Мужчина развернул бумагу и начал читать: шампунь, гребень, тканевые подложки, отрез белой ткани…

— Ты сдурел? — спокойно спросил мужчина подчинённого, но глаза при этом недобро сверкнули. — Что это за чушь?

— Это список покупок студента академии, который называет себя Астом среди обучающихся, — торопливо ответил осведомитель. — И есть ещё одно замечание от Тени, — он достал второй листок.

Глава канцелярии тут же вырвал его из рук подчинённого.

— Свободен!

Тот выскочил из кабинета, закрывая за собой дверь. Глава провёл листом над зажжённой свечой, на бумаге проступили тёмные буквы.

— Среди северян замечен капитан королевской гвардейской стражи, — задумчиво проговорил мужчина. — А принцессу уже несколько месяцев никто не видел, — он постучал пальцами по столу. — Интересно… И может быть полезно.

Взяв перо, он быстро написал послание на бумаге, запечатал собственной печатью. Проговорил, обращаясь к тени в углу:

— Это должно оказаться у Аморанов к вечеру. Пусть проверят. Они поймут, как решить ситуацию. Мы сможем нанести последний удар по северянам, отняв у них единственного королевского отпрыска!

Я какое-то время привыкал к приобретённому статусу подконтрольного роду мага. Точнее, я ждал, что в моей жизни что-то изменится, но на самом деле изменения были минимальны и скорее даже положительны. На следующий же день после нашего объединения Фраус прислал мне новый маносборник, сказав не позориться с тем хламом, который я носил на груди сейчас.

От таких даров я отказываться не стал, потому как и сам давно уже хотел поменять, благо и деньги господин Моррис присылал регулярно, да руки всё никак не доходили. Скорее потому, что пользоваться им мне пока в рамках программы не приходилось, а для вида и этот годился.

Ещё пару раз Фраус вызывал меня в город и там, в укромной лавке, просил влить силу в какие-то странного вида поглотительные камни. О их назначении мне ничего сказано не было, и я сначала предположил, что Фраус просто продаёт заряженные артефакты, но наставник в голове тут же высмеял мою идею, говоря, что так артефакты не делаются, иначе бы артефакторами был любой нищий из первой же подворотни. Раззарт считал, что свежеиспеченный покровитель что-то под меня калибрует, но тоже терялся в догадках, что бы это могло быть.

В итоге то, что я вступил под крыло Фрауса, практически никак не отразилось на моей действительности, чему я был очень рад. Только представители рода Аморан стали смотреть на меня ещё злее, но к подобному я уже привык и не обращал внимания.

Тем более что почему-то, несмотря на всё их желание, трогать меня они перестали. Может, затаились, ожидали подходящего момента, чтоб ударить? Не знаю, но сам я зарёкся бить первым — это мне уже дважды вышло боком, и оба раза, что характерно, меня спас Фраус. Не стоило зарабатывать у бога обмана ещё больше долгов.

Ещё одним плюсом того, что вступил я далеко не в самый известный род стало то, что мне удалось скрыть этот манёвр от Катрин. Асту я рассказал, взяв с него обещание молчать, и тот слово держал. Сестре и без моих проблем своих хватало, не хотелось беспокоить её лишний раз.

На занятиях кроме интенсивной практической подготовки нам добавили и теоретической: наконец-то допустили к основному инструменту мага — древнему алфавиту.

Наша группа наконец начала изучать буквы, от первой до сорок третьей, их написание и произношение. Второе давалось мне гораздо лучше, благодаря занятиям с Кассандрой и наставником, а вот первое… Написание мы с Кассандрой тоже тренировали, только вот, как оказалось, здесь учитель из неё вышел не ахти, потому что она упустила довольно много характерных и очень важных особенностей.

Смотря на то, как Аст изящно выписывает замысловатые вензеля древних букв, а преподавательница только восхищенно вздыхает, глядя на его творения, я люто ему завидовал: у меня как будто руки в запястьях не гнулись под нужными углами для такого дела.

Отбросив гордыню, я попросил его о помощи, в итоге вечером в комнате мы тренировали произношение, сидя друг напортив друга и корча рожи, максимально растягивая губы, да щёлкая языками, чтобы звуки были предельно чёткими. А потом северянин сел рядом со мной, чтобы помочь мне научиться правильно писать, кладя свою небольшую ладонь поверх моей и показывая верные движения. В какой-то момент я словно выпал из реальности, невольно засматриваясь на его белую кожу, кажущуюся ещё светлее в сравнении с моей достаточно смуглой. От Аста всегда пахло чем-то свежим, и сейчас, после душа, я особенно хорошо различал его аромат. Глаза сами собой прослеживали его длинную шею, отросшие светлые волосы, которые постоянно падали ему на глаза, и северянин периодически поправлял их, заправляя за маленькое круглое ухо…

— Арх… Арх, у меня что-то на голове не так?

Я очнулся, помотал головой, всё отрицая и старательно отводя взгляд от больших и каких-то словно искрящихся глаз северянина.

— Ничего, просто… задумался. Не бери в голову, показывай, как надо, — я мысленно выругался самыми чёрными словами и постарался перевести всё своё внимание на лист бумаги перед нами.

— Не отвлекайся, — наставительно проговорил Аст, вновь ведя мою руку с зажатым карандашом.

У меня же в голове промелькнула мысль, что при следующей вылазке в город, мне надо будет разузнать, как тут в столице дела обстоят с девушками вольных взглядов. Давно уже пора было выяснить, а то уже глаза куда-то не туда смотрят…

После того, как мы худо-бедно овладели древним алфавитом, нас стали приучать к слогам. За первыми занятиями быстро последовало несколько устных зачётов, где мы нараспев сдавали произношение перед преподавательницей Рияви. Вечером перед очередной такой сдачей слабонервным по этажу нашего курса гулять не стоило, иначе могли поймать какую-нибудь галлюцинацию от воя, что доносился на разные голоса из каждой комнаты.

Нам неустанно на каждом занятии твердили, что надо быть крайне осторожным с использованием древнего алфавита, строго следить за тем, что именно мы говорим и сколько силы вкладываем.

Я никак не мог понять, зачем это повторять каждый раз, уже оскомину набило, но осознал всю серьёзность ситуации, на одном из занятий по чтению. Мы постепенно начинали складывать слоги в слова, сначала в самые короткие. Нам раздавали бумаги для заклинаний, в которых было только одно слово, затем два, затем полноценные маленькие заклинания, которые мы должны были чётко произносить. На одном из таких занятий один из моих одногруппников по глупости влил силу в лежащее перед ним заклинание со значением «разрыв». Я помнил, как тряхануло парты, как отлетели сидящие рядом, я еле успел заслонить Аста рукой от летящей деревяшки: кажется, это был кусок полового покрытия. Удар пришёлся на предплечье, от боли у меня в глазах на мгновение померк свет, но я быстро проморгался и в ужасе уставился на зияющую дыру в полу. Там, где стояла парта, теперь не было ничего, от нерадивого студента даже крови не осталось, только обугленное пятно вокруг дыры. А я со странным чувством стыда понял, что даже не помнил имени этого неприметного мальчишки.

Нам потом долго и упорно читали технику безопасности по десятому кругу, приходил даже сам ректор. Как потом рассказал Аст, ходили слухи, что снова был вызов бога-покровителя рода, ректор высказывал своё недовольство тем, что молодым магам даётся слишком много силы. Больше, чем они способны осознать. Род погибшего парня пытался судиться с академией, но весь процесс был спущен на тормоза, так как маг сам был виновен в собственной смерти.

Пол в комнате для занятий починили, но обугленное пятно было оставлено, да и парта новая взамен старой не появилась. Я предполагал, что таким образом преподаватели решили нам наглядно напоминать, что будет, если мы продолжим пренебрежительно относиться к магии. Приходилось признавать, что это был довольно действенный способ, ни у кого не было желания повторить судьбу этого несчастного.