— А когда Серега с Алёшкой обещались быть?

— А кто их знает! Чё, ждать будем, что ли?

— Правильно, кто не успел, тот опоздал! Первый тост?

— Ну, мужики, за баб!

— Елисеев, что за вульгарщина? Бабы! Парни, пьём за женщин! Стоя!

— Молча и не чокаясь!

— Дурак, что ли?

— Нет, абсолютно нормален! Потому и не чокаясь! Потому как кликнешь что — и вот оно!

— Ты о ком сейчас, Белов?

— О жёнах наших! Если появятся, вечер пойдет насмарку, начнутся капризы, оно нам сегодня надо? Опять же у Андрюхи нет маринованных огурцов в сметанном соусе и солёной жаренной клубники! — Белов и Елисеев громко и счастливо рассмеялись.

— Тогда мы между собой не чокаемся, а с Павловым можно. Он же не женат!

Молодой мужской смех раскатился по большой комнате, выскочил в окно и запутался в кустах цветущей сирени.

— Вот дурачьё, — беззлобно заметил красивый молодой мужчина, старательно пытаясь рассмотреть что-то на дне своего бокала с коньяком.

— А правда, Павлов, ты чего не женишься? Что тебя в твоих пассиях не устраивает?

— Всё устраивает. На то они и пассии, Олег, только жена мне нужна не пассионарная, а единственная и неповторимая.

— Как твоя Белоусова? — улыбаясь, спросил тот, кого назвали Олегом.

Павлов перестал улыбаться, встал и подошёл к окну. Третий сидящий за столом, Александр Елисеев, проследил на ним взглядом и покрутил пальцем у виска. Олег Белов виновато пожал плечами.

— Андрюха, остынь. Белов не хотел обидеть ни тебя, ни Инну. Но он в чём-то прав, согласись? Сколько уже прошло? Года три?

— Почти три, Саша. Три года… будет осенью, — Павлов помолчал, отпил глоточек из бокала, постоял у окна, вдыхая свежий загородный воздух, напоенный запахами и вкусами, повернулся и тихо сел на свое место у стола.

— И что? С тех самых пор — ни слуху, ни духу, а ты и сегодня о ней вспоминаешь? Может, хватить себя хоронить? Да и она уже давно устроена, мама, наверное, а может и не один раз. И знать не знает о твоих мыслях.

— Возможно, — задумчиво проговори Павлов, — возможно... Только я не знаю...

— Чего?

— Как мне её забыть! Вот чего. Да и не хочу я её забывать. Я поначалу злился, чуть глупостей не натворил, обвинял её во всем, думал, зачем мне такая женщина, что оставила меня, бросила вот так, а потом понял, что я виноват не меньше её, а может и больше. Скажи я сразу правду, признайся ей в своих... Не хочу. И не могу.

Все помолчали немного, уткнувшись в свои бокалы, но потом Павлов встрепенулся и громко сказал:

— Так за что ты, Елисеев, выпить предлагал? За баб? Ах, простите, за женщин? Так выпьем же за них, красивых и неверных, избалованных и незаменимых!

Его товарищи оживились, разговор опять потёк неспешной рекой, прерываясь иногда смехом и крепкими словечками. Но призрак той, чьё имя вдруг так внезапно всплыло в их беседе, незримо обнимал веселящегося Андрея Павлова, которому она являлась во сне и чудилась в каждой невысокой белокурой девушке. Призрак, витавший и живший в этом доме; в доме, который она создала, в котором остались её вещи. Та, что в одну ночь сделала его самым счастливым мужчиной на планете, а на следующий день уехала, ничего не объяснив. Она попросту исчезла из его жизни. Почти три года назад…

Пять лет назад.

— Ну что, парни, есть предложения, как отпраздновать получение моего долгожданного диплома?

— Да, Елисеев, ты один из нас учился на целых два года больше. Мы с Беловым уже поработать успели, а ты у нас зелёный выпускник получаешься?

— Ничего, ничего, у меня всё впереди, вы еще услышите имя самого лучшего педиатра на этой планете — Александра Елисеева!

— Педиатр... Сань, а чего вдруг дети? Не хирургия, как хотел твой отец, а именно педиатрия?

— Не знаю, Андрей. Но я когда малышей слушаю... Эти ручки, ножки... Даже своих хочется.

— Так в чём дело? Ты мужик взрослый, образованный уже, работой и жилплощадью обеспеченный, равно как и женой. Чего лямку тянуть?

— Так-то так... Только вот Ольга... Ладно, замнём для ясности. Есть предложение, поражающее своей новизной и актуальностью.

— Ну?

— А давайте выпьем?

Белов помял подбородок, поднял глаза к небу, затем серьёзно уставился на молчащего и хмурящего лоб Павлова.

— Что скажете, коллега?

— А что тут говорить? Предложение ваше, Александр Николаевич, довольно заманчивое. Но есть одно небольшое «но».

Елисеев недоумевающе уставился на своих друзей.

— Вы чего, ребята? Против, что ли?

— Нет, в принципе мы «за». Но нам надо углубить ваше предложение.

— Насколько?

— О! Ответ на этот вопрос зависит от того, насколько глубока была ваша первоначальная заявка.

— Насколько возможно, — серьезно заметил молодой доктор. — Пить за здоровье мы не устаём никогда.

Павлов и Белов переглянулись:

— Настоящий врач!

Потом Павлов отступил чуть назад, рассматривая Елисеева, и уже уверенно заявил:

— Тогда предлагаю углубить заявку до самого фундамента!

— Павлов, осторожнее, коммуникации прорвёт!

— Не-а, у меня заливка герметичная!

Елисеев со смехом слушал своих друзей и вскоре заметил:

— Не понимаю, как мы дружим столько лет? Мы же совершенно разные!

Павлов обнял обоих парней за плечи и тихо произнес:

— Благодаря танцам, Сань! Только им и дяде Олега Сергею Ильичу. Если бы не его студия... Закончили бы мы с вами свою хулиганскую юность не так благодушно.

Олег Белов почесал затылок и согласно кивнул. Александр Елисеев поднял голову вверх и произнёс:

— Ну тогда, господа, раз-два-три, раз-два-три... Поплыли!!!

Вечер утонул в воспоминаниях, смехе, историях. Через неделю Олег Александрович Белов получил свой первый гонорар за проект загородного дома, строить который взялась недавно зарегистрированная фирма Андрея Ивановича Павлова. Заказчиком был Александр Николаевич Елисеев.

***

— Инна, чего ты боишься? До госов у нас ещё вагон времени, а деньги никогда лишними не будут. Олежка сказал, что фирма нормальная, руководит ею его друг, они с Андрюхой с детства вместе. И хулиганили вместе, и в ментовке вместе сидели, и...

— В ментовке? Он что — бандит, Маша?

Мария Белова громко фыркнула и рассмеялась.

— Нет, Ин, не бандит. Но хулиганом был отъявленным! Вместе с моим братцем и ещё такими же милыми мальчиками — Саней Елисеевым и Алёшкой Луговым — держали в страхе всю округу и в тонусе — детскую комнату милиции! Те ещё детишки были. Но потом наш дядюшка Сергей Ильич Емельянов как-то пригласил их к себе в студию, и пацанов как подменили. Уж не знаю, что им дядя Серёжа говорил, но они изменились до неузнаваемости. И всё это из-за бальных танцев. Братишка мой Олег даже в конкурсах участвовал, Андрей, Алёша и Сашка танцевали просто для себя. А когда они повзрослели... Ты себе не представляешь, что творилось у нас на улице! Такие красавцы, а ещё и танцуют как боги!

Инна Белоусова, молоденькая белокурая девушка невысокого роста, слушала свою подругу с приоткрытым ртом и распахнутыми глазами. Выросшая в маленьком городке с красивым названием Печоринск, тихая и скромная, она так и не смогла до конца привыкнуть к гулу и ритмам большого города и принять ту легкость, с которой шла по жизни Белова. С Машей Беловой, с которой они учились в одной группе, их связывала непонятная другим дружба. Блондинка и брюнетка, как свет и тень, как веселье и спокойствие, они отличались друг от друга всем, но это же и связывало их вместе. Одного роста и телосложения, красавицы и талантливые художницы, они были неразлучны. Машка-Мышка, как её называли окружающие, всегда была генератором идей, Инна была их критиком. В настоящее время Мария уговаривала Инну поработать в фирме Андрея Павлова, подзаработать денег и заодно проверить в реальной жизни свои идеи и навыки, как почти состоявшихся художников и дизайнеров.