Лес был близко. Ближе, чем позавчера.

Казалось, деревья неумолимо подступают к поместью, желая поглотить его.

Сора попятилась, с ужасом глядя вперед.

Безмолвие царило вокруг — ни шорохов, ни звуков. Даже ветер затаился, спрятавшись.

Она наступила на подол собственного кимоно, едва не упала, неловко взмахнув руками. Собственная неуклюжесть заставила рассмеяться — никогда прежде у Соры не было проблем с грациозностью. Она могла пройти длинный путь, ступая, будто шла по воде — величаво и неспешно.

Сейчас же от былой плавности не осталось и следа — Сора бросилась на кухню, желая поговорить с кем-то, кто не причастен к кошмарам. Маи замешивала тесто для лепешек — полыхал огонь в печи, жар приятно грел кожу. Пахло обожженной древесиной и свежим хлебом.

— Госпожа, — заметив ее, Маи отвлеклась от занятия. — Секунду, я сейчас…

— Не нужно, — Сора остановила ее жестом. — Занимайся делом.

— Но как же…

Маи растерялась, вопросительно взглянула:

— Будем говорить здесь?

— Говорить? — нахмурилась Сора.

Женщина окончательно пришла в недоумение.

— Я просила вашу служанку, Аюми... Я очень хотела поговорить с вами, решила, вы пришли удовлетворить мою жалкую просьбу.

— Аюми ничего не сказала мне, — пробормотала Сора. — Должно быть, не успела. О чем ты хотела поговорить?

Маи низко поклонилась.

— Спасибо вам за предоставленную работу, госпожа. Я счастлива, что вы решили взять меня в поместье. С тех пор, как Мирай…

Она запнулась, отвела глаза.

— Я ходила неприкаянная, не знала, как быть. Зачем мне дышать… Но тут появились вы, словно луч солнца из-за туч. И я вспомнила, что труд лечит любую боль.

— Я рада, что тебе легче, Маи, — Сора улыбнулась.

Женщина тяжело вздохнула.

— Да вот только мне все не дает покоя вопрос — что же случилось с моей племянницей? Уж, грешным делом, думала сама сходить в тот лес. Знаете, на ней ведь ни царапинки…

Маи всхлипнула. Ее обветренное загорелое лицо некрасиво сморщилось, став похожим на сушеный сухофрукт.

— Нечего тебе там делать, — твердо произнесла Сора.

Не выдержав, она подошла к Маи и ласково дотронулась рукой до ее плеча. Женщина растерянно вскинула голову — в ее глазах блестели крупные слезы — приняла ласку. И внезапно заговорила горячечным шепотом:

— Госпожа, поверьте мне… Я вам худого не желаю. Разбирала кладовую, перебирала, смотрела, что выкинуть, а что — оставить. Да там… Там…

Ее голос задрожал.

— Не гневайтесь, но травы, что хранились в кладовой, нехорошие. Знаю некоторые из них… Ничего полезного они не несут, только вредят. Уж мы-то с вашей служанкой все выбросили…

Сора продолжила улыбаться несмотря на то, что внутри все стянуло холодом.

Она понимала, что Маи говорила правду. Кладовая — царство Кейко… Там она хранила свои запасы трав, которыми пыталась отравить ее.

— Вы добрая, — продолжила шептать Маи. — Изнутри светитесь. А тут все в темноте погрязло. Я не думала… Не думала раньше о горе Року. Всегда к ней запрещено приближаться было. И ведь все слушались, не ходили. Но иногда находился какой-нибудь смельчак или просто глупый человек… И нет-нет, кто-то да испытывал удачу.

— И что же? — спросила Сора.

Еще до того, как Маи дала ответ, она уже знала, каким он будет.

— Никто не вернулся, госпожа. Некоторых так и не нашли…

— Почему у леса дурная слава? Почему нельзя ходить на гору? — вцепившись в плечи женщины, Сора сжала пальцы. — Разве никто не задался этим вопросом за столько лет?

— Лес… Опасен, — выдавила Маи. — Никто не знает, почему. Те, кто туда пошел, сгинули безвозвратно. Оттуда дороги нет. Иногда…

Она замолчала.

— Что — иногда? Говори!

— Иногда слышен шум. Сильный, — Маи сглотнула. — Деревья трещат и ветви гнутся. Будто что-то большое бродит по лесу…

Сора отпрянула в ужасе.

Большое? Что это может быть?

Она мысленно перебрала все варианты, какие только пришли в голову — как назло, герои сказок Аюми путались между собой. Вереница дьявольских лиц пронеслась перед глазами, хохоча и веселясь. Виски заломило от боли.

Сора прижала пальцы ко лбу, поморщилась.

— Что с вами, госпожа? — встревоженно воскликнула Маи.

— Все в порядке. Утомилась, — коротко ответила Сора. — Никому не говори о нашем разговоре.

Маи затрясла головой.

— Никому, ни словечка!

— Хорошо. И в лес не вздумай ходить.

Женщина снова кивнула.

— Сделаю, как скажете. Только вы поберегите себя. Ох, поскорее бы господин вернулся…

— Маи, ты когда-нибудь видела отца господина?

— Он рано погиб, госпожа. Я тогда еще была ребенком.

— Райден похож на него?

— Как две капли воды. Не отличить, — рассмеялась Маи. — Красивее мужчин я не встречала. Но до вас в поместье никто слуг из деревни не звал. Редко мы видели господина.

— А его супруга, мать Райдена?

Маи задумалась.

— Она хворала много. Не покидала поместье совсем. В деревне ее ни разу не было.

— Ясно, — медленно произнесла Сора.

Выходило, что мать Райдена, как и его бабушка — Кумико — оказались слабы здоровьем. Или же заболели здесь, в поместье клана?

Никто их не видел. Бедные женщины, выйдя замуж, превратились в узниц.

— А Райдена в детстве ты видела? — прикинув в уме возраст Маи, поинтересовалась Сора.

Женщина мотнула головой.

— Сказывали, в детстве маленький господин много болел. Увидела уж, когда он в статного юношу превратился.

Сора вспомнила лицо мужа — безупречное, гладкое, с мраморной кожей. Нечеловечески красивое.

— Госпожа, — в кухню вошла Аюми и поклонилась. — А я везде вас ищу. Вода готова.

— Иду, — откликнулась Сора.

Бросив предупреждающий взгляд на Маи, она вышла в коридор, погруженная в раздумья. Никто не видел Райдена ребенком…

Был ли он вообще ребенком? Слышали ли стены поместья детский смех? Или же были свидетелями только угасания чужих жизней?

Почему Кейко покинула место, которое считала своим? Сора видела — она готова была сражаться и дальше. Хоть Райден и наказал ее, но все же не выгнал. Оставил.

Вопросы, вопросы… От их количества кружилась голова. Сору тревожило ухудшающееся самочувствие — подобно дикому животному, она ощущала угрозу, исходящую от старой мебели и пустых комнат.

Вода в фурако источала слабый аромат цветов. Аюми помогла госпоже разоблачиться, потянулась к нефритовому браслету, который Сора ни разу не снимала за последние дни.

— Украшение может испортиться, — поймав недоумевающий взгляд Соры, пояснила служанка. — Лучше снять.

Сора безропотно вытянула руку. Браслет соскользнул с запястья, на место привычной тяжести пришла легкость, которая не казалась приятной.

Горячая вода расслабила мышцы. Пригревшись, Сора откинула голову, но глаза закрыть побоялась — в памяти были свежи воспоминания о кама-кири, водяном духе.

Аюми вдруг поднялась.

— Я принесу полотенце.

— Нет, — бурно отреагировала Сора. — Останься.

— Но полотенце…

— Сразу надену косодэ. Не уходи.

Ей было страшно оставаться одной в месте, где она чуть не утонула. На лице Аюми мелькнула легкая тень недовольства, но она послушно опустилась на скамеечку.

— Вы что-нибудь узнали из тех записей? — спросила она после недолгого молчания.

Помолчав, Сора ответила:

— Это нехорошее место.

— Нехорошее?

— Дурное, Аюми. Здесь…

Сора поколебалась, но все же решила сказать:

— Предыдущие жены глав были несчастны. Записи Кумико — жены основателя клана — полны печали и тревоги.

— Их жизнь сложилась несчастливо, но это не означает, что вы повторите их судьбу.

«Я уже повторяю», — мрачно подумала Сора.

Она одинока. Нелюбима. Заперта в поместье.

Она стоит на той же дороге, что и они. Еще несколько шагов — и обратно уже не повернуть.

От мысли, что ее жизнь закончится также бесцветно и тускло, как жизнь Кумико, Сору охватила тоска.