– Это дурной район Вадраг, тебе ли не знать, – хмуро продолжала Йоджинг. – Что агрх-гразтме столь уважаемой дарды, как ты, делать там?

Вадраг потребовалось мгновение, чтобы совладать с собой. Но вот уши ее приняли обычное положение, она выпрямилась, расстегнула куртку и, вытащив из-за пазухи книгу в добротном кожаном переплете, бросила на стол.

– Сезонные лихорадки, их виды и особенности лечения, – прочла Йоджинг название, написанное на общем. – Медицина?

– Да, медицина, – горько ответила Лавина. – Салилэт лекарь, ты не забыла? В Барыгане всем плевать, что он некрополец. Никто не боится, что он наведет порчу или заколдует, как до сих пор боятся здесь, в городе. Там людям важно лишь, что он может лечить, и не берет за услуги денег. Салилэт счастлив, когда помогает кому-то, пусть даже его пациенты – отбросы. Поэтому я не запрещаю ему бывать там. Торговцы привозят для него книги, снадобья… Можешь спросить артм Древнего дома, опасны ли они. Я как раз иду от них, но ты можешь взять эту книгу и спросить еще раз.

Йоджинг пролистала книгу, прочла несколько абзацев в начале, в середине и в конце, а потом протянула обратно.

– Я верю тебе. И все же нехорошо, что Салилэт один ходит в тот район. Хочешь, я дам шаджйарангу для сопровождения?

– Не нужно, – Лавина спрятала книгу обратно под куртку. – Салилэта все знают и ценят, никто не тронет его.

Йоджинг покачала головой, но спорить не стала.

– Ну, смотри, дело твое.

– Спасибо за понимание, Йоджинг! – Лавина, махнув рукой на прощание, пошла к дверям, где столкнулась с Денджирг Крепкой-Хваткой, которая как раз собиралась войти. Буркнув короткое приветствие, Вадраг пропустила ее в кабинет и ушла, тяжело ступая.

– Что это с ней? – удивленно спросила Денджирг, проводив Лавину взглядом.

– Не обращай внимания, она всегда такая! – Йоджинг поднялась из-за стола и, подойдя к Денджирг, хлопнула ее по плечам. – Рада быть с тобой в одном пространстве, сестра! Я уже начала думать, что ты не приедешь!

Денджирг ответила на объятия.

– И я рада! Мы попали под обвал в Тихом ущелье, но, хвала Удре, все обошлось. Раненых привезли в Шатерный поселок, ими занимаются шаманки.

Впервые заметив Денджирг на учениях кадеток, Йоджинг заинтересовалась ее судьбой и взяла над ней шефство, хотя прежде такого не делала. Даже теперь, когда у той появилась официальная наставница, Йоджинг продолжала делиться с Денджирг опытом и знаниями, помогать в сложных ситуациях и давать советы, если в них возникала необходимость. Крепкая-Хватка была способной, не зря именно она победила в состязании за место шаджйарадэрры элунги Забрага. Ее отличали острый ум, житейская мудрость и философская рассудительность, способная утихомирить любых спорщиц и спорщиков, буянов и буянок. При этом никто не посмел бы сказать, что ей не хватает решительности и расторопности. В глубине души Йоджинг не сомневалась, что ее подопечная рождена, чтобы в один прекрасный день стать первой помощницей министриссы правопорядка Забрага.

– Рада, что все обошлось без серьезных последствий. – Йоджинг отстранила Денджирг, удерживая за плечи. – Ну-ка, дай на тебя посмотреть! Выглядишь отлично!

– Спасибо, – смутилась та. – У тебя, кажется, тоже дела идут неплохо?

По правде сказать, Йоджинг практически не изменилась с того дня, когда они впервые встретились. Она была невысокая, но крепкая, с длинным чубом жестких черных волос на бритой голове, суровыми, словно высеченными из камня чертами, которые лишь изредка озарялись скупой улыбкой. Всегда носила в ушах гладкие серебряные кольца, а, выходя из дому, надевала форменную куртку, украшенную пластинами нангарна, складчатую юбку, гетры грубой вязки и тяжелые высокие ботинки.

– Не жалуюсь, – пробасила Йоджинг и, еще раз хлопнув ее по плечам, сунула большие пальцы за ремень. – Что ж, ты хоть и приехала на несколько дней позже назначенного срока, но успела к самому рейду в Барыган. Пойдешь с нами?

– Спрашиваешь! – Денджирг сняла с плеча дорожную сумку и бросила в угол комнаты за дверь. – А я-то боялась, что вы уже успели побывать там без меня. Конечно, пойду!

***

Много лет назад, когда Денджирг только окончила Академию и начала познавать тонкости службы в приграничном Запопье, она спросила Йоджинг, отчего та попросту не прикажет снести Барыган и выгнать прочь из Забрага всех его обитателей? Разве нельзя обязать купцов увозить обратно тех, кого не удалось продать или тех, у кого закончился контракт, но нет денег на обратную дорогу? На что Йоджинг ответила:

– Можно-то можно. Да только зачем? В Забраг никто не попадает случайно. Некоторые, правда, пожив здесь, уезжают, но те, в ком силен голос крови – остаются. В любом случае, чтобы понять, нравится тебе или нет, надо сперва попробовать, верно?

– Верно, – вынуждена была согласиться Денджирг. – Но разве может понравиться жизнь в Барыгане? И как можно судить по ней о Забраге?

Йоджинг пожала плечами.

– Судьба всех дэхдане начертана Великой Матерью. И, если она захотела, чтобы кто-то родился человеком и жил в трущобах, нам ли спорить с этим? Возможно, для кого-то такая жизнь испытание, наказание или урок. А мы – мы никого не удерживаем насильно. Если кто-то действительно хочет уехать, ему выделяют сумму из городского бюджета, достаточную, чтобы добраться до дома. Однако ты удивишься, если узнаешь, как мало, осевших в Барыгане людей, хочет этого.

– Это мне действительно непонятно, – призналась Денджирг.

Дардой она была основательной и настойчивой, во всем стремилась докопаться до сути, а потому, чтобы разобраться в этом деле, всякий раз, когда представлялась возможность, принималась расспрашивать обитателей Барыгана о том, что привело их в Забраг и как им живется.

– За полгода я могу скопить достаточно денег для того, чтобы купить одежду и во время Весенней или Осенней ярмарки попытать счастья на аллее шартм[1], – сказал ей как-то парнишка, подрабатывающий посудомойкой в одном из «веселых домов». – Ничего шикарного, само-собой, но, если отмоюсь и оденусь в чистое, может быть, кто-то и захочет взять меня к себе. Вы, огрихи, не слишком-то в этом разборчивы, вам лишь бы человек пришелся по сердцу, а кто он и откуда, вам дела нет. Так, может, и мне повезет?

– Повезет, если будет на то воля Великой Матери, – согласилась Денджирг. – Молись Ей и, возможно, Она услышит тебя. А главное, научись называть нас дардами, а не ограми, пока тебя никто не пришиб за неуважение! Не все, знаешь ли, такие добрые, как я!

Она спрашивала многих, и часто получала похожие ответы. Кто-то говорил, что Барыган вовсе не так плох, как портовые трущобы Лурии или Табирнии, где могут зарезать за лохмотья или кусок черствого хлеба. Кому-то был заказан путь обратно из-за совершенного на родине преступления. Кто-то потерял всю семью и возвращаться ему было не к кому, да и незачем, а кто-то просто привык и вовсе не хотел другой жизни.

– Здесь или там, что за разница? – сказал как-то бродяжка в отрепьях. – Люди местные не хуже, и не лучше, чем в других краях. А вот вы, стражницы тутошние, подобрее будете, потому как бабы завсегда жалостливые. Ну, женщины точнее. Вот госпожа Йоджинг с виду-то грозная, но зазря никого не обижает. Ежели кто натворит дел, прирежет там кого по пьяни, или силком заставит собой торговать, или приторговывать будет запрещенными зельями, таким, знамо дело, только держись. А остальных-то не обижает она, нет.

В том, что к жителям Барыгана Йоджинг относится куда добрее, чем, по мнению многих, следовало бы, Денджирг убедилась на практике. Казалось, глава шаджарадэрр знает по именам если не каждого, то уж точно добрую половину местных обитателей. Во время рейдов она то и дело останавливалась, чтобы перекинуться парой слов то с одним, то с другим оборванцем, интересовалась, как идут дела, не умер ли кто или не надумал ли уехать.

– Ты снисходительна к этим людям, но ведь не все они хорошие, – не выдержала как-то Денджирг. – Среди них встречаются и самые настоящие преступники! Снова скажешь, что это Удра направляет руку торговцев, выбирающих, кого привезти в Забраг, что они тут живут по Ее воле и не наше это дело, вмешиваться в их судьбу?