом — и причиной сдержанности являлся не страх понести наказание.

Нет, причина была в ней.

В Соре.

Райден остановился, глядя на лунную дорожку, посеребрившую траву. Он знал, что Сора ждала его в покоях — наверняка испуганная, дрожащая, но с решительно вздернутым подбородком. Клановое воспитание и правила приличия смогли набросить на Сору вуаль кротости, но Хаттори видел искры гнева в ее глазах, когда она смотрела на него.

Где-то внутри хрупкого тела, спрятанная под толстым слоем смирения, таилась неукротимая сила.

Когда император завел речь о женитьбе, Райден испытал досаду — брак не входил в его планы. Связать себя узами с невинной душой — большая ошибка, которую он всеми силами старался не допустить.

Но открытое возражение императору вызвало бы слишком много разговоров и слухов, которые и так плотной пеленой окутали его род. Пришлось согласиться.

Пожертвовать собственным спокойствием в угоду исполнения куда более важной цели. Райден ждал скромную и тихую невесту, которую бы постигла участь предыдущих — она бы, как свеча, неумолимо сгорела в закрытом поместье, в окружении стены деревьев. Век бы ее был недолог, но тих.

Сора Моримото одним своим появлением перечеркнула все его намерения.

Темноволосая, кожа — что лунный свет, губы — лепестки ликорисов. Все в ней было красиво, но глаза... Стоило Соре вскинуть голову и посмотреть на него, как внутри, слева, что-то дрогнуло — как птица взмахнула крыльями.

И до того это было странно и непривычно, что Райден растерялся. Он уже много лет не чувствовал ничего — в его груди зияла прожорливая пустота, которая поглощала все эмоции. Кровь, боль, сила — все, что у него оставалось. Он шел по полям сражений, ведя за собой отряд таких же, как он — сеющих смерть — и не останавливался ни на мгновение.

А увидев Сору — замер. Застыл, сраженный наповал не мечом, а юной девушкой.

Возгласы за спиной стали тише — гости понемногу начали разбредаться по своим спальням. Райден взглянул на луну, бесстрастно взирающую на землю сверху — холодная и неприступная, она напоминала ему о том, что он никогда не сможет получить.

Позади зашелестела трава. Кейко, двигаясь шумно и не таясь, приблизилась к нему, встала рядом — почти вровень. В саду не было ни души, потому они могли не опасаться, что кто-то увидит вольность служанки.