— Я долго буду ждать ответа?

Катя вздрогнула от резкого громкого голоса.

— Я не понимаю, о ком ты спрашиваешь.

— «Ты»? — Павлов откинулся назад и ухмыльнулся. — Екатерина, я хочу вам напомнить, что подчинённые, а секретари в особенности, должны уважать своего руководителя и не позволять себе фамильярности. Я жду.

— Я не знала, что он её отец.

Андрей медленно положил письмо на стол и поднялся. Сделал несколько шагов и встал рядом с застывшей от страха девушкой.

— Чей отец? Я не говорил ничего о чьём-то отце. Ну, давай, рассказывай. Я жду.

Катя подняла глаза на Павлова, увидела то же выражение на его лице, что было совсем недавно, застывшее и страшное, и заикаясь и спотыкаясь на каждом слове, выложила всё. И кто приходил, и что он говорил, и как ушёл, и что она сделала с его визиткой и документами Инны. Потом с облегчением выдохнула и вопросительно посмотрела Андрею в лицо. Он развернулся, подошёл к столу, уперся в него руками и тихо бросил:

— Пошла вон.

Катя резво кинулась к двери, на ходу схватила свою розовую сумочку и побежала по коридору. Последняя её мысль, с которой она выскочила из офиса, была о том, что она всё-таки испортила жизнь такому ужасному человеку, как Павлов. И что так ему и надо. И его белобрысой дурочке тоже.

***

Елисеев стоял у окна и внимательно рассматривал капельки вечернего осеннего холодного дождя, стекающие по стеклу. Он ждал. Ждал звонка. И боялся его. И почти ненавидел себя за то, что затеял это дело. После стольких лет. После пяти лет брака. Но он должен это узнать.

Он отошёл от окна, сел на диван, откинулся на спинку и зажмурился. А ведь он любил её, свою Олю. Или думал, что любил, и многое прощал. И её нежелание иметь детей, и её достаточно частые поездки на юг и за границу. Он прощал и продолжал её любить. Как ему казалось. Но в последнее время на него свалилось столько работы и забот, что он всё чаще стал оставаться в городской квартире или ночевал на работе. Он жил работой, чтобы не думать о своём несостоявшемся семейном счастье, о не родившихся малышах. Он слышал многое, но не обращал внимания на эти слухи, он стал замечать, что Ольга стала вести себя по-другому, пропадая в своем клубе по вечерам, и он понял, что он уже не интересен ей. А потом у него на столе появился этот проклятый конверт. И он решил следить за своей женой. И ненавидел себя за это.

Телефон мягко завибрировал, освещая небольшой кусочек какого-то документа на столе. Вечер становился всё темнее и темнее, как его мысли. Незнакомый номер притягивал и отталкивал. Александр знал, кто это, и не хотел знать этого. Он глубоко вдохнул и схватил телефон, стараясь как можно быстрее нажать на кнопку звонка, чтобы не передумать.

— Да, — глухо выдохнул он в холодную трубку.

— Здравствуйте, — мужской голос невидимого собеседника ударил в напряженный мозг и вызвал почти боль. — Александр Николаевич?

— Да, это я. С кем имею честь?

— Мое имя Сергей Терновой. Мне передали, что вы хотели бы встретиться со мной и переговорить о каком-то деликатном деле.

— Да, действительно. Сергей... Простите, я не знаю вашего отчества.

— Это не важно. Мне удобнее, когда меня называют по имени. Без всяких излишеств.

— Да-да, конечно. Понимаю. Тогда... Давайте тоже без излишеств. Александр. Просто Александр, — Елисеев будто почувствовал, как его собеседник улыбнулся и удовлетворённо кивнул головой. — Сергей, я не знаю, с чего начать.

— Понимаю. Давайте так — если вам трудно об этом говорить, мы можем общаться по интернету или короткими сообщениями. Адрес своей электронной почты я вам уже сбросил. Вы подумаете и дадите мне ответ.

— Когда? — облегченно выдохнул Елисеев.

— Когда вам будет удобно. Если вы захотите встретиться — встречу так же можно назначить по переписке.

— Спасибо вам. Я сообщу своё решение. В самое ближайшее время.

Терновой помолчал и отключился. Елисеев бросил трубку, будто обжёгся, и закрыл лицо ладонями. Он сделал первый шаг. Если он сделает второй, то остановить это уже будет невозможно. Он молча уставился на молчащую телефонную трубку, потом медленно поднял её и позвонил домой. Ему ответил автоответчик. Ольги опять не было дома? Или она занята? Чем? Елисеев отключил телефон и медленно потянул на себя нижний ящик стола. Вот он, этот конверт. Белый, мягкий, непонятно как оказавшийся в его кабинете. А в нём фотографии. Фотографии его жены. Его Оли. С молодым красивым светловолосым мужчиной. Её тренером. Тимофеем, кажется. Они в кафе, танцуют, весело смеются, разговаривают. Целуются. Он смял последнюю фотографию в кулаке, стараясь уничтожить то, что она запечатлела. Но их лица снова и снова появлялись между его пальцами. И он точно помнил, что было на следующих фотографиях. Неизвестный информатор постарался на славу. Он снимал Ольгу с её любовником не один раз, в разных помещениях, в разные дни — на фото были аккуратно высвечены даты. Если верить им, то этот «клубный» роман его жены продолжается уже около года. А он ничего не замечал. Он работал и ничего не замечал. Где-то рядом раздался мелодичный звон и Елисеев вздрогнул. Сообщение. Он ткнул пальцем в монитор и увидел набор букв и символов. Терновой держал слово. Александр подумал и уверенно набрал ответ «Ольга Елисеева». Всё, назад пути не было.

Отчёт о проделанной работе он получил от Тернового очень скоро. Мягкую чёрную папочку с фотографиями, видеопленкой и адресами. Сомнений больше не было. Оставалось решить — как жить с этим дальше?

***

— Нет, мужики, так больше нельзя, сопьёмся к бениной матери! — Павлов разлепил глаза и обвёл мутным взглядом свою гостиную. Елисеев лежал на маленьком диванчике у стены, Белов развалился в глубоком кресле. В том самом…

Павлов медленно поднялся, пошатываясь приблизился к спящему Олегу и сильно сдавил его плечо:

— Слышь, вставай давай! — и потянул Олега за рубашку, насильно принуждая того покинуть кресло. Белов недовольно что-то пробурчал и отбросил надоедливую руку. Павлов выпрямился и вдруг схватил друга за грудки и резко поднял. — Вставай, я сказал! И никогда не смей садится в это кресло, слышишь?

Олег открыл глаза, с трудом сфокусировал взгляд на лице Павлове и тихо произнес:

— Ты чего? Белены объелся, что ли?

— Я не объелся! Это все ты! Ты! И твоя ненаглядная Лилечка! Это ты во всём виноват!

Белов непонимающе уставился Павлову в лицо, стараясь понять смысл сказанной фразы. В голове гудело, зверски хотелось пить и ещё больше спать, но видя перед собой разъяренного Андрея, Олег быстро приходил в себя. Что может сделать Павлов в порыве неуправляемой злости, он помнил очень хорошо. Ещё бы! Тогда, полтора год назад, к ним в дом влетела зареванная Катерина и, размазывая на своей физиономии слёзы и сопли, наговорила такого, что Лиля чуть не свалилась в обморок. Хотя... она та ещё актриса! Сейчас, спустя недолгое время после пышной свадьбы, когда первый взрыв чувств и эмоций улегся, Олег прекрасно понимал, что ни любви, ни каких-либо других чувств его разлюбезная жёнушка никогда к нему не испытывала и испытывать не могла. Это был сгусток лицемерия, зависти и самовлюбленности. Белов всё чаще пропадал на работе, всё чаще ездил к сестре, с которой чуть не рассорился в пух и прах, слушая науськивания тогда ещё своей невесты, до позднего вечера сидел в мастерской, придумывая всё новые и новые проекты, мотался по командировкам, уставая до ломоты в мышцах, чтобы приехать в холодный дом и завалиться спать. И пить. Сначала с друзьями, потом самому, успокаивая свою совесть мыслью о простой усталости, снятии стресса и отговариваясь тем, что другие тоже пьют и ничего. Когда становилось совсем плохо, он звонил Сашке и Андрюхе и они напивались втроем. Вчера первым позвонил Елисеев и после первой выпитой бутылки со смехом поведал о том, что его красавица-жена, вечно тыкающая пальцем в соседей и знакомых, оказывается, мирно спит со своим инструктором из фитнес-клуба. И они напились в хлам, в дрова, до икоты и безумных видений.