— Он все тот же, только немного повзрослел.

Виви усмехнулась.

— Мы все повзрослели. — Вивьен посмотрела на меня каким-то виноватым взглядом. — Ты…ищешь? — осторожно спросила она.

Теперь понятно, почему Вивьен смотрит на меня с виной и сожалением. Она решила задеть больную для меня тему.

— Ищу. — Мой кофе совершенно остыл, и я отодвинул чашку в сторону.

— Тебе не хватает её.

Это очевидно. И эту очевидность подметила Виви, поскольку это не было вопросом. Мне настолько её не хватает, что это сравнимо с чувством жажды, с отсутствием жизненно важного элемента в организме, без функционирования которого он медленно умирает.

— Мне тоже, — заговорила она грустным голосом после моего пятисекундного молчания. Виви все прочитала на моем отрешенном лице. — Я нашла настоящую подругу, которой у меня никогда не было. Когда Алиса пропала, возникла какая-та пустота. Одиночество захлестнуло. Я лишилась некой поддержки. Мне очень сильно не хватало её, когда Майкл решил окончательно порвать с нашими ненормальными отношениями. Очень жёстко порвать. Он сказал, что я ему надоела.

Вивьен нервно усмехнулась и отвернула лицо в сторону. На её глаза навернулись назойливые слезы. Пальцы сжимали оставшуюся салфетку.

Я сжал челюсть, чувствуя неудержимую злость на друга.

— Почему ты не приходила ко мне, чтобы заглушить боль? Я тоже умею слушать.

Вивьен шмыгнула носом и пожала плечами, уставившись на свои дрожащие руки. Салфетку она так и не отпускала, словно видела в ней эмоциональную поддержку.

— У тебя была своя боль.

Я ничего не мог сказать. Эта боль сейчас внутри меня и только разрастается. С момента потери Алисы, я ничего не видел вокруг, ни о чем не думал кроме поисков.

— Насколько надо любить человека, чтобы вот так жить после того, как этот человек пропал из твоей жизни?

Иногда я сам боюсь своей любви к ней. Дикая, опасная, мучительная. Разновидность любви, когда тебе необходимо, чтобы любимый человек всегда был рядом. Только тогда живёшь нормальной жизнью. А самое худшее, что преследует меня, это ощущение, будто Алиса ждёт меня, ждёт спасения. Я всегда её спасал, а сейчас не могу…

— Слишком дико и неудержимо. В принципе, ты сама знаешь, каково это.

Вивьен прикусила нижнюю губу и опустила глаза. Она достала из кармана мобильник и посмотрела на экран. Засовывая его обратно, она тяжело вздохнула.

— Через двадцать минут он будет ждать меня рядом со своей машиной возле отдела. Я сейчас умру от волнения.

Вивьен наконец бросила салфетку и начала поглаживать шею. Я накрыл ее свободную руку своей, стараясь успокоить.

— Не паникуй. Все пройдет гладко. Если он сделает тебе больно, то без раздумий приходи ко мне. Я напомню ему, что такое страх перед смертью.

Виви посмотрела на меня с теплом и улыбнулась.

— Я скучала.

— Я рад, что ты здесь.

К нашему столику неожиданно кто-то подошел. Я поднял глаза и увидел перед собой Меган. Она в свою очередь смотрела на мою руку, которая накрывала руку Вивьен.

— Меган? Что ты здесь делаешь?

Вивьен подняла голову, когда поняла, что мы уже не одни, и оценивающе оглядела ее.

— Зашла выпить кофе. Разговаривала с подсудимым у вас, — твердым голосом ответила она.

— Я, пожалуй, пойду, мне пора, — заговорила Виви. — Увидимся.

— Да, удачи.

Я смотрел вслед удаляющейся Вивьен и мысленно умолял своего друга не наделать очередных глупостей.

— Я присоединись к тебе?

Голос Меган прервал мои раздумья о ситуации моих друзей, будто я совершенно позабыл о том, что она находится здесь.

— Да, конечно.

Меган села на место Виви и ей в эту же секунду принесли чашку американо. Официант убрал кусочки салфетки со стола, которые нарвала Вивьен, и удалился.

— Кто это с тобой был?

— Моя подруга детства.

— Понятно.

Она осторожно отпила из своей чашки, стараясь не обжечься о горячий напиток.

Последний раз мы виделись с Меган неделю назад, когда у нас состоялся тяжелый разговор. Сейчас я не понимаю, о чем с ней говорить. У нас и раньше практически не было общих тем для разговора, если только о работе, то сейчас вовсе пустота и пропасть между нами, которую создал я. Иного выхода у меня не было.

Пока я находился в своих мыслях, не понимал, насколько пристально меня изучает в данный момент Меган.

— С каждым днем тебе все хуже и хуже. Это отражается на твоём внешнем виде. Мне больно смотреть на тебя.

— Ну так не смотри на меня, в чем проблема.

Осознав, что я сейчас сказал, резко поднял на Меган глаза. Она растерянно улыбнулась и сделала глоток из своей чашки.

— Прости. Прости я не хотел грубить, — искренне проговорил я.

— И в характере тоже. Ты стал более раздражительным, вспыльчивым. Ты не видишь грани между своими эмоциями. Кроме негативного в тебе больше ничего не осталось. Ты губишь себя. Может тогда лучше тебе остановиться? Может лучше постараться забыть её, нежели искать.

Я резко ударил ладонями по поверхности стола, прерывая поток этих бессмысленных слов, проговариваемые Меган. Она вздрогнула и словно перестала дышать, сдерживая страх передо мной. В груди образовалась ярость, которая заставляла меня смотреть на нее сейчас как на врага. Люди, спокойно проводившие время в кофейне, устремили свое внимание к нашему столику, пытаясь понять, в чем проблема. Официанты замерли и контролировали ситуацию.

— Не смей вмешиваться в эту часть моей жизни, — грубо заявил я и поднялся с мягкого кресла, шагая к выходу.

Возможно сейчас я был сильно груб с Меган, чего она не заслужила. Но я не в состоянии сдерживать себя, когда кто-то лезет в мою жизнь и в мой выбор как проживать эту жизнь. Ненавижу, когда мне навязывают свое решение, будто я должен жить так же, как бы выбрали другие, будь они на моем месте. Единственный человек, перед которым я способен сдержаться в подобных ситуациях — это моя мать.

Я приезжал к ней в Майами три месяца назад, когда получил отпуск и не понимал, что мне делать с этими днями. Их было целых пятнадцать. Если бы я остался в Чикаго, то точно бы запил и выходил из своей квартиры только за дополнительной выпивкой. Когда мне предоставляется свободное время, я не понимаю, что мне с ним делать, куда направить, на что потратить. Если я остаюсь без работы, то мысли об Алисе начинают разъедать меня словно кислота до самых костей. Душу буквально наизнанку выворачивают, а сердце в груди не знает куда деться от этого поднявшегося урагана отчаяния.

Чтобы выжить и не оказаться в могиле из-за большого количества алкоголя, я решил поехать к матери. К тому же она меня целый год умоляла взять отпуск и приехать к ней.

Я ужасный сын и этим все сказано.

Но я просто не мог заставить себя вернуться в Майами. Там много воспоминаний. Они нападают с каждым шагом, в любом месте — в моем доме, во дворе, смотря на соседский дом, на берегу лазурного океана, рядом с домом смотрителя маяка. Куда не посмотри — везде Алиса. Там даже воздух пропитан ею. Несомненно, это самые яркие и счастливые воспоминания с ее участием в моей памяти. Но переживать их в одиночестве, понимая, что Алисы нет рядом со мной, и я не знаю где она, что с ней и как живет — они становятся невыносимыми, блокирующими воздух. Когда они всплывают в моей памяти, я не понимаю, куда мне деться. Эти воспоминания как непрекращающаяся волна, которая топит тебя в глубине океана, не позволяя всплыть. И ты умираешь там без воздуха.

Умоляющий и сломленный голос мамы в телефоне все же пробудил во мне голос совести и этот голос заставил меня поехать в место, где я родился и переживал самые разные эмоции.

Там мне приходилось занимать себя всем, чем угодно. Много занимался спортом, помогал матери по хозяйству, часто сидел с ней и разговаривал ни о чем. Только бы не сдохнуть от печали. Майами стал для меня тоскующим местом. Хватало ночей, когда мне хотелось взвыть от безысходности.

Я не спал в своей спальне, а занимал гостевую, в которой когда-то спала Алиса. Да, отсюда давно пропал ее персиковый аромат, постельное белье пахнет ландышем и на подушках не остались ее блондинистые волосы. Но я и без этого чувствовал здесь сохранившуюся ее ауру. Светлую, со сладким ароматом, нежную, такую необходимую для моего жизненного пропитания.