Тут Тилшарг на всякий случай приподняла губу, демонстрируя клыки. Ну сколько можно твердить об одном и том же! Миджирг рыкнула и тоже оскалилась, показывая клыки в ответ. Тилшарг покачала головой и фыркнула. Миджирг дружески ткнула ее кулаком в плечо – ладно, мол, тебе, уж и пошутить нельзя!

Встав из-за стола, они надели куртки, и вышли на улицу.

В отличие от вчерашнего дня, сегодня погода стояла удивительно теплая. Солнце мягко касалось лучами-ладонями затылков, заставляя забыть о том, что скоро выпадет первый снег. В канале, проходившем через центр Запопья, плавали лебеди. Багряные и золотые кленовые листья казались особенно яркими на фоне лазурно-голубого высокого неба. Клены посадили вдоль мощеной гранитом набережной триста лет назад, а теперь слабые, тонкие прутики превратились в сильные деревья с раскидистыми кронами. Набережная была одним из любимых мест горожан и приезжих, и обе дарды представляли, как скоро, поведут гулять вдоль канала своих новых гзартм, а опавшие листья будут шуршать у них под ногами.

***

Больше всего посетителей стекалось в Аукционный дом в Рубашечный день. Серьезных стычек, грозящих перерасти в массовые драки между покупательницами давно уже не случалось, но Йоджинг Свирепая настояла на том, чтобы в залах на всякий случай дежурили шаджйаранги – по одной на каждый нгар[1].

Суровые законы и религиозные убеждения сдерживали звериную натуру дард: никто не хотел быть осужденной и изгнанной за проступки, совершенные от излишней горячности. Однако Йоджинг придерживалась принципа «Береженую Удра бережет» и сокращать количество шаджйаранг наотрез отказывалась. В конце концов, королеве Уширг надоело тратить время на бесполезные споры, и она позволила ей поступать так, как та считает нужным.

– Я очень взволнована, – сообщила Миджирг Тилшарг утром за завтраком, уныло глядя в тарелку. Она заказала лепешку с тыквой и омлетом, но даже не притронулась к ней.

– Да не волнуйся ты! Будем, как договорились, прохаживаться перед кабинками наших гзартм, а Оскат никого близко к ним не пустит. Понятное дело, это злит, но выбора-то у нас нет.

Тилшарг, в отличие от Миджирг, аппетита не потеряла и, с удовольствием умяв порцию тыквенных оладий с яблочным джемом, принялась за тыквенный торт.

Миджирг кивнула и без особого энтузиазма откусила кусок лепешки.

На самом деле ее опасения оказались напрасны. Видимо, кто-то пустил слух, что Нейтан и Северный цветок (так уже прозвали Ханета) проданы до аукциона и ни одна дарда не выказывала к ним неподобающего интереса. Только один раз Тилшарг пришлось рыкнуть на заместительницу министриссы сельского хозяйства, и то, тут же между ними встала шаджйаранга. Хмуро посмотрев на высокопоставленных дард, она напомнила, что в Аукционном доме закон обязаны соблюдать все, а несоблюдающим придется заплатить штраф. Удостоверившись, что конфликт разрешился, едва начавшись, шаджйаранга удалилась прочь, горделиво вскинув голову. Она и правда выглядела очень эффектно во введенной недавно новой форме: темно-синей складчатой юбке, длиной по колено, поверх которой была надета кольчужная сетка – больше для красоты, чем для пользы дела; темно-синего цвета куртке из шерсти; нагруднике из прессованной кожи со стальными накладками и высоких, черных ботинках, плотно охватывающих ноги до самых коленей. Вышивка на плече куртки, свидетельствовала о принадлежности ее хозяйки к специальному подразделению Йоджинг Свирепой, хотя и так было ясно, чья это подчиненная: обычные шаджйаранги не носили ни кожаного доспеха, ни устрашающего вида топора на поясе.

Меж тем Рубашечный день шел своим чередом. Гзартмы прохаживались по своим клетушкам, облаченные в тонкие шерстяные рубашки, не скрывающие достоинств или недостатков продаваемых, которые в другие дни невозможно было разглядеть под многослойными одеждами. Это помогало тем, кто еще не сделал окончательный выбор, склониться к тому или иному решению.

– Добрый день, госпожи министриссы! – рядом с Тилшарг и Мижирг возник сияющий Оскат. – Ах, какой сегодня у меня шдаржд, не правда ли?

– И вам доброго дня, – сдержано поздоровались те. Поправлять в очередной раз ошибившегося торговца им не хотелось, хотя его пассаж звучал более чем нелепо.

***

– Шдаржд! Ты подумай! – Тилшарг хлопнула себя по бедру, и рассмеялась. – Когда он использует слова не по назначению, еще полбеды, но такой пердимонокль с ним впервые на моей памяти.

– Да уж! – подхватила Миджирг и, дав волю чувствам, тоже от души расхохоталась. – Знал бы он, что сказал! Удра Великая, если бы он только знал!

Но Удра осталась глуха к ее словам, а оттого Оскат продолжал мнить себя знатоком гшхара и не подозревал, что спутал два слова: шдаржд и джардж. И если второе означало «многолюдно», то первое – желудочную инфекцию.

– Ну-ка, давай посмотрим этого, – отсмеявшись, деловито сказала Тилшарг. Подруги находились в квартале Торговых рядов – Ангршде, где выбирали слуг для новых гзартм.

– Как тебя зовут? – обратилась Тилшарг к слуге средних лет, сидящему за одним из многочисленных столиков, предназначенных для ищущих работу. Миджирг встала рядом, напряженно вслушиваясь в каждое слово. Ей прежде не приходилось нанимать слуг для гзартм, а потому она вознамерилась перенять опыт у более опытной Тилширг. Миджирг слабо представляла себе все обязанности гзартм-слуг, но понимала, что их список равен бесконечности.

Лысый слуга со светло-зеленой кожей впился взглядом в герб, вышитый на рукаве куртки Тилшарг. Кончики его острых ушей встали торчком, щеки потемнели от волнения.

– О-о-о! – воскликнул он и, вскочив, склонился в низком поклоне. – Атир[2] Гора, для меня честь, что вы обратились ко мне! Мое имя Тодда.

– У тебя есть альбом с твоими работами? – не обратив внимания на его возбуждение, спросила Тилшарг и села по другую сторону стола на скамью, предназначенную для посетителей.

– Конечно! Конечно, есть.

Тодда достал из-под стола увесистый альбом, обтянутый бархатом салатового цвета, украшенный аппликацией из атласных розочек и сердечек, выполненной с безусловным мастерством.

«Красивый альбом – плюс в копилку слуги», – отметила про себя Тилшарг.

– Вот, посмотрите, атир. Первая часть – прически, а вторая – наряды, – благоговейно произнес слуга.

Тилшарг кивнула и принялась перелистывать твердые страницы. Все работы впечатляли. Судя по всему, даже из самого невзрачного гзартмы этот слуга мог сделать настоящего красавца.

– Неплохо-неплохо, – пробасила Тилшарг.

– К сожалению, лучшие мои модели здесь не представлены, – затараторил слуга извиняющимся тоном. – Они шились на заказ и для весьма высокопоставленного аргх-гзартмы и делать с них волшебки не разрешили.

– Понятно, – многозначительно отозвалась Тилшарг и, захлопнув альбом, подвинула через стол обратно к Тодде. Повисло молчание. Дарда сурово смотрела на гзартм-слугу. Тот какое-то время сумел выдержать взгляд, но в итоге сдался, отвел глаза, и его уши поникли, демонстрируя полную покорность. Ритуал был завершен.

– Отлично! – Тилшарг хлопнула по столу ладонью. – Будешь работать на моего гзартму – атэл[3] Нейтана.

– Это честь для меня, атир Гора! – воскликнул Тодда, расплывшись счастливой улыбке. – Вы и секунды не пожалеете, что взяли меня в свой дом. Ни секунды!

– Надеюсь, – с наигранной суровостью ответила Тилшарг и достала из поясной сумки кружок из плотной ткани, на котором был гладью вышит ее герб – высокая гора, с встающим над ней солнцем.

– Раз…

– Ваш гжагд… – любовно залепетал Тодда, с поклоном принимая герб, который отныне ему предстояло с гордостью носить на своей куртке.

– …и два! – Тилшарг положила на стол стопку золотых. – Это на ткани, гребенки, панталоны, кремы там, я не знаю! Короче на все, что понадобится моему гзартме, когда я заберу его в этот айджеб[4]. Он у торговца Оската, в Лиловом павильоне.

Тодда послушно кивал, торопливо упаковывая альбом в кожаный, квадратный рюкзак.